Одна седьмая

 
 Человекообразное существо проснулось. Изрисованное тело ломило и требовало опахмелаю. Назвать – это двуногое, безликое с впавшими глазами и щеками, человеком не представляется возможным. Это, скорее напоминает изгаженный забор, испещерёный не пристойными рисунками и бранью. Так его и назовём – Забор.
Солнце уже высоко. Нормальный люд добывает себе: на бутерброд с колбасой, икрой
 машиной, квартирой и прочими благами; трудятся или просто радуются, рожают
или умирают кому, что на данный момент предназначено.
 «Э, блять, какова *** в шары свет лупит»,- выругался Забор, не подозревая какое сейчас время суток. Повернул голову и с права от себя он обнаружил нечто.
Оно мирно храпело и воняло. Назовём это нечто – Фу. Ударив Фу локтем, чтобы проснулась Забор произнёс: «Ты кто? - на, что Фу ответила, - Я! О, а ты?»
Они обменялись своими позывными и перестали обращать друг на друга внимание.
Занялись утренним туалетом. Забор, где находился там и высморкался, и отплевался.
Фу вышла на улицу, откуда послышалось журчание и пуканье.
В комнату, с ведром воды, вошёл интересный тип, в мятом костюме, когда- то белой
рубашке и цветастом галстуке. На ногах тоже, что- то есть, но обувью назвать это
трудно. Забор увидел «интеллегентное лицо», повидемому ему знакомое, назвал его
по имени и спросил:
 - Опохмелится бы, а?
 - Не плохо бы было, - поддержала его Фу.
Забор сморщился, и с не скрываемым раздражением вымолвил:
 - Ты чё «шалава» всё ещё здесь, брысь отсюда!
 - Сам ты «шалава». Вчерась ещё на коленях стоял, замуж звал,
одуванчики дарил, а теперь брысь! Забыл чёли? – глаза у Фу намокли.
«Это правда?» - спросил Забор у своего интеллегентного друга, назовём его Никто,
тот одобрительно кивнул головой. «Ну, ладно пусть будет, - немного, успокоившись, уже обращаясь к даме, - да, не ной ты, терпеть не могу бабских соплей».
Забор подошёл к ведру и стал с удовольствием из него лакать, туша «пожар», разбушевавшийся в его организме. Напившись, он потянулся, сладко зевнул, уселся
на табурет и произнёс: «Все, конечно хорошо, но без опохмела ***ва». – «А у меня
 « чирик» есть», - с детской хитрецой похвасталась Фу. Лица Забора и Никто просветлели: «Здорово! – взвизгнул Никто, - на чекушку хватит». – «Куда пойдём,-
- поинтересовался Забор». – «Ну, куда, куда. Через дорогу. У него «бодяжка» вроде
нормальная, - с деловитостью хозяйки капитала определила дальнейшие действия Фу,
всей честной компании». – «Не хочу я к нему, - с не довольным видом, ковыряя мизинцем в носу, возразил Забор». – «А чё?! – с недоумением хором поинтересовались собутыльники». – « А не чё. Убью его, когда-нибудь. И его, и сучку его, и ушлёпка их!
Бля, я три ходки отмотал. Да я таких, как он в параше топил. Много на себя берёт, сука!» - «Ты рехнулся с похмелья, э? – пробовала пошутить Фу». – «Не по понятиям живёт, «фраерок», реально «нюх» посеял. Не чтит «законы». –«Да ему твои «понятия»… Он же не блатной, Ну барыга, ну и чё; зато у него «бодяга» без палева.
Вот взъелся, - посмел на это возразить «интеллигент» Никто, а потом добавил, - ты прошлый раз дёрнулся, ну и писал потом под себя, кровью».
Забор на это не просто обиделся, а взбесился, и полился из него словесный понос.
(И даже я, одинаково хорошо, относящийся, как к цензурному, так и не цензурному
русскому слову, это описывать не стану.)
Фу и Никто не стали дальше слушать: его угрозы, увещевания и прочею чепуху, отправились за вожделенной чекушкой. Вернувшись, они застали Забор, который сидя на стуле, добивал припрятанный когда-то «бычок». Опохмелились, поправили здоровье,
подобрели и затянули, как это полагается, за жизнь. Выяснилось, что: Забор капитан спецназа. В 37-м, в составе штрафбата на Дагистанско-Чеченской границе бил китайцев. Фу, дочка профессора и балерины. Просто, когда она возвращалась из Сочей
в Воркуту её потеряли, где-то между Ярославским вокзалом и Верхним Човом.
Никто, не признанный поэт, цитирующий всё, что помнит из школьной программы,
от которого ушла жена, предпочитая богатого, а не его, талантливого.
Вечером к ним присоединились: друзья детства, однополчане, одноклассники, сокамерники, собутыльники. Начался пир горой. Фу уселась к кому- то на колени и стала с ним любезничать. Забору это не понравилась, как же жених. Ты чё за ты чё и
началось: поножовщина с табуреткой и кухонным Кун-фу. Дамочка в ужасе выскочила на улицу и пригласила на «огонёк» мимо, проезжающий милицейский наряд. Те, в свою
очередь не отказались от приглашения. Утихомирили гуляк, как могли, а особо разгорячившихся развезли по «казенным квартирам».
 Время за полночь. Достопочтенные спят, жульё гуляет. А когда это было в среду
или в мае, я не помню
 
 
ДМИТРИЙ ЛИТВИНОВ. ШАДРИНСК.
13.05.07.