Жила была на свете художница. И ей было не столь важно, чтобы её картины нравились, главное для неё было, чтобы люди их поняли. И когда человек посмотрев на её картину говорил: – «Ну… вот здесь мазок неровный, вот тут сарай покосился», она благодарила его за помощь, но с досадой кусала губы. Ей казалось, что человек видел только этот сарай и этот мазок…
Девушка выбивалась из сил, стараясь чтобы каждая новая картина была лучше, красивее, правильнее по исполнению, чем предыдущая, чтобы люди, наконец, видели то, что нарисовано на картине, а не то, как она нарисована. Конечно, она начала добиваться каких-то успехов, многие уже с восхищением смотрели на её работы, улыбались, и говорили «какой стиль рисования, какие линии, какие краски. Это прекрасно!»… ей было приятно, но и хотелось большего. Ей хотелось донести свои мысли, свои переживания в картинах – людям. И тогда она нарисовала Его портрет… она показывала эту картину только избранным, не выставляя, как и другие, в галерее. Многие, глядя на этот портрет не могли сдержать слез. Он затрагивал что-то, что называется, наверное, душа.
Шло время… девушка поверила в этот портрет и молилась ему как иконе. Она ждала, что когда-нибудь она встретит этого человека, с портрета и поймет, что она жила не зря, а пока ждала, она продолжала рисовать, чтобы, когда они встретятся, он смог посмотреть и понять её работы.
Многие люди, не смотря на то, что она рисовала уже достаточно гладко, все равно не видели того, что было в картинах, обращая внимание на технику, но ей было уже все равно. Она по-прежнему старалась, чтобы картины были красивы, но уже не расстраивалась, когда кто-то не понимал их. Наконец-то, она научилась принимать людей такими, какие они есть, не пытаясь сделать их такими же, как она. И если раньше она рисовала такими красками как «боль», «отчаянье» и «тоска», то теперь у неё в палитре появились так же «тепло», «надежда», «радость» и «любовь»…
Постепенно, люди начали слетаться на её картины как мотыльки на свет. Многие из них и вправду были похожи на нежных и красивых мотыльков, но были и стрижи, что мечтали полакомиться вкусными насекомыми, и даже невесть откуда затесавшиеся стервятники. Поначалу, она принимала всех, с радостью делилась тем, как она любит рисовать и что вкладывает в свои картины, но затем поняла, что для многих, её картины лишь предлог… для чего? Для многого, но говорить об этом здесь я не буду, пожалею её чувства, она слишком ранимый человек…
Люди приходили и уходили, часто она даже не успевала запомнить их лиц и имен, но однажды, в толпе тех, кто пришел посмотреть на её картины, она увидела того, кого нарисовала много лет назад… Он стоял и с интересом рассматривал одну из её первых картин – красивую девушку, застывшую в дверях пустой комнаты и зачем-то всматривающуюся в затянутый паутиной угол.
– Здравствуй! – с улыбкой обратился он к художнице, когда приметил. – У тебя такие красивые картины, ты, наверное, уникальный человек…
А она просто смущенно улыбалась, не веря в то, что они, наконец, встретились…
Он рассказывал ей о небе, а она ему о том, как сложно птицам бывает летать.
Однажды, она рассказала ему о том, что у неё лежит старый рисунок, который давно бы нужно бы перерисовать и показала ему его портрет. Но он не узнал себя, а может наоборот, узнал… и поэтому пропал, не желая, наверное, связываться с безумной художницей…
Я искала тебя, годами долгими
Искала тебя, дворами темными
В журналах, в кино, среди друзей
И в день, когда нашла, с ума сошла
Одурманивающим тело, безумным ритмом неслась из колонок песня Земфиры. Тонкую, такую нежную кожу вспарывало старое, затупившееся лезвие… она хотела умереть, но знала, что ей нельзя, поэтому боль была лишь отрезвляющим… попыткой выйти из кошмара, который внезапно стал явью.
Шрамы на коже вскоре заживут – на ней заживало всё, но на сердце останутся навсегда. Она жила так, как считала нужным – найти и потерять, а не даже не пытаться, апатично ожидая от судьбы милостей, но впервые в жизни ноша была слишком тяжела, а провал слишком болезненным…
Однажды, девушка вышла на балкон и посмотрела на бескрайнее поле, такое большое и прекрасное, что захватывало дух… На самом деле с её балкона был виден лишь старый маленький дворик, но иногда она видела то, что другие не замечали никогда за свою жизнь.
И это поле, с мягкой даже на вид, волнующейся от ветра травой, принесло ей спокойную уверенность в том, что на самом деле, ей не нужно ничего, кроме тех мелочей, которые она может достать без труда. Такие как секс, деньги и положение. Впрочем, и это ей было не особо надо…
Поле вспыхнуло оранжево-красным огнём и исчезло под бдительным взглядом художницы. Теперь там была выжженная земля, на которой ещё много лет не сможет расти трава. Девушка моргнула – перед ней вновь было поле. Выжженным в нём была только сердцевина, но остальное пространство все ещё красиво переливалось в лучах закатного солнца.
Улыбнувшись, она зашла обратно в квартиру и, содрав с холста, выбросила незаконченную картину с прекрасной летящей в небе девой, так похожей на ангела. Сегодня ей не хотелось рисовать…