Как и в каждой больнице, наше отделение представляло собой коридор, по обе стороны которого, были палаты и кабинеты. С левой стороны была ординаторская и девять палат, а с правой перевязочная, холл, пост медсестер, ванная (она же комната для клизмы!), кабинет сестры-хозяйки и туалеты. Коридор заканчивался окном, из которого была видна операционная гнойного отделения и дверью черного хода.
В первой, второй и третьей палате, лежали мальчики, с четвертой по восьмую – девочки. Девятая палата – была люкс. В ней была всего одна кровать, душ, туалет, холодильник и цветной телевизор.
В этой палате лежали: известный путешественник Карло Маури, сын министра МВД Щелокова и какой-то неприятный тип Иван Иванович.
Карло Маури был очень обаятельный человек. Он всегда со всеми здоровался, с женщинами даже раскланивался, снимая шляпу, которую надевал, когда у него было хорошее настроение. У него мы впервые увидели фотоаппарат поляроид, из которого сразу выходила готовая фотография и шариковую ручку с жидкой пастой, которая писала как чернильная. Иногда он ходил по палатам и дарил свои фотографии с автографом. Но как это часто бывало в моей жизни, когда я поступила в отделение, ему сняли аппарат и готовили к выписке, фотографии у него уже давно закончились, и мне ничего не досталось. Но как я могла упустить шанс, получить автограф такого известного человека, которого столько раз показывали по телевизору?! Мне бы никто не поверил, что он лежал в соседней палате, и его видела. Что мне оставалось делать? Я набралась смелости и пошла к нему в палату с блокнотом, а потом долго объясняла медсестрам, что он хоть и путешественник, хоть и известный, но сейчас, когда он лежит в больнице, он такой же, пациент, как и я, а значит, я могу ходить к нему в палату. Увы, они меня не понимали и долго ругали...
Сын Щелокова попал в аварию, столкнувшись с машиной генерала, когда они возвращались с какой-то вечеринки. Ночью специальным самолетом его и генерала привезли в Курган. Пока самолет летел, в срочном порядке готовили операционную и везли врачей, которые об аварии ничего не знали и были очень удивлены, когда за ними приехала развозка. Как же звали сына Щелокова? Не помню! Не могу вспомнить, а может быть, даже и не знала. Единственное, что помню, что по нашему отделению постоянно ходили милиционеры, которые носили в люкс коньяки и другие вкусные вещи, коробки от которых санитарки выбрасывали утром.
Этот парень не был такой обаятельный как Карло Маури, но считал себя обычным пациентом больницы. Через несколько дней после операции он пошел по палатам знакомиться с теми, кто лежал в нашем отделении. У него был очень тихий голос, а вот о чем он нас расспрашивал, забыла. Помню, только что у мальчиков он спрашивал, кто за какую команду болеет, и, узнав, что Горик болеет за Динамо Киев пригласил его к себе в люкс смотреть кубковый матч. Как я его отговаривала не ходить! Но он пошел, но когда подошел к двери, и хотел постучать, медсестра Косухина сообразив, что идет он не в восьмую палату к девочкам, а в девятую – начала кричать. Ее крик был слышен, наверное, на первом этаже – ты, куда идешь… и далее последовало, оскорбление по национальной принадлежности.
Сын Щелокова вышел, услышав ее крик, и пытался объяснить, что сам пригласил его к себе, посмотреть футбол, но ничего не помогло. Она продолжала кричать, что в люкс заходить может она и только она.
И тогда случилось невероятное - сын Щелокова вызвал дежурного врача и потребовал, чтобы Косухина включила телевизор в холле и все кто хочет смотреть футбол сидели с ним и смотрели. Я не знаю, болела ли курганская милиция за динамо Киев, но многие из нашего отделения, даже Недотепа, который болел за Спартак, видели, как несколько лейтенантов сидели на полу и радостно кричали гол-л-л-л!!!
Иван Иванович запомнился мне только тем, что был всегда всем недоволен. Ему все не нравилось, ни цвет стен в палате, ни вид из окна, ни медсестры, ни газеты – ничего! Но видимо пост, который он занимал, был не настолько высок, чтобы перекрасили стены, поэтому он всем грубил, особенно тем, кто работал в столовой. Мы не раз слышали, как он кричал – "забирайте вашу кашу и передайте от меня привет повару".