Вот тебе, бабушка и Юрьев день!
Цитата от Сола:
"И тут гнусно задребезжал, не предвещая ничего хорошего, мой мобильник..."
Лирическое отступление.
О презентациях я договорился давно, еще в апреле. По настоянию Эвелины Ракитской – моего издателя и Редактора, одного их владельцев Содружества Богатых-Ракитской (Тель-Авив – Москва). Она совершенно справедливо полагала, что лучше договориться заранее, чем остаться с носом. Тем более – с моим.
За пару недель до поездки, когда книга была уже отправлена в печать, когда Э. Ракитская уехала в Москву, когда мы с ТХ смирились с ценами на авиабилеты и отель: канун двух важнейших еврейских праздников, цены самые высокие в году, я написал письма организаторам презентаций на предмет подтверждения расписания. Кое-что изменилось, но ничего страшного: просто поменялись две даты.
Особенно я боялся второй презентации. Она должна была состояться 5 сентября, в каком-то городке Кирьят-Атта, хотя и с одним «Т» его пишут, и иногда – «Кирият-Атта(Ата)». Восток – дело тонкое, как Вы уже знаете, и не с моих слов, которые я могу только подтвердить. И не из-за разного написания названия городка я боялся презентации. И не из-за волнений. В моей полупутевой жизни многое чего было: и актером был, и режиссером, даже грамоты разные получал, и конферансье работал, словом, могу «подать материал» как нужно, чтобы понравилось слушателям. А волновался я из-за того, что презентация должна была случиться в ХОСТЕЛЕ. Так называют дома для престарелых в Израиле.
«Вот, - думал, - приеду, зайду в «ихнюю» столовую, подниму с опаской глаза, и увижу людей в инвалидных колясках с капельницами, с печатью Альцгеймера или Паркинсона на небритых, морщинистых лицах или криво намазанную яркую помаду на дрожащих, несмыкающихся губах»... Такие дела...
- Алё, можно Сола к аппарату (какому?!)?
- Это я, добрый день.
- Сол, добро пожаловать, как долетели?
- Отлично (собачий самолет, до сих пор спина болит от куска спинки, более десяти часов упиравшейся в нее)! А кто это?
- Это Ирина, я ответственная за Вашу презентацию в Кирьят-Атта. Только не я вести буду, а другая женщина, критик, умница большая, не волнуйтесь. Книги мы получили по почте, три дня назад, раздали их жильцам, все будет в полном порядке. Приезжайте чуть раньше.
- Спасибо, не опоздаю.
- Ну, тогда - пока! Увидимся через ТРИ ЧАСА.
- Как это – через три часа (слезы, плач, дрожь в ногах)? Разве презентация не пятого числа?
- Нет, мы же договорились еще в апреле на третье сентября. Нам только в понедельник зал дают. А в Иерусалиме у вас будет встреча?
- Ну да, я вчера говорил с Кларой, она подтвердила место и время.
- Ой, Клара... Она – ваааще. Вы в нее влюбитесь! (Не влюблюсь. Точка. Подробности ниже.) Ну, Сол, пока, не стану Вас задерживать, вам больше двух часов до нас добираться...
Ну что прикажете делать одинокому писателю в такой ситуации? Я хватаю дрожащими руками телефон и начинаю обзванивать тех виртуальных знакомых, которым только накануне, с вечера, сообщил о дате, и которые могут приехать только в Кирьят-Атта, ибо живут в тех районах.
Виртуальный автор Маманя (ох, уж эти интернетовские клички!), которую на земле обетованной зовут Ирочка, и поэт Тамара Ростовская не смогут приехать сегодня: другие планы. Прекрасный поэт Люче (Людмила Чеботарева, «чтоб она только мне была здорова!», – как говорят жители Израиля, подробности - ниже) тихо и спокойно сказала, чтобы я не волновался, они с мужем встретят меня на железнодорожной станции и отвезут в Кирьят-Атту.
Осталось решить самый главный вопрос.
Михаил Лезинский.
У меня к Михаилу исключительное отношение. Он талантлив, умен, прекрасно пишет. Я бы сказал – классический писатель. Ни одного лишнего слова, сюжет подается спокойно, часто – с изрядной долей юмора. А какой он точный и глубокий критик! Но в его возрасте, и с его здоровьем – «это еще нужно уметь», - как говорят те же жители той же страны.
Дело в том, что сегодня, третьего сентября, Миша находится пол дня в больнице, где ему вправляют здоровье, и так – раз в две недели. И утром по телефону, разговаривая с ним и его женой, мы договорились, что увидимся поздно вечером ПЯТОГО сентября, после презентации в том самом поселке с сомнительными двумя «Т» в названии. А сам Миша никуда не выходит: с компом расстаться не может. Опять же, – болячка его приковала к компу: сЭрдце. Ну, как тут быть?
Звоню, дрожу, мучаюсь, безвременно ваш, и так далее. Миша расстроился – знаете почему? – что они с Анной не успеют приготовить встречу, но я все равно могу приехать, хоть сейчас, уж чай точно будет готов!
Да разве одинокому автору в чужой стране, с единственным ТХ, нужно хоть что-то, кроме встречи с самим Мишей?!
Быстро купаюсь еще раз: жарко, меняю одежду, Хватаю под мышку ТХ, нежным движением ноги захлопываю двери, и несусь на лифте вниз.
А! Как я Вам лапшу на уши повесил: какое там - «несусь», в отеле всего пять этажей, лифт еле ползет... Ммеддлленноо едем, вспоминая великого Маршака:
«Взявши под мышку
Дочь и мартышку,
Мчится в припрыжку
По Англетер...»
О, если бы – Англетер!
Да бог с ней!
***
Картина четвертая. Те же и Белл-бой.
- Привет, пацанчик, как быстро на вокзал доехать?
- Та вохзал – далеко-о!! Есть гроши на такси?
- Есть пока.
- Щас зроблю. (Выбегает из-за своей трибуны (ей богу, не вру!), загадочно машет рукой.) Вы этому паразиту доллары не платите, пущай свой счетчик включает, нечего – так. Розумеете?
- А сколько туда накатывает?
- А хрен его знает, мужуки, но это – дале... (знаем), шекелёв двадцать – двадцать п’ять…
***
Вокзал (Train Station – это я для нерусских перевожу)
При входе в здание вокзала нас обыскали, как в аэропорту: Израиль.
Быстро купили билеты в оба конца на ближайший скоростной поезд. Кассир – наша девушка, шпарит по-русски лучше меня, хотя ТХ – из Питера, в котором самый чистый, «театральный» русский язык.
Зашли в буфет. При виде сэндвичей в голову лезет всякая чушь:
«Захожу я раз в буфет.
Ни копейки денег нет,
Одолжите десять миллионов»..,
Сидим себе в холле за столиком, смотрим на полчища солдат и солдаток. У большинства – наши лица, да и говорят на знакомом языке, вставляют слова. Любимые, но точные. И часто. Честно едим мороженое. Ждем поезда на Хайфу, ехать часа полтора, не меньше: «А Хайфа – во-на где».
Подходит к нам деУшка с Узи за нежными плечами и, стуча шпорами, говорит на родном языке (не на хибру, чего это Вы?):
- Ребята, отодвиньтесь на пару метров от окна подальше, а то мы объявляем-объявляем по радио, а вы – ноль внимания.
- Так мороженое же ...
- Ну, отойти вглубь зала лучше, чем от осколков стекла пострадать, когда мы эту штуку взорвем...
Продолжение следует