Это была единственная удобная скамейка в саду. Каким образом она уцелела среди разрушенных и покосившихся лавок, стоявших вдоль главной аллеи было известно только ей, да еще дворнику, чья нога, по счастью, не ступала в этот заброшенный уголок. У нее было еще одно преимущество – рядом росли яблони. Осень только начинала робко вступать в свои права, но яблоки болтались уже лишь на верхних ветках, упорно не хотевших отдавать свои плоды.
Он пришел сюда сразу после завтрака, удобно расположился на скамейке, подстелив газету, и стал ждать. Приоткрывая глаза, он видел угол кирпичной стены, росшие на ней чахлые деревца. По саду уже бродили осенние запахи. Это был и запах позавчерашнего костра, на котором сожгли первые опавшие листья, и запах мокрой утренней травы. С клумбы слабый ветер приносил немного резковатый запах осенних цветов, напоминавший запах дешевых духов. Он был доволен, что клумба, похожая на свежую могилу, находилась позади, ее было не видно. А вот запах яблок чуть касавшийся его ноздрей, приятно щекотал обоняние. Даже во рту появился приятный кисловатый вкус.
Мужчина казался на первый взгляд почти стариком, его глаза были бесцветны, как бывает только у очень старых людей, или у тех, кому приходилось много плакать. Однако, ему было немногим более срока лет. Постоянное ожидание сделали его безразличным ко всему, что не касалось этого ожидания. Даже последние краски лета вперемешку с первыми робкими мазками осени были ему почти безразличны.
Посмотрев себе под ноги, он заметил в траве необыкновенно-желтое яблоко. Словно прятавшееся здесь, поджидая его прихода. Нагнувшись за яблоком, даже не услышал, а почувствовал сзади давно знакомые шаги. А когда выпрямился, Она уже стояла рядом со скамейкой и улыбалась, глядя на него сверху вниз.
-Здравствуй! Ну, что же ты молчишь? Разве ты не ждал меня? - спросила Она, присаживаясь рядом. Притягивающий аромат ее духов моментально вытеснил все остальные запахи. Он молча смотрел на нее, узнавая знакомые черты, наслаждаясь этим ароматом, которым было насыщено все ее тело.
Слова никак не могли и не хотели сложиться в какую-нибудь подходящую фразу. Он стал вспоминать, как представлял себе эту встречу, что собирался сказать… Тысячи разных вариантов были забыты. Закрыв лицо руками, он продолжал молчать, раскачиваясь от своей растерянности, стесняясь ее.
-Что ты, милый? Я так бесцеремонно ворвалась… Не отвечай пока ничего, я знаю, что ты звал меня и ждал этой встречи. - Она погладила его по голове, словно вспоминая ее забытые контуры, - Ты совсем седой. Тебе даже идет. Какие я глупости говорю… Это от растерянности.
«Да! От растерянности, именно так! Я звал тебя, я очень долго жду тебя. Здесь, везде, всегда. Здесь – чаще всего.» Слова, наконец, решились покинуть пересохшее от волнения горло, он даже взял Ее за руку.
-Каждый день, каждый час, каждую минуту я проводил в беседах с тобой. Я задавал тебе тысячу вопросов, но ты начинала сердиться. Тогда я перестал задавать вопросы и просто разговаривал с тобой. Представлял себе твою жизнь… Я даже ночью думал о тебе, но ты снилась мне очень редко. Зато это были такие счастливые сны! Целый день после них, я носил в себе обрывки этих снов, твоего образа. Тебе кажется это странным?
-Вовсе нет. Я совсем недавно почувствовала, что ты ждешь меня, чуть больше месяца. Поверь, я пришла бы раньше, но не хотела причинять тебе боль. Ты слишком много страдал. В том числе и по моей вине. Мне все рассказывали. Малейшее упоминание обо мне приводило тебя в ярость.
-Все не так! Совсем не так! Это только внешние признаки, только внешние! О, они все неправильно поняли и передали тебе… Никогда, слышишь – никогда я не думал о тебе плохо. Просто при упоминании о тебе, равновесие моей жизни нарушалось, накатывала такая дикая тоска, что мне хотелось остаться одному. Совсем одному. Но это было невозможно – моя семья держала меня. Да, держала в кандалах. Вот эту тоску они принимали за ярость…
-Почему ты не приходила? – спросил он вдруг, глядя себе под ноги.
-Я не решалась. Помнишь ту встречу в театре? Ты тогда чуть не свалился с лестницы, увидев меня. Я хотела, чтоб ты был покоен.
-В тот вечер, вернувшись домой, я, наконец решился сказать жене, что хочу расстаться, потому, что мы абсолютно разные, чужие друг другу люди. У нас никогда не было такой близости и понимания, как с тобой. Даже часа за всю жизнь не наберешь. Один год нашей жизни, прожитый с тобой я готов отдать за всю оставшуюся мне жизнь. Только один год, который ты была рядом. Да! Я решился и уже начал разговор, но она, ничего не поняла! Боже, как она глупа… Она опередила меня и сказала, что беременна, что очень счастлива… Это было ужасно, тогда я еще мог вернуть тебя, если бы не эта нелепая женитьба. Я хотел доказать тебе, что…
-Не надо, милый! Не судьба. Ты не мог ожидать меня вечно и терпеть мои предательства. Я так часто предавала тебя. Прости меня. Я не понимала тогда, что все в жизни возвращается. Не чувствовала твоей боли, это была нелепая игра, в которой я всегда выигрывала. Пока не устала от легких побед и не ушла совсем из твоей жизни. Наверное – это лучшее из всего, что я сделала для тебя.
-Я каждый раз верил, что ты вернешься. Потом… Потом ты исчезла. Совсем. Я думал, что смогу жить с другой женщиной. Какая глупость. Человек один раз рождается, один раз любит, один раз умирает. Мне нужно было продолжать ждать. Прости, что я не дождался.
-Ну, вот, наконец, я прощена. Это очень важно для меня. Очень. Спасибо тебе.
Он, наконец, решился поднять голову, чтобы еще раз увидеть ее, запомнить, сфотографировать в своей памяти и бережно уложить в тот уголок, где находилось все, что было связано с ней.
-Я ничего не буду спрашивать. Скажи только одно – ты еще с Ним?
-Нет. Я теперь не с Ним. Все кончено. Я одна, мне сейчас очень хорошо рядом с тобой. Это так необычно, я имею в виду свое новое состояние. Знаешь, я ведь приходила сюда на этой неделе. Поздно вечером. Мне так хотелось увидеть тебя! Я заглянула в окно. Ты же спишь на первом этаже.
-Да. Если бы ты постучала…
-Я не стала тревожить твой сон. Посмотрела – и ушла. Меня никто не видел.
Она помолчала, потом, приблизилась и поцеловала его. Губы ее были мягкие и прохладные. Осеннее солнце, прорвавшись сквозь листву, осветило его лицо. Глаза вдруг приобрели прежний цвет и блеск. Жизненные силы возвращались, он чувствовал их бурлящее движение каждой клеточкой тела. Слышал, как кровь застучала в висках, словно после продолжительного бега.
- Я хочу, чтобы мы были вместе. Навсегда, - прошептала она ему на ухо, - Ты веришь мне? Я больше не исчезну.
-Я верю тебе. Ты пришла, чтобы остаться со мной. Я ждал и чувствовал это. Какое счастье! Наконец закончится это бесконечное ожидание.
-Да, милый. Я положу конец твоим страданиям. Мы снова будем счастливы. Сейчас мне лучше уйти, я вернусь за тобой вечером.
Она еще раз поцеловала его и поднялась.
-Я вернусь вечером.
-Я буду ждать.
Сзади раздался резкий женский голос:
-Вставай, малохольный! Сам с собой разговариваешь? Вот подожди – скажу доктору. Что смотришь? Бери тачку, и пойдем за обедом. Еле нашла его, - обратилась рыхлая женщина в серой кофте поверх застиранного белого халата к стоявшей рядом молодой и опрятной санитарке с простоватым лицом.
-Как ты их не боишься? – шепотом спросила молодая, несмотря на то, что мужчина послушно встал и уже катил тачку далеко позади них.
-А чего их бояться? Я их всех тут знаю. Этот давно здесь. Порешил беременную жену, невесть с чего. А здесь смирный, только разговаривать стал сам с собой. Слышала?
- Чудно! Убил просто так?
- А кто его знает… Псих. Прежняя-то жена его раньше передачи иногда приносила. Теперь и ее нет. С месяц назад машина сбила. Он ничего не знает. Нельзя им такие новости сообщать. Ты привыкай по-маленьку.
-Я стараюсь, - молодая оглянулась на шедшего сзади мужчину. Он улыбался, глядя куда-то вверх. Лицо его выражало абсолютный покой и счастье.
Вечером этого же дня он повесился.