Меня пригласили поучаствовать в благотворительной акции.
Планировалась встреча с многодетными матерями, в основном, малообеспеченными. По слухам были выделены определенные, к слову сказать, немалые средства. Я оделась сообразно мероприятию. Строгий синий костюм и белая блузка. Все это действо должно было происходить в фойе кинотеатра. Пришло десять мам и у каждой по семь, восемь или даже десять детей. Дети были симпатичные, но какие-то не по-детски серьезные. Мамы с потусторонними глазами были в дешевых свитерах и блузках, украшенных стеклярусом, бисером и еще чем-то блестящим и переливающимся. Волосы у всех были старательно уложены и обильно политы лаком. Цвет волос от морковного до серо-пегого. Дети, одетые в китайские и турецкие спортивные костюмы, и яркие, но какие-то нелепые платья, покашливали, шмыгали носами, были тихими и не шалили. Перед собравшимися выступил префект и глава управы района. Они поблагодарили мам за то, что те сделали для страны (т.е. внесли свой вклад в решение остро стоящей перед нашим народом проблемы увеличения народонаселения). Высокопоставленные чиновники удалились. У них, видимо, были более важные и неотложные дела.
Подали бутерброды, пирожные, конфеты, соки, чай, кофе. Малыши сразу начали есть, причем бутерброды с рыбой и колбасой чередовались с конфетами и пирожными. Те, кто постарше, глядя на маленьких, тоже принялись за съестное. И довольно быстро тарелки опустели. Появились вазы с фруктами. Бананы, яблоки, киви и апельсины были также незамедлительно съедены. Детей попросили спеть песенку или прочитать стишок. Немногие это проделали. Один бойкий мальчик сказал, что умеет скакать лягушкой, и даже немного поскакал, чем развеселил зрителей. Были произнесены еще какие-то дежурные слова. Детей гладили по головкам, мамам пожимали руки и протягивали по одной гвоздичке. Героиням дня были вручены памятные знаки, детям подарки: девочкам китайские куклы, одинаковые и довольно убогие, мальчикам автомобильчики,тоже китайского производства.
В объемистых пакетах, которые раздали женщинам были конфеты, печенье, пачка чая, банка кофе,макароны «Макфа» и еще какая-то нехитрая снедь. Дамы с расплывшимися от частых родов фигурами, бесформенные и неухоженные, бурно благодарили, и некоторые даже прослезились. Играла тихая, задумчивая музыка. Устроители объявили об окончании мероприятия и довольные, повеселевшие и даже немного похорошевшие женщины повели свои многочисленные выводки домой. Все торжество заняло около полутора часов.
Антон Николаевич, глава комитета то ли Защиты материнства и детства, то ли, наоборот, облегченно вздохнул и провозгласил: « А теперь повеселимся, как следует!»
Чиновничьи дамы на некоторое время удалились и появились вновь в роскошных открытых платьях от Dolce & Gabbanо, Valentino, Versace, Зайцева и других кутюрье, о чем они с гордостью сообщали друг другу.
Мне было не совсем понятно, что происходит. Со столов убрали остатки благотворительного «пиршества» и под заимствованные у заокеанских звезд кинематографа возгласы: “ Vow!” в зал стали выносить яства в неимоверных количествах. Официанты во фраках и белых перчатках ставили на столы деликатесы и огромное количество бутылок с прозрачными и золотистыми напитками. Когда вынесли на огромных блюдах гигантскую севрюгу и такого же гигантского кабана, было открыто шампанское. Собравшиеся начали громко обсуждать, как эти несчастные глупые тетки были одеты, и какие они все дуры и не умеют жить, нарожали с мужьями, алкашами и бездельниками, такую ораву будущих преступников, нищих и уродов.
Все смеялись и ели, ели и пили и потешались над этими недальновидными, бестолковыми бабами, их бесвкусными нарядами, их внешностью и прическами.Когда Антон Николаевич, лоснящийся и довольный как кот, объевшийся сметаной, произнес: «Но во всем этом убожестве есть что-то положительное. Это то, что мы может оттянуться не по-детски!» Все одобрительно зааплодировали и кто-то даже засвистел. На меня надвигался тазик с черной икрой посреди которого торчала огромная серебряная ложка. Я увернулась и почувствовала, как к горлу поступает тошнота. Лавируя между веселящимися за чужой счет господами, быстро прошла к выходу. Оказавшись на свежем воздухе, я постепенно стала приходить в себя. В мозгу гремело одно слово: "Твари! Твари! Твари!" Меня душил стыд...