Осень бывает разная. Бывает золотая. А бывает рыжая, даже будто бы ржавая.
Я иду по скверу и любуюсь такой вот, будто бы некрасивой осенью.
Нет, некрасива она только на первый взгляд. Может, в ней и нет той величественности, которая бывает у её коллеги в золотистом, по-Пушкински пышном, убранстве. Но очарование...
Очарование есть! Очарование рыжей девчонки, угловатой, с тощими косицами и отметинами солнца на лице. Девчонка улыбается беззаботной улыбкой, открывающей широкие, по-детски неровные, зубы. И, глядя на нее, тоже хочется улыбаться.
Я улыбаюсь.
Солнце косыми струями просвечивает и без того светлую аллею. Царит во всем умиротворение...
Это спокойствие и безмятежность осеннего бытия всегда меня удивляет, заставляет задуматься. В осени вроде бы непременно должна быть тоска. Пора увядания, как-никак, прощания. И все же в этом прощании тоски нет. Деревья мирно полощут листьями на ветру, наслаждаясь нежным теперь солнцем. Будто это и не конец, будто им не предстоит расстаться с красотой своего убранства. И впереди их не ждет зима.
Я прислушиваюсь к шелесту листвы, все еще озадаченная: почему не чувствую в нем осенней печали? Может, плохо слушаю? Но нет. На меня снова накатывает волна очарования и покоя.
Ни ропота, ни жалоб на не слишком радушное лето с его зноем, ни сожалений, что время кратко. Скоро, совсем скоро холодные ветра, промозглые дожди сделают свое дело. Листья облетят, лягут под ногами прохожих некрасивыми коричневыми лохмотьями. И все – без тени сожаления, с кроткой готовностью. Не с той готовностью, с которой идут на подвиг - со скрученными в узел мечтами, надрывом и напряжением душевных сил. В этой готовности бз труда угадывается доверие.
Странно...
Хотя, чего уж странного?
Осень-то – не последняя. Впереди деревья снова ожидает жизнь. Как будто смерть – ненастоящая. Впрочем, почему «как будто»? Так и есть – ненастоящая. Пройдут холода, все зазеленеет с новой силой, новым ликованием, в нежной красоте юности. И деревья в этом не сомневаются.
К счастью, они не наделены человеческими слабостями.