Субботним летним утром я с превеликим удовольствием топаю на дачу.
Эх, целый месяц я тут не был! Соскучился даже.
От электрички тропа ведет лесом, где меня тут же опьяняют запахи трав, жадно впитываемые солнечные блики сквозь чистый изумруд листвы, оглушительный щебет птиц - словом, все то, что никогда не найдешь в пыльном и душном городе.
Подхожу уже почти к своему участку и с удивлением вижу: сосед Сашка начал дом строить. Вот, молодец! За тот месяц, что меня не было, поднял он кирпичные стены метра на два, того и гляди - под крышу подведет. Фундамент-то уже много лет выстаивается на его участке, даже мхом порос.
Да вон и сам Сашка с кирпичом на лесах восседает, на жену покрикивает.
– Здорово, сосед! – говорю. – Когда ж ты успел столько понастроить?
– А меньше спать надо, – отвечает так серьезно Сашка. – Вот некоторые месяцами шляются незнамо где, на даче не появляются, а потом пристают к добрым людям и только работать мешают.
Даже не смотрит на меня, кирпич в руках вертит – разглядывает.
– Ишь, ты, какой важный! Не лопнешь, "добрый человек"? – А сам думаю: «Что с ним стало? Нормальным, вроде, мужиком был. А ведь не шутит».
– Краходи-краходи, крахожий… Некогда мне. Манька! Кельму подай! – это он к жене обращается, вроде как, дает понять, что разговор со мной окончен. Та тоже зло зырнула в мою сторону, торопясь по лестнице с инструментом.
Ну и ладно. Нужны вы мне, сморчата сушеные! Иду мимо, и даже не подумал расстроиться.
Эх, природа! А воздух, воздух-то какой?! Дышится, как поется!
Но вот какое-то беспокойство на душе все больше ощущаю. Вроде, и думать забыл о своем заносчивом соседе, а какое-то предчувствие нехорошее на душе появилось, гложет сомнение. Не то что-то в этой идиллической дачной картинке.
У меня часто так. Если что-то мучить начинает, грызть изнутри – все, баста, скидывай сапоги, нету дороги далее! Изведусь весь, изроюсь – а что? а почему такое? что случилось? – потому как предчувствие меня еще никогда не обманывало. Лучше сразу остановиться и разобраться в чем дело.
Повесил сумку на свои ворота и возвращаюсь к соседу. Хожу, разглядываю, рукой свежую кладку трогаю. Сосед аж румянцем залился, так ему приятно мое внимание.
– Сашка, – говорю – а у тебя стена кривая.
– Че-е-го-оо?! Иди ты…– и прямо так и называет то место, куда идти.
– Сашка, вправду кривая, – не унимаюсь я. – Бери отвес и двигай сюда. Отсюда хорошо видно.
– Че-е-го-оо? Какой отвес? Зачем он мне нужен? Да и не пойду я никуда.
– Ты что, сосед, без отвеса кладку ведешь?
– А зачем он? Вон столбы кругом сетевые понатыканы – готовая ж вертикаль! Будешь каждый кирпич вымерять – никогда ничего не построишь. Не церковное строительство, сойдет и так!
Я, конечно, тоже не каменщик. Но мне казалось, что даже крутые специалисты в этом деле не считают зазорным себя проверять отвесом.
– Ну ты, блин, даешь! – искренне удивляюсь такому нау-хау соседа.
Отошел к своей сумке, обернулся и опять на стену смотрю. Точно кривая. Это вон по тому столбу Сашка стену выводил, что вроде Пизанской башни наклоненным торчит у пруда. Понятно. Ну да ладно, чего лезть? Стена – его, дом – его, пусть делает, что хочет.
Зх, дача! Здравствуйте, цветочки-лепесточки, ягодки-грибочки… А газон-то как зарос! Сейчас, дорогой, сейчас я тебя подправлю, только переоденусь…
Скинул с себя городское, натянул какое-то тряпье, что более пугалу огородному к лицу, и вот он – настоящий дачник готов! Не тот дачник-трутень, что изнеженно щурится в шезлонге, подставляя бока ласковому солнышку, столь редкому в наших северных краях, а дачник-труженник, цель которого – к вечеру перепачкаться землей, провоняться навозом и оглохнуть от сенокосилки. Вот оно – счастье трудовое, на кровных сотках пребывает! Бери – не хочу…
В кармане робы нащупал крупную гайку, бог весть как попавшую туда в стародавние времена. Катушка толстых ниток, помнится, лежит на подоконнике. Хоть убей, не знаю как она туда попала, и зачем, но если к этой гайке привязать нить, отменный отвес получится!
Снова стою у ворот, вытянутой рукой кончик нити держу, на другом конце которой крутится гайка, вертикаль нити с соседской стеной сверяю.
Кривая стена, и сильно - не обмануло чутье. Упадет стеночка, чего доброго, под собственным весом рухнет, и соседа придавит. На моей совести грех будет.
Иду к Сашке, а тот как раз внизу у кирпичной кучи возится, поцелей да получше кирпичи выбирает.
– Саш – говорю, – иди сам посмотри. Завалится стена ведь, как пить дать завалится. На, вон, отвес.
Тот поворачивает искаженное злобой лицо.
– Слушай, чего пристал? «Кривая стена, кривая стена» – тебе-то какое дело? Да кто ты такой, чтобы мне указывать?! Ему, видите ли, кажется, что завалится! Нострадамус хренов!
– Да! – подтявкивает с лесов Манька. – Кто ты такой, чтоб указывать? Сам-то ты что построил? А туда же, учить! Не учи – и не учим будешь!
– Да вы чего, ребята? – говорю. – Белины объелись? Я ж помочь хочу. Причем здесь «что сам построил»? Не умею, так и не строю. Если захочу дом строить, так спеца найму. Но кривую стену от ровной отличить способен и не спец. Сами станьте вон на ту точку к моим воротам, убедитесь, если не верите.
– Ни на какую твою точку зрения мы не пойдем! Ишь, раскомандовался! И еще намекает, что, мол, не умеем мы строить. Да получше тебя в миллион раз! А ну вон отсюда! Чтоб ноги твоей на моем участке не было, щенок! – Сашка аж побагровел весь и кирпич так нехорошо в руке сжал.
Обидно мне что-то сделалось необычайно! Как будто Сашка меня этим своим кирпичом огрел, даже хуже. И главное, что не понятно – за что?
– Во дурак-то, во дурак! – потявкивает где-то за спиной Манька. - Это он из зависти!
Сижу у себя на завалинке, поглядываю через сетку забора, нас разделяющего, на соседскую стройку, да попиваю крепкий чай с мятой, а все ж успокоиться не могу. Ни солнце не радует, ни птичий щебет не мил. И так прикидываю, и эдак. Получается, что нарвался на хамство исключительно я сам. Сам полез к соседу, хоть он меня и не просил, да еще и надоедал. Но кто же знал, что Сашка так отнесется к нормальным человеческим словам?
В конце концов, рассудил я, если кто-то подскажет, что, к примеру, у вас расстегнута ширинка – ни у кого и в голову не придет накричать на этого человека и назвать его щенком. Или дураком. Скажешь «спасибо», и устранишь недостаток.
Так просидел до вечера, ворочая тяжелые думы, а там и поспешил на электричку. Не притронулся за целый день ни к сенокосилке, ни к навозу, ни к земле. Не легла душа.
Снова на дачу приехал лишь в сентябре. Нужно, все же, подготовиться к традиционному слету друзей на шикарный, но теперь изрядно запущенный мой газон. Что называется – нужда погнала, хотя радости от встречи с соседом не испытывал ни грамма.
Заранее дал себе слово больше не встревать ни в какие благотворительные акции. С Сашкой, коль доведется встретиться, общаться не хотелось, но и в драку лезть тоже не собирался. В крайнем случае, сухо поздороваюсь.
Уже подходя к участку, ахнул:
Участок соседа оказался закрытым глухим высоченным забором! Жестяные рифленые щиты укрыли от постороннего, а главное, как я думаю, моего глаза все, что творится на Сашкином участке.
Найдя ту самую злополучную гайку с привязанной к ней нитью, вышел к воротам и, воровато озираясь, чтоб не попасть на глаза Сашке, проверил забор.
Забор оказался выставленным идеально! По отвесу.