Название, конечно, эпатажное. Можно было бы как-нибудь по-английски «BIG TITS», чтоб не каждый понял. Образованные хоть так, хоть эдак поймут. Всё дело в том, что наш герой был образован не шибко, но тянулся к культуре, как к процессу самоусовершенствования. Вот.
А тут накатило. И день, понимаете, выдался не из лёгких. Приходилось решать глобальные вопросы купли-продажи, прямо скажем – недвижимости. «Домик в деревне» сбагрить с рук. Проблем – выше крыши. БТИ посетить, ЖКХ и прочие бюрократические конторы, специально созданные и спланированные так, чтобы жизнь мёдом не показалась.
Не успел выйти и сесть в трамвай, как на тебе - попёрло со всех сторон. Прямо в глаза норовят.
Ах, да. Надо сказать, что герой наш – мужчина в активной фазе своего развития. Приехал улаживать дела из другого города. Вырвался, так сказать, на свободу, хотя и в родном городе ущемления особого не замечал, но всё-таки.
Лето только начинало подогревать городские тротуары, и жара была ещё в перспективе. Так что томление в крови и некоторая расслабленность, от недостатка витаминов, наверное.
Но не до расслабухи, когда такое «деится». Обступили нашего героя местные жительницы со своим добром и едут себе по делам. Он ведь тоже по делу вроде, а тут вокруг одни груди, плечи, груди, груди… Так ведь если бы груди, а то – сиськи!
Грудь - она для женщины естественная нагрузка, и у большинства представительниц не слишком заметная. Они ещё стараются скрывать, замаскировать, складочки придумать, бахрому, стёганные передники, балахоны из холстины, чтоб колом. А в прошлых веках так вообще корсеты со стальными спицами, типа бронежилета, носили, мучились.
Сейчас нет, сейчас, допустим, молодка, у которой припухлость в определённых местах наметилась, так она её приподнимет, подожмёт, и глядишь…можно заинтересоваться.
Но в нашем случае не припухлости, а взошедшие на дрожжах обеспеченности большие и даже очень большие…
Статуэтки видали доледникового периода матриархата? Пусть не в подлиннике, в учебнике исторического процесса. Музейный экспонат. Во-о-о-от такие сиськи! Иначе ведь назвать невозможно. Язык не повернётся назвать эти огромные, свисающие до пупка, как-то иначе.
Грудь - она тогда грудь, когда под неё положить ничего нельзя. Ни бумажку, ни карандаш, ни кошелёк. Не удержит. Стекает себе каплевидно, держит только классическую форму древнегреческих скульптур.
А ежели в ней килограмма три-четыре, а то и пять? Да её под голову подкладывай, а другой накрывайся. О! Радость плоти!
И заметьте, никакого насильственного внедрения в организм инородного материала. Всё своё натуральное, доморощенное.
Что и говорить, видеть надо, ощущать, восхищаясь. Опять же, тайна природы.
Западает мужик на большие сиськи, как щука на блесну. Или словно бык на красную тряпку, ежели под ней такие сиси. А чего бы ему не запасть? Инстинкт.
А наш-то герой, мужчина весь в заботах, с наморщенным лбом и вспотевшим затылком. Из одной конторы в другую бумажки да бланки таскает, печати ставит. И вот со всем этим садится обратно в трамвай, а на него надвигается… мама родная! Бабища-кондуктор! Копия музейный экспонат! Живёхонький!
Хоть они у неё в жакет заправлены темно-синий летний, но уж что есть, то имеется. Колоссальные кульки нависают. Сверху их сумка с мелочью взгромоздилась. Билетик оторвала, отсчитала мелочь и пошла себе, колыхая гузном.
А нашему герою слегка не по себе. И жены, в смысле удовлетворения, нету при себе, и никакой-другой «деушки» пока не предвидится. Зачем ему такие впечатления в середине рабочего дня?
Только немного от кондукторши отошел, в окошко глянул. Семейка стоит: муж – остолоп с ребёнком на руках, Ванёк такой, домашний, прирученный, да ещё и сумку в другой руке волочит. Рядом женушка- тумбочка в три обхвата.
Вот как снизу начинается она своими толстыми крепкими ножищами, так и возвышается к бедрам таким же крепким, не продавить, и далее к животу-барабану, и к плечам мясистым в обе стороны толстыми ручищами продолжающимися. И далее к щекастой мордочке: налитые щёки-то, пунцовые, а губы тонкие, как бритвы. Острижена коротко, шея гладкая, ушки маленькие. Глазки – двумя пупочками зырят бестолково, но нахраписто. Портретик - зашибись!
Так вот, спереди у этой тумбочки – два выдвинутых ящика. Называются – большие сиськи. Ну очень большие! Молодая ведь, лет 28. В тонкую джинсовую рубаху на выпуск одетая и в такие же джинсы. Куда ей ребёнка брать, когда у неё спереди два «ребёночка» годовалых за пазухой спят. Пузырятся, выпирают из прорехи. Медальон на золотой цепочке утонул между ними.
Опять же заметим, что большей частью грудь воспринимается рельефно в зависимости от размеров живота. Он определяет её место иерархии. У пузатых грудь сразу уходит на второй план. Даже большие сиськи уступают животу. Не уступят только очень большие, колоссальные.
Семейка в трамвай влезла и к нему, к мужчине нашему. Пришлось уступить место для ребёночка, рядом постоять. Одно расстройство организма. Видит око, а зуб… того. Душновато от впечатлений, поэтому наш герой в опасной близости от этих сисях протискивается и выковыривается из транспорта.
И падает… в объятья сисястой студентки. Та не успела отпрянуть: за книжками физиономии не видно. Зато «амортизаторы» выставила.
Наш герой извиняется, оступился, мол, не хотел. А сам глаз отвести от этих внушительных полушарий, к которым только что припал, не может. Так, пятясь, и отчалил. Направился к центральной улице города со старинным названием, что в переводе означает «красивая».
А тут ему навстречу тётка с дитём вышагивает. Простоволосая, неприбранная какая-то, в линялом, сером сарафане с большими вырезами на груди и под мышками. И в этих вырезах колыхаются во всей своей нахальной беззастенчивости огроменные, свисающие до живота, сиськи. Давно, видно, лифчик не признаёт.
Ведёт она, значит, девчонку лет восьми за собой и ни на кого и ни на что внимание не обращает.
Где-то в районе талии торчат у неё в разные стороны крупные соски, сквозь ткань выпирают. Дерзко и рельефно. И куда мужскому взгляду деваться? Остается наблюдать все эти глупости.
Прошелся к Красной улице и дальше потопал в областную юстицию документы сдавать. А там хитрость: принимают только в определённые часы, а чтобы на приём попасть – жетончик нужен, а чтоб жетончик взять – нужно с вечера занять очередь, иначе утром придёшь, а жетончики-то закончились. Желающих слишком много недвижимостью заниматься. На то она и недвижимость, что ей по-хрену всё, стоит себе недвижимо… Н-да, а ты владелец суетись.
Зашел наш герой в главный корпус конторы, а там народу – муравейник потревоженный. Стеклянной перегородкой этот муравейник перегорожен на две прямо противоположные по поведению области.
В одной суета и страсти бурлят, споры идут не шутейные: типа того, что стояло тут или не стояло. Зато в другой – тишь и благодать. Девчушки в креслицах вертящихся сидят, бумажонки перебирают лениво, да на часики поглядывают. Чем ни работа. По телефончику чирикают, флиртуют потихоньку с копошащимися в компьютерах ребятами. Комп он ведь хоть и железный, но капризный. Ежели что не по нём, то зависнет нахально.
Только мужчина наш решил делать ноги из этой обители, как за стеклом, будто в аквариуме выплывает рыбка золотая с папочкой. Папочка эта, для проформы, а главное показать свои формы. Ну, думает мужчина, бывают же такие дни сексуальной активности. Иногда месяцами ничего особенного на горизонте - обыдень.
Сегодня же, как мухи на мёд, как рыбки на корм.
Рыбка эта - молодка в таком налитом соку, что дотронься – так и брызнет, так и польются молочные реки. Шары у неё под кофточкой золотенькой, ну ни в какие размеры не вписываются. Цифр просто не хватает, не хватает сантиметров, чтобы эти объёмы измерять. Сшивать надо сантиметры, чтоб объять. Уф-ф-ф-ф, ну и напасти.
Уплыла рыбка из аквариума, и наш герой вышел на свежий воздух, подошел к административному окошечку, где жетоны выдают и глубоко задумался.
Из этой задумчивости его вывела одна старушенция, как оказалось, представительница малого бизнеса.
- Ну что, милок, пригорюнился, али жетончик нужОн?
- Нужен, бабушка, даже очень.
- Тогда договоримся. Сотенку положишь, будет тебе жетончик к завтрему.
Подумал мужчина, почесал затылок, чего ночь коротать, дежурить, лучше сотенку отдать и дельце обтяпать. Договорился со старушкой и обратно на Красную улицу вернулся.
Ведь не даром она так называется, что захочешь там есть. Хошь бары – налево, хошь аптеки - прямо, хошь книги – направо. Целый Дом книг. А в нём опять же бары и картинные галереи, и чего только нет. Помните, наверное, что тянулся наш герой к культуре, вот и понесло его в Дом книги.
По первому этажу прошелся, книжное море переплыл, вынырнул на втором этаже. Музыкальный отдел, галерея, отдел изобразительных искусств. И, конечно же, в таком большом магазине не может не появиться такая же большая любительница искусств.
Не успел мужчина книжонки взглядом охватить, как опять напоролся на большую тить. Ёханый бабай, а! Как будто специально всё подстроено.
Её причиндалы холёные, и аккуратненько уложенные в ажурный бюст-галтер умопомрачительных размеров. Спецпошив. Два ведра драгоценной плоти.
А любительница искусств надвигается и надвигается, остановилась строго перед ним, чуть не упираясь в грудь грудями, и молвит грудным контральто:
- Музчина, вы позволите… меня интересует поздний Ренессанс. Разрешите, - и она властной рукой отодвигает нашего героя, как лишний предмет.
Что на него нашло, непонятно. Может она была «последней каплей» дня. Но только он не отодвинулся, а хватанул руками неожиданно для самого себя эти Большие Сиськи и прижал их хорошенько!
Большой Дом книги вздрогнул от визга. Любительница Ренессанса завизжала так, что у продавщиц вывалились книги из рук, и заклинило близлежащий кассовый аппарат. Никто ничего не мог понять. Любительница обхватила пухлыми ручками свои груди, как будто они могли улететь, и всё время повторяла: «Как он посмел? Как он посмел? Он…меня…как посмел?.»
Мужчина хотел было ретироваться, но толпа снизу перекрыла пути к отступлению. Как из-под земли появился милиционер:
- Граждане, разойдитесь! Мы тут… разберёмся… В чём дело? – обратился он к даме.
- Он, он посмел…,- показывая на нашего героя пальчиком, говорила она.
- Что он посмел? – заинтриговано поинтересовался милиционер, осматривая дамочку.
- Что вы уставились? Хватай же его! – кричит дама.
- За что мне его хватать, любезная? Что он сделал?
А мужчина стоит себе, виновато улыбаясь с чувством глубокого удовлетворения, между прочим.
- Он дотронулся… - запнулась дама, - он… ущипнул меня.
- Ущипнул? За это? – и он показал на попу.
- Он маньяк! – нашлась, наконец, дама, - задержите его, он хотел, хотел…
- Я не пойму. Он сделал или только хотел? – задаёт вопросы милиционер, а сам поедает глазами потерпевшую.
- Всё равно задержите, - настаивает дама.
- Хорошо, свидетели есть? – он оглядел окружающих. Те как-то сразу стали рассасываться, расходиться, не хотели связываться. Только одна шустрая бабулечка бочком подошла и говорит:
- Да он, товарищ милиционер, за титьки её маненько лапнул. Я видела, - хитро прищурилась свидетельница, а потом неожиданно набросилась на даму, - а ты чего напоказ выставила? Ишь моду взяли, срам!
И она показала крючковатым пальцем на прореху в кружевах потерпевшей, сквозь которую проглядывала ухоженная розовая мякоть.
- Хорошо, пройдёмте! – произнёс представитель власти сакраментальную фразу и взял за локоть мужчину, - и вы дама, и вы гражданка, как вас звать-величать?
- Прасковьей Тимофеевной кличут. Только я с вами никуда не пойду. Мне внучка домой вести надобно… Дима, Дима, куда ты подевался! – спохватилась она.
- Я здесь, - высовывается семилетний бутуз из-за прилавка.
- Не могу я, никак не могу… Да и не видела я ничего, - пошла на попятную бабулька.
- То есть, как не видели? – строго спросил милиционер, - бросьте мне тут ваньку валять, пройдёмте в отделение.
Тут любительница искусств, немного поразмыслив, сменила гнев на милость и стала что-то нашептывать милиционеру на ушко. Тот кивал и косил глаз на размеры потерпевшей. Потом он решительно взял мужчину за локоть и вышел с ним из магазина.
- Ну и что будем с вами делать, гражданин?
- Я…не знаю. Я …ничего… - не находил он слов.
- Ничего - это пустое место. А тут, понимаешь, - милиционер поднял обе руки и показал объёмы, - солидность, образованность. Думать надо. Держать себя, так сказать. Руки не распускать. А то неприятности могут быть.
- Я понимаю, случайно получилось… Я не хотел.
- Не хотел он.
- Я вообще по делам приехал…
- Приезжий, а ну-ка документик ваш…
Мужчина предъявил. Милиционер посмотрел и, возвращая, сказал:
- Ладно, можете быть свободны. Ваше счастье, что дама отказалась подавать заявление, а то бы протокол составили и всё… Свободны.
Мужчина, ещё не до конца осознавая степень случившегося везения, пошел вдоль стеклянных стен. Потом оглянулся. Из дверей магазина вышла пышногрудая дама. Милиционер ожидая её, галантно протянул руку провёл по ступенькам и далее к милицейской машине.