После обеда мне предложили полюбоваться местной природой в сопровождении изрядно поредевшей ватаги «гномов».
Деревенька оказалась при свете дня самой обыкновенной, не считая странной расцветки окружающей природы. На ярко-фиолетовом, усеянном белыми звездочками каких-то ромашек, лугу паслись обычные шестиногие коровы тигровой расцветки (ну, знаете – зеленые в желтую полоску), под сиреневым веникообразным деревом сидел пастушок, оперевшись о холку здоровенной кавказской овчарки. Похоже, собакам повезло – они тоже попали сюда с Земли.
Под холмом плескалось марганцовочного оттенка озеро, отражая прибрежные кусты. Детишки с радостным писком побежали купаться, а я уселась на пепельно-рыжий песочек в позу Аленушки и задумалась над нелегкой судьбой юной выпускницы СГАКИ, вот уже почти месяц гордо именовавшейся Менеджером социально-культурной деятельности, невесть как оказавшейся под бледно-коралловым небом, по которому шустро бежало крошечное светило, перебирая голубоватыми лучиками.
Однако, главным вопросом было не то, каким образом я сюда попала – хотя, признаться, было бы страшно полезно знать ответ, – а что делать дальше? Ежу понятно, что сидючи на бережку домой не вернуться. Надо топать в столицу и там уже вызнать, кому повезло смыться из сиреневого мира. Только вот вряд ли меня кто возьмется проводить – война все-таки. А одной тащиться… бр-р-р! Даже думать о таком страшно…
Кстати, о ежах. Кусты напротив моего поста зашевелились и неохотно выпустили из цепких объятий нечто не менее колючее. Больше всего оно походило на дикобраза баклажанно-камуфляжного оттенка.
Ну ни фига себе они тут вымахали! Существо было около полутора метров в холке…
И оно двигалось в обход озера прямо на меня!
– А-а-а!
Мой сорвавшийся визг, многократно отразившись от воды, затерялся в прибрежных кустах. «Еж» резко затормозил и, не удержавшись, плюхнулся в озеро, смешно взмахнув лапами.
Пока он барахтался на мелководье, силясь подняться хотя бы на четыре конечности, страх прошел. Потому, кое-как расправив затекшие от непривычно долгих раздумий ноги и браво пошатываясь, я направилась спасать бедолагу.
Для пущей надежности вкопавшись по щиколотки в мокрый песок, наклонилась и протянула руку все еще пытавшемуся подняться самостоятельно «ежу». Когда же он с моей помощью неуклюже бухнулся на колени и, задрав подбородок, ошалело уставился на меня, я в очередной раз за сегодня испытала жгучее разочарование.
Таинственный «еж» оказался обыкновенным местным пареньком, а его «колючки» – камуфляжной курткой, сшитой из лоскутов грубого домотканого полотна, торчавших во все стороны. Впрочем, мокрый, всклокоченный и с ног до головы облепленный бурыми водорослями мальчишка выглядел настолько потешно, что разозлиться как следует я не сумела, хоть и старалась изо всех сил.
Капюшон откинулся, явив пшеничные вихры на макушке и яркие конопушки на вздернутом носу и щеках. Круглые васильковые глаза все с тем же изумлением разглядывали меня. Наконец, кое-как поднявшись на ноги и тем самым оказавшись выше «спасительницы» почти на голову, «еж» хрипло поинтересовался:
– Вы – Ксения?
Было бы намного удивительнее, если бы он не догадался, что стоявшая перед ним девушка в джинсовых шортиках и полосатой футболке – не местная…
Но это были еще цветочки. Следующая фраза сразила меня наповал.
– Возьмете меня с собой в Блютон?
С минуту я, как рыба, открывала и закрывала рот. Наконец встала в позу – само собой как-то получилось, и таки додумалась задать животрепещущий вопрос:
– А ты, собственно, кто такой?
Мальчишка втянул голову в плечи, словно испугавшись, что злобная фурия напротив за наглость как минимум столкнет его обратно в озеро, и еле слышно представился:
– Василь.
Я наконец взяла себя в руки и поняла, что «еж», в сущности, может оказаться весьма полезен.
– Ясненько. Хочешь составить мне компанию? Не вопрос. Вот только опасно это, в гражданскую войну по стране колесить. Не боишься? – хитро сощурилась «фурия».
Мальчишка вскинулся.
– Не боюсь! Ни капельки!
Попутчик – это хорошо. Только ему совсем не обязательно об этом знать…
– Ладно, я подумаю, если расскажешь, зачем тебе приспичило искать приключений, – сменила я гнев на милость. И даже расщедрилась: – Да, зови меня Ксю.
В розоватой воде резвились рыбки, то сбиваясь в плотную стайку, то снова растягиваясь в серебристый хоровод. Все-таки правы те, кто советуют заводить дома аквариум. Успокаивает.
Насколько я могла вспомнить из прочитанной ранее горы фэнтезийной литературы, казавшейся в ту пору моей чересчур рациональной бабушке абсолютно бесполезной тратой времени, у пришельца-иномирянина было не так уж много вариантов относительно безопасного путешествия по незнакомой местности. А именно.
Самый незатейливый вариант – оставаться здесь до конца дней своих, ожидая окончания заварушки, продолжавшейся уже без малого полтора столетия. Авось внуки мои дождутся...
Нет, это мне решительно не подходит. Очень уж хочется верить, опять же исходя из «опыта» героев всевозможного фэнтези, что меня забросило в этот странный мир не просто так, по прихоти судьбы. Что есть некая миссия, во исполнение которой я здесь и нахожусь. Разумеется, по всем неписанным правилам жанра мне полагаются верные спутники с необходимыми для благополучного спасения мира способностями и некоторые подсказки, терпеливо поджидающие за каждым кустом.
А когда все закончится – триумфальное возвращение домой.
О том, что будет в случае провала, я старалась не думать.
Только вот что за миссия мне уготована? Вряд ли я должна помочь мифическому наследнику взойти на престол. Ключей магических при себе не ношу, в учениках у колдунов и прочих алхимиков не числилась и вообще в компании каких бы то ни было подозрительных личностей замечена не была. Значит, этот вариант отпадает.
А других и не наблюдается...
Ладно, замнем пока, для ясности.
Итак, что же мне остается?
Вариант номер раз. Взять в попутчики Василя, как местного и несовершеннолетнего, и прибиться к торговому каравану, следующему приблизительно тем же маршрутом. В пути наверняка встретится подходящая для спасения мира компания. В принципе, вполне мой вариант. Если бы не одно «но». Искомого каравана в Синелесье не наблюдается…
Два. На свой страх и риск отправиться пешочком (ну или верхом – как повезет) в гордом одиночестве. Мальчишка, разумеется, не в счет. «Но» все то же – война. И, как ее неизбежное следствие, ошалевшие от безнаказанности разбойники. Чтобы хоть как-то избежать этой напасти, надо быть как минимум магом. А соответствующих способностей, несомненно, полезных в быту я, к сожалению, лишена (сей прискорбный вывод оказался итогом двух с хвостиком часов попыток пробуждения великого, но, к несчастью, погруженного в глубокую кому дара)…
Три. Сидеть здесь и ждать, когда та самая компания (см. пункт первый) или, на худой конец, один-два героя явятся за мной и предложат… нет, на коленях будут упрашивать великую меня спасти этот мир от скорой верной гибели. Ага, размечталась…
Тем более, что здесь, на окраинах, войной и не пахнет. Я так поняла, что и разбойники вокруг Блютона рассредоточились. Ну да не беда, по дороге наверняка есть парочка селений покрупнее, где я смогу обзавестись попутчиками. Должны же в столицу везти хоть какие-нибудь товары, продовольствие хотя бы. А учитывая военное положение, караваны должны иметь и соответствующую охрану... Так что пока остановимся на варианте номер раз.
Я с кряхтеньем разогнула колени и поднялась с насиженного места. Что толку понапрасну мучиться сомнениями? Надо идти. Завтра, прямо с утречка. А пока – провести ревизию пожитков в целью обменять что-нибудь на более приличествующий местной костюмчик и пригоршню валюты.
Да и с Никодимом еще раз поговорить не мешало бы. Староста, вроде бы, хорошо ко мне отнесся, горит желанием помочь. Вдруг что-нибудь дельное присоветует?
Усевшись на отведенную мне лавку, вытряхнула из легкомысленно оставленной на всеобщее обозрение сумочки вещички, неизменный набор гуляющей по родному городку недавней студентки. Кучка, вопреки ожиданиям, получилась довольно внушительной. Кое-как собрав раскатившиеся тюбики и монетки, принялась раскладывать богатство на две кучки поменьше – жизненно необходимое и подлежащее обмену.
Вот что получилось.
В составе необходимого обратно в сумочку (скорее, кошелек на длинном ремешке) отправились весьма скромный набор косметики, автоматический карандаш с ластиком и набором запасных грифелей, сезонка, паспорт и ключи с брелком в виде пучеглазого лягушонка на пружинке. Последнего спас статус подарка. Мобильник тоже вернулся на место, с ним я ни за что не рассталась бы, лелея надежду вернуться вскорости домой. Отчаянно хотелось верить, что сказки всегда заканчиваются хорошо, по крайней мере, в отношение главного героя…
После недолгого раздумья в ту же категорию был отнесен медальон, оставшийся висеть у меня на шее. Разумеется, все мероприятия по приданию ему товарного вида откладывались ныне на неопределенный срок…
Обменять, как оказалось, особо было нечего, разве что кто позарится на шариковую ручку, пару простеньких пластмассовых браслетов, бижутерное колечко и горсть мелочи самого разного достоинства. Я совершенно не представляла, сколько стоит все мое имущество, но надеялась, что, в любом случае, староста расщедрится на самое необходимое.
Вывернув карманы, обнаружила некоторую сумму в бумаге, без малого триста рублей мелкими купюрами. Пересчитав, отложила пару червонцев показать местным, авось заинтересуются, а остальное убрала во внутренний кармашек сумочки.
Старостина жена, Маруся, наблюдала мои приготовления с нескрываемой жалостью. Видимо, я влетела в избу с таким решительным видом, что она сразу все поняла, и теперь только качала головой, глядя на юную самоубийцу в моем лице.
Наконец Маруся не выдержала:
– Неужто уйти собралась?
Я молча кивнула, вертя в руках один из принесенных в жертву браслетов.
Маруся перекрестилась и прошептала:
– С ума сошла девка. Куда ж тебе одной, да еще в войну-то?
Странно, но чем больше мне повторяли, что это жутко страшно и опасно путешествовать в одиночку, да еще девушке, да еще при полнейшем безвластии и расцвете преступности, тем крепче становилась уверенность в том, что отсюда нужно уходить. Одной. И как можно скорее.
– А что такого, – как можно безразличнее пожала я плечами. – Выхода все равно нет.
Маруся продолжала причитать:
– Ну как же ж можно? Ты девка молодая, красивая, жить да жить еще! А погоди ж ты – рвется незнамо куда, на погибель верную, люду разбойному на потеху... Оставайся здесь, нам лишние руки не помешают. Замуж тебя выдадим...
Ее причитания и так действовали мне на нервы, а тут еще и такие предложения... Ну уж нет. Теперь точно уйду. И никто меня тут не удержит!
К моему сообщению о завтрашнем отбытии Никодим, в отличие от жены, отнесся с пониманием. После ужина мы сидели на завалинке под распахнутым окошком. Было слышно, как вполголоса причитает Маруся.
– До следующего по тракту села, Сизовок, доберешься засветло. Там пойдешь к старосте, Петро его звать, он поможет. Три дня назад ушел обоз с мукой, позавчера он должен был отправиться из Сизовок в Стальград. Стальград – город большой, там есть своя дружина наемников, что караваны в столицу сопровождают. Торгуем мы в складчину, посему караван отправится в Блютон дня через четыре, когда придет последний обоз. Если повезет, как раз успеешь к отбытию.
Я с тоской покосилась в сторону тракта. Дом старосты стоял чуть на пригорке, и рощица, достаточно густая для того, чтобы отбить охоту путешествовать в одиночестве, просматривалась очень хорошо...
Калитка вдруг распахнулась, и нашим изумленным взорам предстал Василь собственной персоной, только какой-то горбатый. Что это с ним такое?
Мальчишка, согнувшись пополам, подковылял к нам кособокой походкой Квазимоды, протяжно вздохнул и сбросил горб, оказавшейся при ближайшем рассмотрении довольно внушительным мешком с пожитками.
В гнилушечном свете гигантской зеленоватой луны мне было хорошо видно, как Никодим скривился, будто от зубной боли и, передернув плечами, поднялся с бревна.
– Да, я не могу тебе запретить... – и ушел в дом.