Институт истории естествознания и техники РАН
Агамова, Аллахвердян
http://www.proza.ru/2007/10/03/213
Ярким примером нелегкой участи женщины в науке является драматическая судьба Софьи Васильевны Ковалевской, выдающегося российского математика, 150-летие со дня рождения которой исполнилось 3 января 2000 г. (Юбилейная дата является хорошим поводом более развернуто остановиться на жизни и творчестве нашей соотечественницы, заслужившей мировую славу.)
Жизнедеятельность и научное творчество С. В. Ковалевской отражены в многочисленных работах настолько обстоятельно и многогранно (см. [13–18]), что избавляет нас прилагать дополнительные усилия в контексте решаемой нами частной задачи — задачи вычленения дискриминационной атмосферы, связанной с приобщением Cофьи Ковалевской к высшей школе и науке. Ниже мы вкратце остановимся лишь на тех фрагментах указанных работ, где рельефно отражено дискриминационное отношение к Ковалевской со стороны российских консервативных кругов и социальных институтов.
Родившись в семье полковника артиллерии, Софья с юношеских лет увлекалась математикой. Пройдя частный курс обучения (в высшей школе это было невозможно) у преподавателя Морской академии А. Н. Страннолюбского и обнаружив незаурядные математические способности, она вместе с мужем В. О. Ковалевским вынуждена была в 1869 г. выехать за рубеж, чтобы получить полноценное высшее образование. Преодолев там немалые бюрократические препоны, она 2 г обучалась в Гейдельбергском университете, а затем еще 4 г брала частные уроки у выдающегося ученого, профессора математики Берлинского университета (где также существовал запрет на обучение женщин) К. Вейерштрасса [15, с. 6–40].
В 1874 г. Геттингенский университет заочно присудил С. В. Ковалевской степень доктора философии с высшей похвалой (Summa cum laudae), причем она была освобождена от обязательных экзаменов, что иногда допускалось в случае очень хорошей работы. Вдохновленная успехом, Софья Васильевна вернулась в Петербург вместе с мужем. Ковалевские были полны радужных надежд на полноценную научную жизнь в родной среде. Однако им не суждено было сбыться. Владимир Онуфриевич, крупный ученый-палеонтолог, был воспринят чужаком в университетской среде. Его работы не встречали адекватного понимания. Некоторые ученые рассматривали его как опасного конкурента. Софья Васильевна, получившая блестящее математическое образование в престижных европейских университетах, не могла найти применения своим знаниям на родине: в те годы женщина в России могла лишь преподавать арифметику в младших классах женских гимназий, что для Ковалевской не представляло интереса. Она даже шутила, что успела забыть арифметику. Т.о., Ковалевской невозможно было заняться научно-преподавательской работой [18, с. 82–114].
Когда в 1878 г. в Петербурге открылись Высшие женские курсы (“Бестужевские”), то казалось вполне естественным, что Ковалевская будет приглашена преподавать на них. Тем более что десятью годами раньше Ковалевская принимала участие в организации Аларчинских женских курсов (первых в России), на базе которых и были позднее открыты Бестужевские курсы. Однако этого не случилось, что, по свидетельству современников, вызвало тогда общее удивление и глубоко огорчило Софью Васильевну. Руководство Бестужевских курсов не отважилось допустить на кафедру женщину-профессора. Объяснение этому состоит в том, отмечает ее биограф П. Я. Полубаринова-Кочина, что царские чиновники смотрели на Ковалевскую как на “нигилистку”, как на опасную женщину, вращавшуюся в определенных радикально настроенных кругах [15, с. 53].
Весной 1880 г. семья Ковалевских переехала в Москву. Здесь Владимиру Онуфриевичу обещали с нового, 1881 г., должность доцента в Московском университете. Тем временем Софья Васильевна стала готовиться к магистерским экзаменам. Однако, несмотря на поддержку некоторых профессоров, она получила отказ от министра просвещения Сабурова. При этом он выразился в том смысле, что Ковалевская и ее дочь “успеют состариться прежде, чем женщин будут допускать к университету” (цит. по [18, с. 99]). Софья Васильевна была очень огорчена, что ей было отказано в праве сдавать магистерские экзамены. Этот отказ способствовал временной эмиграции за рубеж. До отъезда, в письме брату мужа Александру Онуфриевичу она писала: “Ну что же делать! Ввиду того, что мне теперь особенно важно наготовить как можно больше математических работ, чтобы хоть этим поддержать нашу женскую репутацию, я решаюсь на довольно тяжелый для меня риск: а именно, собираюсь уехать в Берлин, а дочку оставить здесь на попечении Юли Лермонтовой...” (цит. по [15, с. 58]).
В начале 1881 г. , по возвращении в Россию, она “с головой ушла” в математические занятия и была полна интереса к новой захватившей ее задаче о преломлении света в кристаллах. Весной 1881 г. она вновь выехала в Берлин, поскольку социальная обстановка в России была отнюдь не благоприятной для научных занятий, продвижение в которых на данном этапе было особо значимо для Ковалевской. В ней пробудилось стремление к творческой самореализации человека, который временно “зарыл” свой талант и забыл о своем жизненном предназначении.
После возвращения на родину Ковалевская приняла активное участие в работе VII съезда русских естествоиспытателей и врачей, выступив с докладом “О преломлении света в кристаллах”. В период съезда Софья Васильевна познакомилась с математиком, будущим основоположником теории авиации Н. Е. Жуковским, на которого произвела самое благоприятное впечатление. Жуковский впоследствии вспоминал об их живой беседе и о многообразии интересов Ковалевской.
В 1883 г. Ковалевская получила приглашение от профессора Миттаг-Леффлера (ученика К. Вейерштрасса) принять должность приват-доцента в Стокгольмском университете. Ввиду отсутствия какой-либо перспективы на родине Ковалевская согласилась ехать в Швецию. Говоря современным языком, это был один из первых случаев так называемой “утечки умов”. Вначале Миттаг-Леффлер предложил Софье Васильевне прочитать бесплатно спецкурс. По завершении этого курса Ковалевская была избрана профессором Высшей школы на пять лет, с твердым окладом.
1889 год ознаменовался большим радостным событием в научной карьере Софьи Ковалевской: она получила от Парижской академии наук престижную премию Бордена за работу “Задача о вращении твердого тела вокруг неподвижной точки”. Это была труднейшая задача механики, над которой работали раньше Эйлер и Лагранж. Ковалевская внесла существенные дополнения к результатам, полученным до нее этими первоклассными математиками, и сделала свое имя известным всему культурному миру — о ней писали в газетах и журналах [16, с. 115].
Став знаменитостью, Ковалевская в то же время все чаще и чаще стала думать о возвращении на родину для продолжения своей научной деятельности. Ей в очередной раз было отказано. Тем не менее нельзя не отметить, что стараниями академика П. Л. Чебышева и его коллег Ковалевская была избрана почетным членом-корреспондентом Академии наук. С. В. Ковалевская была очень обрадована этому званию, хотя оно не давало ей возможности вернуться в Россию. Она жила надеждой, что, когда “откроется вакансия на место действительного академика, у них уже не будет предлога не выбрать меня только на том основании, что я женщина” [19, с. 306].
Однако и этой надежде не суждено было сбыться. 10 февраля 1891 г., после непродолжительной болезни, в расцвете творческих сил, Ковалевская умерла.
На ее могиле были произнесены такие проникновенные слова:
Софья Васильевна! Благодаря Вашим знаниям, Вашему таланту и Вашему характеру, Вы всегда были и будете славой нашей родины. Недаром оплакивает Вас вся ученая и литературная Россия... Вам не суждено было работать в родной стране. Но, работая по необходимости вдали от родины, Вы сохранили свою национальность, Вы остались верной и преданной союзницей юной России, России мирной, справедливой и свободной, той России, которой принадлежит будущее 19, с. 407].
Литература
1. Высшее образование в России. М., 1996.
2. Наука России в цифрах: 1995. М., 1996.
3. Иванов А. Е. Высшая школа России в конце ХIХ — начале ХХ века. М., 1991.
4. Шнырова О. В. Проблема женского образования в российской общественной мысли 60-х годов ХIХ века // Женщины в отечественной науке и образовании. Иваново, 1997. С. 36–39.
5. Москалева М. Ю. К вопросу о концепции женского образования в РФ во второй половине ХIХ — начале ХХ века // Женщины в отечественной науке и образовании. Иваново, 1997. С. 28–30.
6. Пирогов Н. И. Вопросы жизни // Избранные педагогические произведения. М., 1985.
7. Пушкарева Н. Л. Первые российские женщины-ученые // Женщины в отечественной науке и образовании. Иваново, 1997. С. 2–5.
8. Евстратова А. И., Никонов И. И. Развитие высшего женского образования в России в ХIХ веке // Женщины в отечественной науке и образовании. Иваново, 1997. С. 33–35.
9. Бебель А. Женщина и социализм. М., 1959.
10. Ярошевский М. Г. Иван Михайлович Сеченов. М., 1968.
11. Иванов А. Е. Студенчество России конца XIX — начала XX века. Социально-историческая судьба. М., 1999.
12. Любина Г. И. Россия и Франция. История научного сотрудничества (вторая половина ХIХ — начало ХХ века). М., 1996.
13. Литвинова Е. В. С. В. Ковалевская (женщина-математик), ее жизнь и ученая деятельность. СПб., 1894.
14. Штрайх С. Я. Из переписки В. О. Ковалевского // Научное наследство. М., 1948. Т. 1. С. 219–423.
15. Полубаринова-Кочина П. Я. Софья Васильевна Ковалевская. М., 1955.
16. Прудников В. Е. С. В. Ковалевская и П. Л. Чебышев // Памяти C. В. Ковалевской. М., 1951.
17. Воронцова Л. Софья Ковалевская. М., 1959.
18. Кочина П. Я. Софья Васильевна Ковалевская. М., 1981.
19. Ковалевская С. В. Воспоминания и письма / Отв. ред. М. В. Нечкина. М., 1951.
20. Mohr W. Frauen in der Wissenschaft. Ein Bericht zur sozialen Lage von Studentinnen und Wissenschftlerinnen im Hochschulbereich. — Dreisam-Verlog, Freiburg im Breisgau,1987.
21. Women and minorities in science and engineering. 1990.
22. Мирская Е. З., Мартынова Е. А. Женщины в науке // Вестник РАН. 1993. Т. 63. № 8. С. 693–700.
23. Наука России: 1994. М.,1995.
24. Science & Engineering indicators. NSF, 1996.
25. Распоряжение Правительства РФ от 6 июля 1999 г. № 1082-р // Вестник Рос. фонда фундаментальных исследований. 1999. № 4.
26. Распоряжение Правительства РФ от 11 декабря 1997 г. № 1733-р // Вестник Рос. гуманит. науч. фонда. 1998. № 1.
27. Отчет о научных кадрах РАН за 1999 г.
28. Rossister M. W. The Matthew Mattilda effect in science // Social studies of science. 1993. Vol. 23. № 2. P. 325–341.