Хейли была внучкой той самой бабки, к которой в прежние времена отсылали при необходимости. Это ведь теперь посылают невесть куда (и написать-то такое бумага не стерпит!) Толи дело раньше: «К чертовой бабушке не пошли бы вы?!» - Любо-дорого. И шли ведь люди! Кто куда, а некоторые прямехонько к ней. И вот там-то чуток не доходя до места, в сторонке, слева от прямой дороги стоял аккуратный домик ее младшей внучки – Хейли. И было той Хейли не полных семнадцать лет - совсем младенец по их-то меркам.
А что за прелестная девушка была эта Хейли! Глазки светленькие, волосы кудрявенькие, талия тоненькая, и вся она такая бойкая, востренькая, глаз не оторвать! Чудная была девушка. И все-то у нее спорилось, и любая работа горела в ее ловких маленьких ладошках.
Но вы не подумайте, что я вам тут какого-то ангелочка описываю. Нет, конечно. Сами понимаете, это было бы совсем не к месту. И чертовщинка в натуре Хейли взыгрывала порой не на шутку. Да и как иначе при эдакой родословной? Такой она родилась, и мать ее была такой, и бабушка. Характерец у Хейли был ого-го, доложу я вам! Соответствующий. Так могла поддеть изящным своим копытцем, что улетишь до самых верхушек вечнозеленых елей (они как раз окружали ее домишко), останешься там и возвращаться не захочешь. А вы думали, это простые шишки гроздьями висят? Как бы ни так! Поделом, не попадай под горячее копытце! Но до бабушкиной силищи ей еще далеко было. Та сразу к звездам отправляла, и захочешь, а не вернешься...
Когда Хейли злилась, а при ее вспыльчивости такое частенько случалось, у нее совсем как у дикой кошечки хвостик подергивался (правда, из-за подола ее нарядного платья этого и не заметишь), а в глазах загорался жутковатый зеленый огонек...
С бабушкой внучка встречалась не часто, лишь в самых исключительных случаях, из-за бабушкиной занятости, ибо прибывающие не переставали.
Само собой разумеется, наизаветнейшей целью каждой чертовой внучки, коих насчитывалась целая тысяча, была мечта стать похожей на бабушку. Но в том то и загвоздка, что на всю тысячу лишь одна могла ею стать.
Дело даже не в том, что счастливице вменялось вызубрить без числа всяческих заклинаний и преисподних премудростей. Помимо этого было что-то еще, какой-то подвох, секрет, который открывался лишь той единственной, что, в конце концов, и становилась чертовой бабушкой.
Хейли не была исключением. В девичьих мечтах она видела себя той самой единственной! В общем, обыкновенная внучка, обыкновенной чертовой бабушки. Может чуть заметную чуточку отличалась она от остальных: чуть покрасивее, чуть посвоевольнее, да чуть поспособнее. В самом ее имени слышалось тревожное противоречие, двойственность – восклицание и сомнение одновременно. Наверное, потому и отличала ее среди прочих, сама чертова бабушка.
Но что с того, мало ли чего не бывает на белом и небелом свете? Разве чьего-то внимания достаточно, что бы осуществиться? Родственные симпатии тутошним обитателям не свойственны. Каждый решает за себя, как сам постараешься, так и повезет.
И что же дальше? Спросите вы. А вот что:
Все мы взрослые люди стало быть, знаем: для того, что бы сделаться бабушкой, необходимо для начала мамой стать. Так дела обстояли и здесь. В этом и была первейшая (после освоения курса всякой прочей чертовщины) задача каждой из внучек - не ошибиться в выборе отца своему будущему отпрыску!
Надо заметить, что потомственные привилегии передавались в этом роду-племени лишь по женской линии, потому дочки чертей мужеского пола просто не брались во внимание. Первыми же из борьбы выбывали мамаши сыновей-первенцев. А что бы первенцем стала желанная девочка, чертовке необходимо было чертовски сильно полюбить отца ребенка. Но с любовью, как вы понимаете, у здешних обитателей не так все просто, другая так сказать специализация. И даже эта, сама по себе довольно сложная задача, была лишь началом пути.
В то утро Хейли внимательнее обычного вглядывалась в свое отражение. Волшебное зеркало из синего хрусталя, подаренное ей в день ее пятнадцатилетия, замерло, будто ожидая чего-то.
«Сегодня что-нибудь произойдет, - подумала Хейли, - что-нибудь очень важное… Быть может наконец-то ЭТО случится?!» Вдоволь налюбовавшись новой красной юбкой, вихрем прокружилась она по комнате и вполне довольная собой выскочила из дома навстречу судьбе.
К слову сказать, в эти края люди попадали все бедовые. И такие среди них случались, что множество женских душ поиссушили да позамучили. Какая-нибудь из тех несчастных женщин нет-нет, да и отправит эдакого мучителя от всей своей наболевшей души прямёхонько в здешние чертоги.
Таким был и Янко. Ни Бога, ни черта не боялся. Никого не любил - лишь жизнь одну! Ни к чему не был привязан - только к беззаботности своей и свободе. Ничем не печалясь, бодрым шагом, как всегда, коротал свой путь. Любая дорога была ему нипочем - лишь бы ни сидеть на месте, да только бы она не кончалась - все ему интересно, все весело! Ничем его не удержишь - хоть плачь, хоть проклинай!
Выбежала в тот день на опушку Хейли, а навстречу ей этот самый Янко. Парень хоть куда! Высокий, статный, глаза черные улыбаются. Идет и видит, девушка очаровательная на дороге стоит, смотрит на него, а в глазах у нее чертики пляшут. Остановился Янко - дивится на девушку. Та глядит на него прямо, взгляда не отводит. Янко в жизни не видывал таких отчаянных девушек, смелых, красивых, независимых. Обычно, стоит ему пристально посмотреть на какую-нибудь молодуху, вот она уже и зарделась, растеклась - бери готовенькую. А эта нет. Не поддается, не смущается, словно насквозь его видит, голубчика. И что-то необычайное произошло в душе у Янки. Не может он глаз отвести от этой странной, загадочной девушки. Словно помутнение нашло. И вот уж готов идти за ней, куда та прикажет, только бы не отводила она своего мерцающего взгляда. А Хейли и захотела бы, не смогла отвести, больно уж по сердцу пришелся ей этот парень. Так ей все в нем любо, что не наглядеться!
День пролетел, как миг, и вечера они не заметили.
…И была полная луна. И сумрачный воздух, опьяненный ее сиянием, на век одурманенный ее любовными приворотами, окутал этих двоих, обволок их своим жарким дыханием, бешенно закружился мир, и звезды, ударяясь друг о дружку, просыпались на них серебром…
Милый мой, любимый, дорогой
Ты дороже пламени огня,
Ты все то, что важно для меня,
Тьма моя и лунный, яркий свет,
Без тебя и воли больше нет,
Без тебя в подземной тишине,
В бесконечной вечной глубине,
В зеркале из сини хрусталя
Нет меня, нет меня, нет меня…
И в положенный срок родилась у них доченька – миленькая, бойкая непоседа. А какой же ей еще быть? Янко в ней души не чает, сам на себя удивляется - не думал, что может так к кому-то привязаться. И смотрит на нее, глаз не оторвет, и гулит-то целыми днями, только с ней да с ней. И имя сам ей дал – Нежаночка.
Мать напротив, холодно поглядывает на дочку. Даром, что ее рождение приблизило ее к заветной цели. Но оно же стало причиной невыносимых мук и тайной досады. Неуютно Хейли в присутствии Нежаны. До того любит она своего Янку, что ревнует его даже к дочери! Что поделать, уж так у этой породы ведется, редко удается полюбить, а коль случилось, держись!
Немного времени прошло, Янке снова на месте не сидится. Нетерпится любимой своей кровинушке мир показать. Малышка рада радехонька, от папки ни на шаг.
Стал Янко уговаривать Хейли вместе отправится в путь-дорогу. Ну как ребенку без матери?
- Наплюй ты на бабку свою со всей ее чертовщиной! Что за охота целую вечность поджидать беспутных да непутевых? Не глупо ли на это жизнь потратить? Пошли со мной! Учти, никому я не предлагал этого. И тебе больше не предложу. Идешь со мной или нет? Последний раз спрашиваю.
А Хейли вместо ответа к дочке подступает. Знает, останься дочь, и Янко уйти не сможет.
- Нежаночка, доченька, ты ведь не бросишь мамочку? Послушай меня внимательно, деточка, любовь и мир - только миг, а предназначение непреходяще! Куда тебе идти с этим бездельником, что может дать тебе бесцельный, неблагодарный человек? Останься со мной, я научу тебя колдовству и разным премудростям, а как стану главной чертовой бабушкой, подарю тебе вечность.
Но крепче прежнего прижимается к отцу Нежанка. И Хейли не может сдержать гнев:
- Да чтоб тебя разорвало, скверная девчонка! Все мне назло! Никуда я с вами не пойду! Чего я там не видала?! Пропадайте сами!..
- Ну, и оставайся. Мы уходим. Я Нежану здесь ни за что не оставлю! – Отрезал Янко. - Что она тут узнает, чему научится? Чертовщине всякой. Не бывать этому! Моя дочь – мое право. Не пропадем! Оставшись, скорее загнемся - от скуки! А ты иди к своей чертовой бабушке, туда тебе и дорога!
- Ну, и пойду, не погляжу на вас!
- Прощай. – Подхватил Янко дочку, отвернулся и пошел, куда глаза глядят.
Хейли рванулась было вослед!. Гордость остановила.
- Да что бы вам ни пути, ни дороги! Да что бы… – Собралась было обрушить на них самые страшные проклятья, обратить отца и дочь в жабу с лягушкой, но осеклась…Вовремя опомнилась. Изувечишь первенца, как чертовой бабушкой станешь? На любимого же Янку не поднялась рука, не было у нее сил на него сердиться.
Стиснув зубы до скрипа, смотрела им в след… В первый и последний раз выкатились из ее диких, мерцающих глаз две слезинки. Скользнули по щекам, полетели вниз, просочились в черную землю...
Через много-много лет на том самом месте случайный путник нашел два сапфира чистейшей холодной синевы. Вот везение человеку, вот радости то было! И невдомек ему, что это невозможные, невыносимые слезы чертовой внучки застыли в земле в тот день, когда сделала она свой выбор…
Ни разу больше не подумала она о Янке. Совершенствовалась в колдовстве, терпеливо ожидая своего часа.
И вот наконец ее упорство и старания были вознаграждены! Пришли за Хейли бабушкины посланцы. Значит, где-то там в другой, далекой жизни выросла и нашла свою судьбу Нежана. А Хейли стала бабушкой.
- Ну, проходи, проходи... – Прошелестела древняя старуха, когда Хейли появилась на ее пороге, - Пришла твоя пора. Но прежде, чем приступишь, знай, нынче это нелегко будет. Пять сотен лет без малого сидела я на своем законном месте, и не единого денечка ни приходилось мне скучать. Не переводился бедовый люд. Сейчас совсем иное дело. Не тот народец пошел. Забывать стали чертову бабушку. Придется тебе изловчится, извернуться, что бы постращать да поучить: направить непутевых, вразумить невезучих, наставить надоедливых и прочее, и прочее, до бесконечности. Самой да одной разбираться придется, советчиков да помощников в этом деле ждать неоткуда.
- Я готова, бабушка.
- Готова, готова, а как же иначе, знаю я.
И добавила, прищурив подслеповатый глаз:
- А что ж не спросишь, почему тебе среди прочих такая честь выпала?
- Почему, бабушка?
- А вот слушай. Далеко не каждой из нас дано полюбить. Редкое везение. И уж если влюбится наша сестра, то бешено, неистово. Помнишь небось?.. А от любви такой безумной, нечеловеческой, кто может сам отказаться? Почитай за пятьсот лет ты одна и смогла. Значит, ты и достойна!
- Все теперь, - иссякли старушечьи наставления, - потрудилась я на славу, пора и на покой.
Повернулась ветхая от времени и поковыляла восвояси еле-еле. Мох да труха сыпались с нее, уж очень долго была она главной чертовой бабушкой.
… Много ли мало ли воды с тех пор утекло, никому не ведомо. Изменились времена, очерствели люди, никакой чертовщиной их теперь не запугаешь. Все меньше народу забредает в сии пределы, все мимо да дальше, иными мудреными путями-дорогами пробираются они по жизни…
Одиноко сидит у окна бабушка – Хейли. Клонится ее кудрявая, седеющая голова, но кошачьи глаза напряженно вглядываются в пустоту. Старая дорога, прежде широкая, утоптанная множеством неспокойных ног, превратилась в едва заметную тропочку, скоро и та зарастет… Бьют по стеклу редкие капли дождя, шумят вечнозеленые ели, звенят своими шишечками… Что теперь поделаешь?.. Куда бежать, где искать упущенное счастье?.. Молчит волшебное зеркало… Ничего не вернуть обратно…
Пели ели Хейли песенку дождя,
шишечки звенели, облака летели,
говорили Хейли: «Неужели зря?..»
КОНЕЦ