Прорыв
Лес кончился внезапно. Мы бежали, навстречу свинцовому шквалу, мокрые от пота и крови. Впереди, прямо передо мной, методично работала пулеметная точка. Рвались снаряды, мины. Вокруг падали мои товарищи, те, с кем так долго отступали до Москвы. Черт, и ведь именно я на «ура», погнал их в эту безумную атаку.
Справа к небу взметнулась земля, просвистели осколки, Ваську Ершова и Степана Ильича посекло, Коле Балашову оторвало голову. Я видел все это, в деталях, так будто время остановилось, не хотел смотреть, но какая-то сила повернула голову, заставляя смотреть на падающие, растерзанные раскаленным металлом тела, серую, смерзшуюся, перепаханную людской злобой землю . . . и тут мир как будто взорвался, я почувствовал что у меня больше нет ног, нет тела, мгновение непереносимой боли и все . . . пустота. Смерть.
На деревню мы налетели сходу, не подумав. Я не подумал. То ли армейская разведка ошиблась, то ли немцы подтянули подкрепления, но вместо взвода, в древне окопалась рота фашистов. Мы попали в мясорубку. Вместо одного станкового МГ-34 и пары минометов мы оказались под жестким огнем, по крайней мере, трех пулеметов, нескольких орудий и минометов. Откатились до леса, оставив на грязном снегу семнадцать ребят. Да, было над чем подумать. Подкрепления до вечера не дождаться, немцы кладут, ровняя нас с землей, снаряд за снарядом, мину за миной, а у нас на обе пятидесяти миллимитровки тридцать мин. Да и по численности их почти столько же. Думай, командир, думай. Люди на тебя смотрят. Так, во-первых, послать на левый фланг минометные расчеты, корректировщика бы с рацией поближе. Во-вторых, немного пошуметь в центре и по правому краю. Резерв налево к минометчикам.
- Слышь, Ильич, - позвал я старшину. - Ты давай с минометчиками под ту елочку, справа затаитесь как мыши. Присмотритесь. Мне вон те красавцы не нравятся, - показал я на три пулеметные точки в крайних домах, - ты уж постарайся там, а?
- Петрович, - хмуро пробурчал Степан Ильич, - далековато, да и дома основательные, осилим ли?
- Должны, вы же лучшие. Сделаете. Иначе нас тут. . . ну ты понял. – Словно в доказательство метрах в пяти от нас рванула мина.
Бойцы, расползлись по целям.
- Коля...
- Чё?
- Ни "чё", а ко мне, разболтались, блин, гвардейцы.
- Товарищ старший лейтенант, младший лейтенант...
- Ладно, отставить. Слушай боевую задачу. Берешь пол роты. . . возьми, Коль, тертых, ветеранов и дуйте на правый фланг. Как услышите плотный огонь из центра, встаете, «ура» погромче и на штурм...
- Товарищ старший лейтенант, Александр Петрович, но это же смерть, они же нас с дерьмом, тьфу, с землей . . ., - возмущенно начал Коля.
- Отставить, ты дослушай сначала, возражения потом. Еще раз. . . твоя задача отвлечь внимание. Цепь пожиже, орать погромче огонь плотнее. Каждому бойцу ППШ с тремя магазинами, дам один пулемет. Как только услышите 50-миллимитровки, падайте, где стояли. Вопросы?
- А дальше? Минометы отработают, и?- растет младший комсостав а ведь с ускоренных курсов ребята.
- Где-то мине на десятой встанем мы. Как поравняемся, с небольшой задержкой бросаетесь за нами, понял?
- Так точно,- немного повеселел Балашов.
- Коль, осторожнее, не лезьте на рожон, ваша задача пошуметь, отвлечь внимание. Все. Повтори.
- Пошуметь, отвлечь на себя,- на этот серьезно сказал он.
Я смотрел ребятам вслед. Они уходили молча, я знал, что многих уже не увижу, но решение принято, я чувствовал, что оно верное. С какой радостью поменялся сейчас местами с любым из них. Черт, идти на смерть легче, чем отправлять других. Ладно, подобрать сопли.
- Огонь!!! - И понеслась. . . Мы долбанули из всего, что у нас было. Кроме минометов, они будут приятным сюрпризом для гадов. Я видел, как пошел правый фланг, вот ребята вырвались из-под защиты сосен. Снег окрасился уродливыми красными пятнами, но колькины бойцы рвались вперед, за минуту боя рота потеряла 15 человек, огонь на их фланге все усиливался.
- Поверили фрицы, - прошептал рядом мой зам, Васька Ершов, - товарищ старший лейтенант, пора, лягут же все.
- Пока нет, - спорил я скорее с собой, чем с ним. Сердце рвалось, падало с каждым убитым и раненным. Наконец, заработали все огневые точки противника, правый фланг превратился в ад.
- Степан Ильич, давай, - я орал и орал, не слыша своего голоса.
Четко и аккуратно заработали наши минометы, расчеты выявили все цели и теперь методично уничтожали их. К седьмой - восьмой мине, слаженный огонь немцев захлебнулся, стройная оборона рассыпалась. Я зачерпнул снега, протер лицо, почему-то он мне показался горячим и соленым. Сплюнув, я увидел кровь. Заболела прокушенная губа.
- В атаку, вперед!!! - Заревел я не своим голосом. Мы не бежали, мы летели на врага, немцы, не ожидав минометного обстрела не успели заново наладить оборону. Да и минометчики не давали им сделать это, стреляя практически до последнего момента, когда мы уже ворвались в деревню. Началась свалка. У крайнего дома, кто-то из наших обойдя немцев с тыла, расстрелял в упор трех солдат. Прямо передо мной упал один из наших, кажется Иван Белобоков, у него штаны немного не по размеру были, худой очень. «Сволочь» - в ответ я прошил короткой очередью, подстрелившего парня фрица. И тут я отвлекся на крик, кто-то из ребят катался по земле с немцем, у того был нож, я поспешил на помощь, но не добежал, что-то ударило меня сзади, я потерял сознание.
Очнулся от головой боли. Бой утих, надо мной склонились: Колька, весь перевязанный, но главное живой и довольный, шельма, и Степан Ильич, хмурый. Я понял, сейчас будет разнос, попробовал было встать, но Ильич - дядька серьезный и сильный как бык, не дал. . .
- Лежи уж, Петрович, ну куда тебя все время в самое пекло тянет, а если бы у того немца патроны не кончились и он тебя не прикладом по башке твоей чугунной, а очередью из-за угла. - старшина все более распалялся.
- Дяядь Степ, - жалобно проблеял я. . .
- Чё, "дядя Степа"? Ваньке спасибо скажи, не дал фрицу тебя дорезать, тот уже и нож достал...
- Так жив, Ванька?
- А что ему сделается, правая рука, правда перебита, но ничего, срастется, с левой гада снял. Кому еще сказать спасибо надо? - Лукаво улыбнулся он.
- Тебе, старшина, не зря бойцов на стрельбище гонял. Ладно, теперь о главном, -собрался я, - доложить обстановку, сколько убитых, раненных, что имеем на текущий момент. Коля, я слушаю.
- Мы потеряли 54 человека, - горестно вздохнул он, - пол роты, тридцать два убитыми, остальные тяжелые, драться не могут, еще пятнадцать легко раненных в строю...
- У немцев?
- Около восьмидесяти убитых, еще считаем, двадцать четыре в плену,- я посмотрел в сторону ближайшей, в черных пятнах избы, там стояли они: хозяева новой жизни, творцы будущего миропорядка. Чуть особняком стояли обер-лейтенант и два лейтенанта, сохраняя на лицах высокомерно-презрительное выражение. Я отвлекся от созерцания иноземных "героев", поглядел на героев своих, настоящих. На улыбающегося белобрысого Кольку, на основательного, кряжистого, надежного, как земля Степана, и впервые за эти горькие месяцы потерь и отступлений у меня появилось чувство, нет, не чувство, а уверенность, что этих людей, не сломать, не победить.
- Ребята, я пока в отключке валялся, мне такое привиделось, - вспомнил я, - будто мы не откатились вовремя, когда из леса вылетели первый раз, а сдуру кинулись в мясорубку, там и легли все. Бррр. Как вспомню, аж мороз по коже.
- Знаешь, Александр Петрович, - задумчиво так сказал Степан, - а может, и не привиделось. Может, и остались мы там все тогда, - он как-то странно посмотрел на меня, - некоторым счастливчикам Бог дает возможность исправить что-то, редко такое бывает, но бывает, слышал я о таком.
- Да ну тебя, старшина, туману нагнал, - но про себя-то я задумался над его словами, - докладывайте, что сделано для укрепления деревни. . .