Я пришел на могилу к деду. Дед умер два года назад. К покойным часто приходят, точно навещают живых. Иногда желают оправдаться за долгое невнимание, иногда хотят замолвить благословление старших на предстоящие дела, а иногда просто страх перед неизвестностью гонит благодарных потомков на кладбище. Какая чушь! Через мало- мальский исторический промежуток времени, скажем лет через пятьсот , мы все будем в равном положении. Нас не будет. Не будет нашей бренной оболочки, и обычных, земных, повседневных мыслей. Поэтому перед предками я спокоен. Я пошел к деду, потому что он мне приснился. Во сне мы сидели с ним в темной забегаловке и совершенно обыденно глушили водку. Все это было странно, потому что в реальности я не пью водки. Дед все больше молчал, а говорил я. Было хорошо и было пусто в этой забегаловке. Опалялся воск , сверкала, отражаясь в томлении свечей бутылка водки. Такой вот сон.
А наяву была осень, и шел небольшой дождь. Вместе с сыростью стелился по мокрой земле туман. От автобусной остановки к кладбищу вела асфальтовая дорожка. Возле кладбищенских ворот урчал мотором небольшой автобус, около которого столпилось несколько хмурого вида мужчин и женщин. Процессия, видимо, еще не началась, они переговаривались. Туман сглаживал звуки их разговора. Да и наверняка, сам разговор не был громким. От ворот нужно было идти через лесок по дорожке, посыпанной гравием, туда, где на небольшом пригорке притаилась дедовская могила. Я присел на низкую скамью возле креста. Положил цветы с дачи. Перекрестился. Вроде бы все, как положено.
-Интересно, дед, а почем у вас была водка?- начал я беседу,- и вообще, какие у вас были деньги? Деньги во многом зависят от времени и эпохи. А так же от политиков, их настроения и материального благосостояния. Политики у Вас были другие. И время у вас было совсем другое. Не то, что сейчас.
Текли мысли неспешно. От денег я перешел на политику, а с политики на женщин. Рассказал деду о том, как мы ругаемся с женой Женей. Мы поженились год назад. Я тогда совсем недавно вышел из больницы, да и Женя тоже. Пожаловался, что никак не можем найти взаимопонимания. Она не понимает моих проблем, не понимает того , что мне необходимо. Не понимает, что я работаю, а кроме того еще и учусь, что мне сложно без женского участия и тепла. Я удивился тому, как дед прожил столько лет вместе с бабушкой, и ни разу с ней не разошелся и даже не поругался. Я не знаю, сколько я смогу прожить вместе с Женей. Я не могу загадывать.
Утро потихоньку разгулялось. Солнце стало припекать, и я мог бы еще долго разглагольствовать, но меня прервало пение. Я разобрал женский голос. Он кружился где - то за крестами, невидимый, но ощутимый. «Странно, кому на кладбище понадобилось петь?»- удивился я вслух. Пение на мгновение смолкло, а потом возобновилось вновь, но уже ближе. Оно навеяло смутные мысли о раздолье, о полях и реках и бескрайних просторах. Что-то было в этом голосе бесконечно грустное и манящее. Сам того не замечая я встал со скамейки и пошел посмотреть. Мне пришлось покружить. Я обошел несколько могил, и вдруг совершенно внезапно наткнулся на женщину. Она увидела меня и прекратила петь. Воцарилась неловкая пауза. Она смотрела на меня, а я на нее. Каштановые волосы, молодое невинное лицо и синий плащ накинутый сверху. Мне показалось ее лицо очень знакомым , но откуда - я не мог понять. Молчание затянулось, и поэтому я сказал:
-Добрый день.
Она улыбнулась в ответ. И улыбка ее была мне знакомой. Женщина держала в руках лист клена. На легком ветру он трепетал и был похож на живое существо, больше всего на яркую птицу. Я подумал, что женщина так ничего и не скажет, поэтому повернулся и собрался уходить.
-А Вы к родственникам, должно быть, пришли?- спросила она. То, как она произнесла "к родственникам" резануло слух.
-Да,- ответил я,- к деду.
Женщина бросила взгляд на закуток, из которого я вышел.
-Эта могила?- кивнула она головой.
-Она самая.
-Хорошая могила и крест хороший,- констатировала она безучастно. От этого мне стало не по себе. Я подумал, что она, наверное, работает где-нибудь на кладбище, например сторожем, и кладбищенские кресты - это ее любимая тема для разговора. Однако вид этой женщины не вязался с моим представлением о сторожах. Она была невысокая и симпатичная, а в глазах ее светился странный, неутихающий огонь. У сторожей такой редко бывает. И не только кладбищенских. Но говорила она очень странно. От ее слов было неуютно.
-Вы здесь часто бываете?- спросил я.
-Часто,- ответила женщина, по прежнему смотря на меня и улыбаясь.
-У Вас родственники похоронены или друзья?
Женщина запнулась с ответом:
-Наверное, родственники.
Опять тягостное молчание. Я, наконец, нашелся.
-Могу я Вам чем-нибудь помочь? Может быть Вас проводить?
И снова женщина помедлила с ответом:
-Давайте лучше я Вас провожу.
Налетел порыв ветра, женщина поежилась:
-Можно я возьму Вас под руку?
-Пожалуйста.
Мы зашагали по тропинке. Где-то слева от нас послышался заунывный звук труб духового оркестра. По традиции играли Бетховена и даже очень неплохо.
-Может быть, познакомимся?- предложил я, - меня зовут Андрей.
-Маша.
Оркестр набрал силу и звук. В музыке стали слышны даже некоторые детали. Трубы вгрызались в холодный воздух, отбирая у него тишину и спокойствие.
-Странные чувства вызывает эта музыка,- призналась Маша, дрогнувшим голосом.
-Похоронные марши как раз были написаны для этих целей,- охотно принял я тему,- вызывать странные или даже страшные мысли. И конечно в этом больше всего преуспел Бетховен.
-А мне кажется Чайковский,- возразила Маша,- у Бетховена очень много помпезности, а Чайковский хотя и кажется легковесным, однако глубок необычайно, если вслушаться.
-Чайковского нельзя сыграть так траурно,- продолжал я гнуть свою линию,- уж если брать за душу медью, то лучше Бетховена здесь ничего не придумаешь.
-А Вы пробовали?- лукаво улыбнулась Маша. Я почувствовал себя задетым и решил не сдаваться.
-По крайней мере, я думаю, что Бетховен способен успокоить души умерших, а Чайковский - только разбередить их.
-Не говорите так,- мягко сказала Маша,- Вы не можете знать про умерших.
После ее слов я почувствовал себя разгромленным и несчастным. Мне не хотелось больше спорить о музыке, в области которой я, честно говоря, считал себя осведомленным. Мне было неловко сознаться Маше, что она меня задела.
-Вы, по всей видимости, очень хорошо разбираетесь в музыке,- я решил перенести разговор на более безопасную почву,- наверное, Ваша работа связана с гуманитарной деятельностью. По моему, Вы- учитель музыки или литературы.
-Да, я была учителем, но только по истории,- Маша тихо кивнула головой.
-А сейчас?
-Сейчас... Сейчас я умерла.
-Что?- на мгновение трубы смолкли, и я слышал только звон крови в собственных ушах.
-Я умерла,- повторила Маша как заученную эту фразу,- я умерла в роддоме, меня не смогли спасти.
От спокойствия Машиного голоса и смысла ее слов мне стало страшно. Это не был обычный страх. Это было нечто наподобие ужаса запредельного и непостижимого. То, что она говорила, не могло быть правдой, но я поверил. Именно поэтому мне стало страшно. Да простят меня за подробности, но мой кишечник разом ослабел и, вдобавок, тошнота подкатила к горлу. Я почувствовал, что теряю сознание.
-Извините,- прошептал я не своим голосом и на ватных ногах бросился прочь. Смутно я помню, что чуть не врезался в оркестр с большими трубами, игравший красивую и громкую музыку.
За воротами кладбища крутился все такой же ненасытный и вечно меняющийся мир. Мое состояние было ужасным. Тошнота то и дело подкатывала к горлу, и сознание ускользало и возвращалось. Я добрался до дома и долго стоял под горячим душем - меня бил озноб. По настоящему я пришел в себя только через пару часов. Когда хлопнула входная дверь ( пришла из магазина Женя ) я сидел за своим рабочим столом и старался просто ни о чем не думать.
- Ты дома ? - крикнула жена. Секундой позже она появилась в комнате.
- Боже, у тебя больной вид,- забеспокоилась она,- где ты пропадал все утро? Мне была нужна твоя помощь.
Поскольку я не отозвался, Женя поджала губы и ушла на кухню. До вечера меня била дрожь. Тело бросало то в жар, то в холод. Я не мог обьяснить своего состояния. Я боялся. Как это ни смешно звучит, но это был страх сродни рассказам бабушки о живых мертвецах и полулюдях- полузомби. Еще и еще раз прокручивал я в памяти все происшедшее, потому что я не мог выбросить Машу из памяти. Я вспоминал наш с ней небольшой разговор еще и еще раз, и не мог успокоиться.
Ночью мне снились кошмары. Я даже не помнил снов.Утром я встал неожиданно рано. Я долго вглядывался в серую дымку за окном. Текли мысли о жизни и смерти. В нормальном состоянии редко приходят такие мысли, в основном потому что они чужды обыденности. Теперь, возле этого серого окна я , наверное, впервые почувствовал как вечность соприкоснулась со мной. Я прижался лбом к оконному стеклу и вдруг услышал голос. Мне показалось, что это голос Маши, хотя я не был в этом уверен. До меня долетало отдаленное пение иногда тише, а иногда громче, так что я мог даже разобрать интонацию. Потом я разобрал и сами слова - песня была похожа на ту, что я слышал вчера днем на кладбище. "Мигрени",- поставил я себе диагноз, но от этого голос не пропал и не усилился. Похоже, я не был над ним властен. Я вдруг представил себе Машу на кладбище одну и мне стало неудобно. На улице было сыро. А на кладбище, к тому же, нет света. Я начал шарить поисках своих штанов. Женя пошевелилась и что-то проворчала во сне. Я решил ехать на кладбище. Сердце колотилось от одной только мысли об этом. Я знал наверняка, что встречу там Машу. Я даже представлял себе как она стоит у ворот: маленькая фигурка в синем плаще.
Однако наяву все произошло не так. У ворот никого не было. Я добрался до кладбища с первыми автобусами, так как было еще очень рано. Я не знал, куда идти, то поэтому пошел к деду, по инерции.
Так вот на скамеечке, возле дедовской могилы сидела Маша. Она не смотрела в мою сторону и , казалось, никого не ждала. И цвет ее плаща не был синим. На ней была одета ярко оранжевая куртка. "Может быть Маша все-таки живая ?"- мелькнула у меня странная мысль.
-А вот и Вы,- сказал я наконец,- сегодня утром мне показалось, что я слышу Ваш голос.
-Так оно и было,- Маша улыбнулась мне навстречу,- ведь Вы не могли не прийти.
-Почему?
-Это не сложно обьяснить,- Маша задумалась,- но всему свое время. Давайте пройдемся. А то Вы опоздаете на работу.
-Действительно,- с Машей я совсем забыл о том, что у меня есть работа.
Она встала со скамейки и мы пошли вдоль крестов.
-Cегодня утром я посмотрел в окно и увидел, что на улице сыро и холодно. Я подумал, что здесь ночью, на кладбище довольно жутковато,- во мне всплыли мысли, которые ко мне пришли сегодня утром ,- что Вы здесь делаете по ночам?
-Вы думаете, что мне надо где- то спать или есть?
Хотя интуицией я уже понял глупость своего вопроса, но все равно не мог представить себе, как можно жить вот так, после смерти.
-Произошло много всего после того, как я умерла. Это невозможно описать словами. Для меня не существует времени. Меня здесь нет. Для меня нет этого мира на самом деле. Постепенно я перестаю быть такой, какой я была, когда жила. Потому что стирается память о событиях, стираются ощущения. Но как только я начинаю волноваться за ребенка или какие нибудь сильные чувства охватывают меня, как я оказываюсь здесь. Теперь я понимаю, что времени нет на самом деле,- она подбирала нужные слова,- когда я умерла мне казалось сначала , что я просто нахожусь среди различных фигур причудливой формы. Я думала, что все бессмыссленно. Но потом я стала понимать большее. Это пришло вместе с тем, как я понемногу теряла саму себя.
То, как она говорила, заставило меня задрожжать от озноба - наверное на кладбище было сыро. Мы шли и я не мог поверить, в то, что происходит на самом деле.
-Я поняла, наконец, что фигуры - это вселенные. Я разглядываю их. Они разные, каждая похожа на особый предмет своего цвета. Все там имеет значение : цвет, форма. Форма, это очень важно, бывают различные формы. Но мне не удается передать степень всей важности того чем я занимаюсь. Вселенных или предметов очень много и кажется нет конца знаниям о них. Но иногда меня тянет сюда и я как будто вижу сон, что я здесь. Однако я знаю, что это не сон. Почему- то я могу быть материальной только на кладбище. Я пробовола выходить за его пределы, но всегда возвращалась туда ,- она показала пальцем наверх,- я могу видеть любые события и узнать любую мысль человека, стоит мне пожелать. И хотя я бываю в разных местах, впечатление такое, будто я не перемещаюсь в пространстве, а просто в сознании моем возникают разные картины, я слышу голоса но ничего не могу сказать сама. Я часто бываю таким образом в больнице, я вижу дочь, но я ничего не могу ей сказать или что нибудь сделать для нее. Мне кажется, что только чувство грусти и страдания еще удерживают меня здесь.
-Я помню Ваше прикосновение вчера, когда Вам стало холодно,- попытался я понять сказанное,- ведь Вам было на самом деле холодно и Ваше прикосновение было таким реальным.
-Оно и для меня было реальным. Но это была реальность сна. Интересно, что когда мне в жизни снились сны, иногда я осознавала, что это сны и тогда я говорила снившемся мне людям: а вы знаете, что это сон? Они удивлялись и не понимали, о чем это я. Я им: я не настоящая, я ведь только сплю! А они пожимали плечами, потому что для них это наверняка была реальность. Сейчас такая похожая ситуация!
Мы с Машей вдруг остановились возле достаточно свежей могилы.
-Вот здесь похоронена я,- показала Маша рукой. На металлическом кресте была табличка : "Мария Колбина 1970 - 1994 ".
-Это ведь так страшно,- покачал я головой, - а главное несправедливо.
-Нет ничего несправедливого,- тихо сказала Маша,- зато я дала жизнь любимому существу. Девочка живет, а мне нет уже места на земле.
Я не решался спросить, что же произошло в родддоме, похоже, что Маше не хотелось об этом говорить. А сама Маша вдруг принялась болтать о чем то уж совершенно земном и я на время забыл причину этой нашей встречи. Даже то , что мы бродили среди крестов воспринималось как само собой разумеещееся.
А на работу я все - равно опоздал. Я сидел за рабочим столом и ничего не соображал. Отчаяно болела голова. Маша сказала, что мы увидимся еще. Стоило мне прийти на кладбище. Теперь это не пугало меня, как раньше. После встречи с ней я только и думал, что о жизни и смерти. Я поймал себя на том, что не понимаю многих вещей. Я недоумевал, например, почему мы ссоримся с женой. Ведь мы не ссорились, когда поженились. Как представляли, интересно, мы нашу будущую жизнь? Наверняка ведь не так, как мы живем с ней сейчас.И это тем более удивительно, так как за год совместной жизни мы хорошо узнали друг друга. Но это не помогает. Если бы мы оставались детьми и больше задавали бы себе вопросы "зачем", то наверняка, получали бы больше ответов на свои вопросы. А так, получается, что и подсказать некому.
Я специально не ходил несколько днй на кладбище. Я боялся сам себя, потому что меня просто тянуло увидеть Машу еще раз. Наконец я сдался, не выдержал и в конце рабочего дня поехал. Пустынно было среди крестов. Никто не встретил меня ни у ворот, ни у дедовской могилы. Я было подумал, что все происшедшее со мной в последнее время - сон, как мои глаза кто - то прикрыл обеими ладошками.
-Наверное Маша,- предположил я и обернулся.
-Я не испугала?- спросила Маша.
-Если бы у Вас были холодные как лед руки, тогда бы, наверное, испугала. А они у Вас очень теплые.
Маша взяла меня под руку и мы пошли по нашему, уже протоптанному маршруту - мимо церкви к ручью, там, где старое дерево, разбитое молнией склонило свой ствол почти к самой тропинке. Там можно было сесть на шершавую кору и слушать как шумит невидимый ручей в темных зарослях.
-А как так получилось, что Вы встретили на кладбище именно меня?- подумал я вслух,- почему я? Как Вы выбрали меня?
Маша посмотрела в мою сторону своими ясными глазами, собралась что - то сказать , но передумала.
-А почему в тот день Вы оказались на кладбище? Вы ведь посещали дедушку очень редко?
-Не помню...,- я задумался,- постойте, мне приснился сон!
-И что было во сне?
Я покраснел:
-Мы пили водку с дедом...
И вдруг я вспомнил. Наверное шумный ручей напомнил мне об этом. Продолжение сна было таким: после темного подвальчика мы оказались с дедом на речке. Дул летний ветер. Мы стояли по колено в воде и удили рыбу. Была замечательная ночь. Я смотрел на яркие , притягивающие звезды.
-Манят, правда?- усмехнулся дед.
-Блестят как!- отозвался я.
-Это не простые звезды. Туда отлетают души умерших людей. Там они находят свой покой.
-Откуда ты это взял, дед?
Дед негромко покряхтел и вдруг у него заклевала рыба. Я с завистью наблюдал, как он вытаскивает из воды огромного леща. Сон потерялся на этом, дальше стал обрывочным и ненадежным.
Я рассказал это Маше. Казалось, что она все это прекрасно знает и нисколько не удивлена. Но больше из нее нельзя было вытянуть ни слова. Она говорила, что я скоро пойму все сам и без ее помощи.
Когда я шел в этот вечер домой, то всю дорогу ломал над этим голову. Еще я размышлял о своем отношении к Маше. Я никогда раньше ни к кому так не относился. Мне хотелось ей помочь, но я не знал чем. Ведь сначала ведь надо было бы разобраться, что к чему, а уж потом бросаться со своей помощью. Да какая там помощь человеку, который уже почил! Поздно ведь пить боржоми, когда почки отвалились.
Всего мы встречались с Машей восемь раз. Однажды было солнечное воскресенье и мы снова сидели на поваленном стволе старого дерева.
-Вы хорошо делаете, что навещаете своих родственников.,- сказала она тогда,- меня так до сих пор никто и не навестил.
-Как же так? А что с мужем ?
Маша вздохнула.
-Муж мой после моей смерти запил. Ребенок в больнице. Муж иногда туда заходит. Но он не любит девочку. Скорее всего сама мысль о том, что жизнь ей была дарована моей смертью, приносит ему невыносимую боль.
-Почему же Вы умерли? - не выдержал я,- неужели это непременно бы произошло?
-Так произошло. И было много причин, почему так произошло.
Сквозь листву просвечивало ласковое осеннее солнце. Маша положила голову ко мне на плечо и продолжала:
-Когда я лежала в палате, было много разных видений. Роды проходили очень тяжело. Я почти все время была в беспамятстве. Однажды я вдруг увидела , как в палату вошли странные существа. Я сразу поняла, что это не были люди. Вокруг них переливались шары чистого света, а в глаза им было страшно смотреть, потому что их глаза светились. И тогда я еще не могла знать, кто они и откуда. И они сказали, что либо я , либо девочка погибнут. А выбирать нужно было мне. Я долго лежала потрясенная, а они стояли и ждали. Так продолжалось очень долго, пока я , наконец, не выбрала.
Я не мог спокойно это слушать. Все внутри меня сжалось из- за протеста. Зачем? Почему один умирает ?
Маша улыбнулась, прочитав мои мысли:
-Очень много всяких причин. Ничего не бывает наобум или случайно.
Она немного помолчала и вдруг сказала:
-Ты не мог бы сходить к нему? Пожалуйста, поговори с ним , мне очень надо, чтобы он пришел.
Она не сказала, кто, но я сразу понял, о ком идет речь. Маша говорила о своем муже. Вихрь мыслей одновременно пронесся в моей голове. Сначала у меня даже возникло что то вроде ревности, но я быстро сообразил, как глупо ревновать женщину к своему мужу, тем более, что женщина уже умерла. Потом я подумал, что Маша меня специально использовала с самого начала, для того чтобы я привел к ней ее мужа, ведь сама она этого сделать не сможет. За эти мысли мне сразу же стало очень стыдно, я покраснел. Маша смотревшая на меня все это время покачала головой:
-Очень хорошо, что тебе стало стыдно.
Я заметил, что Маша перешла на "ты".
-Это нечестно, что ты читаешь мои мысли, а я не могу прочитать твои,- попытался оправдаться я.
-Совершенно неважно, кто умеет читать чьи мысли.
По тропинке, неспешно прошагали двое старушек. Торопиться им было некуда, они переговаривались обо всякой ерунде, встретившейся на дороге. Заметив нас, та что была впереди воскликнула, немного пришамкивая:
-Эх, что же вы, молодеж, место такое выбрали, где миловаться ? Понастроили для вас дома , понимаешь , культуры, а вас прямо все на кладбища тянет! Неужто не успеете?
Маша прыснула. Я кисло улыбнулся. Старушки прошли мимо и еще некоторе время был слышен их содержательный разговор:
-Совсем молодеж одурела...
-Не говорите, Ольга Владимировна...
-Работаешь для них, работаешь...
-А они потом тебя в сумасшедший дом...
-Страшные времена...
Маша сказала прикрыв глаза:
-У той старушечки, что впереди шла, муж здесь похоронен. У них трое детей было. Скорее всего они квартиру не поделили, и после смерти отца дети зафутболили мамашу в сумасшедший дом. Через некоторе время одумались, но женщина теперь до сих пор в себя прийти не может.
Маша говорила это спокойно, как будто рассказывала только что сочиненную историю, где нет живых людей, а есть только выдуманные действующие персонажи.
-Ты можешь так узнать прошлое любого человека,- меня вдруг посетили корыстные мысли,- а можешь ли ты узнать будущее?
-Какой же ты корыстный ,- сразу разоблачила меня Маша,- так и быть, скажу. Я не могу "узнать" так, как ты это себе представляешь. Просто я и есть одновременно и эта женщина и ее дети и ее муж и ты и все все... Я одновременно есть и прошлое и будущее. И точно так же , как ты не можешь с точной уверенностью сказать, как именно ты сделаешь определенное действие, точно так же и я не смогу сказать тебе точно, как мир будет выглядеть лет через десять - двадцать.
Мы еще немного помолчали.
-Сходишь к нему сегодня, хорошо? - попросила меня Маша. А я так надеялся, что хотя бы сегодня мне не придется этого делать.
-Конечно схожу,- скрепя сердце пообещал я. Маша, которая умела читать любые человеческие мысли и чувства, на этот раз просто промолчала.
Этим вечером я долго занимался сущей ерундой. Просто мне не хотелось никуда идти. Но так как я дал обещание, то я не мог не пойти. Машиного мужа звали Станислав. На листочке у меня был записан его адрес и я быстро разыскал требуемый дом. Маша даже мне нарисовала маленькое пояснение, как этот дом разыскать.
Как это не странно, дверь открыли, хотя мне этого явно не хотелось. Кроме того, вместо пьяной рожи, как я представлял себе Машиного мужа, на меня смотрело вполне интеллигентное лицо, с несколько выпуклыми глазами, скорее всего из - за очков. Только мешки под глазами выдавали его. Еще позже, конечно, я заметил и небритость и неловкость, как бы замедленность движений, но сейчас передо мной стоял совершенно нормальный человек, и мне нужно было как то выкручиваться. Но вот только как? Выкручиваться я вообще не умею, а особенно из таких щекотливых ситуаций.
-Вы к кому?- спросил меня Станислав.
Очень странно, но его голос меня просто освежил.
-Вы Стас?- спросил я.
-Он самый.
-Я к Вам.
Стас вышел на лестничную клетку, очевидно без особого желания пропускать меня внутрь квариты и я был ему за это благодарен.
-Чем могу?- поинтересовался Стас, видя, что я снова собираюсь надолго погрузиться в молчание. А молчать было из- за чего, не знал же я как приступить к тому делу , о котором меня попросила Маша.
- Я по поводу Марии Колбиной,- наконец решился я.
Стас сразу напрягся и настороженно посмотрел на меня. " Только этого еще не хватало - " наверняка подумал он. Я мучался и не знал , что говорить дальше.
-Вы работаете в роддоме ?- предположил Стас.
-Нет, я работаю в конструкторском бюро. Здесь, неподалеку,- я решил говорить правду и только правду.
-Тогда .. - , Стас вопросительно изогнул одну бровь, при этом недоверчивость его возросла пропорционально с моим желанием уйти отсюда как можно скорее.
-Мария Кобина умерла. Она была Вашей женой. Она умерла в роддоме при рождении ребенка. ,- наконец выпалил я заветные знания, ожидая, какой эффект это произведет на Стаса.
-Так Вы.... - протянул Стас ,- мне она про Вас рассказывала. Вы , вероятно ее институтский приятель?
-Совершенно неправильно,- огорчился я непонятливости Стаса,- я сейчас все обьясню. До смерти Марии я ее абсолютно не знал. Мы никогда не виделись и не встречались. Я просто не знал о ее существовании. А два года назад у меня умер дед. Я давно не навещал его могилу, понимаете ?
- Нет,- признался Стас,- пока ничего не понимаю.
Он закурил, и я заметил как подрагивают у него пальцы. Враждебность свою он скрывал, хотя плохо. Враждебность эта сквозила во всем, в том, как он стоял, держал сигарету, смотрел на меня из подлобья.
Я попытался рассказать ему о том, как впервые увидел Машу.
-Не понимаю, зачем нести этот бред,- сказал Стас выслушав меня ,- и мне совершенно непонятно, что Вам, собственно нужно от меня. Если Вы ее бывший хахаль, то можете говорить и не стесняться, мы ведь сейчас перед Машей все равны. Это не значит, что я не набью Вам морду, но за Машу можете быть спокойны.
Я предпринял еще одну попытку обьяснить. Я попытался сказать, что мне незачем врать и корыстного умысла в моем приходе совершенно нет, но то ли из- за того, что я говорил неубедительно, то ли из- за того, что сигарета у Стаса уже погасла, он не захотел продолжать разговор. Я ушел ни с чем. Сначала я долго ходил под окнами своего дома и не в состоянии упрекать Стаса в бестолковости, упрекал себя. Потом, придя домой, я полез в ванну, чтобы во первых согреться, а во вторых уединиться. Женя моя в последнее время начала замечать мои странные состояния и взрывалась по любому поводу и даже без повода. Она могла закричать на меня, когда я внезапно начинал о чем то думать, уставившись в одну точку. Поэтому я стал скрываться, когда в ванной, а когда в постели, сославшись на недомогание. Сидя в этот вечер за ужином и бестолково тыкая вилкой в тарелку, я заметил, что у Жени красные , воспаленные глаза. " Она, наверное плакала целый вечер",- подумалось мне.
Всю ночь я ворочался и плохо спал. Женя, как мне кажется тоже не сомкнула глаз. Иногда она будто бы плакала. Утром, с разбитой головой я пошатываясь принялся одеваться. Идти на работу не хотелось. Еще выходя на улицу, я еще не знал, куда понесут меня ноги. Люди говрят, что я страшно упрямый тип. Так оно и есть. Я снова пошел к Стасу. " Пусть он ругается,- думал я ,- пусть дерется, мне все равно. Если он не дурак, а он таковым не является, то он рано или поздно все поймет".
Не успел я нажать на звонок Стасовой двери, как она тут же открылась. Я ожидал всего, чего угодно.
-Наконец то Вы пришли!- облегченно воскликнул Стас - , заходите пожалуйста!
"Ну надо же !"- удивленно подумал я и вошел внутрь. В кварире был страшный бардак.
-Здесь бардак,- сообщил Стас.
-Я вижу.
Мы прошли в комнату. Я хотел снять ботинки, но Стас меня отговорил, сказав что в квартире и так "страшное свинство". В комнате было неубранно. Внезапно я увидел на столе среди хлама, консервов и немытой посуды Машину фотографию в черной рамке. Я опешил и не мог сдвинуться с места. На меня смотрело юное улыбающееся лицо: упрямые губы и чуть грустнй взгляд.
-Вчера Вы сказали, что Маша хочет меня видеть,- прервал мое замешательство Стас. Я сел на табуретку.
-Совершенно верно.
-А когда?- спросил муж Маши.
-Обычно она появлялась на кладбище как раз тогда, когда на кладбище приходил я. А значит, скорее всего, как только Вы соберетесь, мы сразу поедем туда.
-Хорошо, тогда поедем,- Стас вдруг очень стал волноваться, причем дрожжали у него не только руки. Я понимал его как нельзя лучше , но в данной ситуации я был скорее всего наблюдателем, и смотрел на все со спокойствием философа. Стас стал одеваться, а я не мог оторваться от фотографии Маши в черной рамке.
-Сегодня во сне мне приснилась Маша,- признался Стас,- она была как живая. Странно, потому что она никогда не снилась мне после ее смерти. Все было так легко во сне. Я думал, что она живая и смеялся, рассказывая ей о том, как пришли Вы, утверждая, что она мертва. А Маша сказала, что я чурбан, а Вам надо верить. И вообще много чего во сне было...
Я почти не слушал его. Меня занимали совсем другие мысли.
-Как же вы с ней познакомились? - спросил тем временем Стас.
-Сам не знаю,- я решил по возможности не врать ,- раньше я думал, что это случайность, но теперь я вижу, что это не так. Но я не знаю.
Мы вышли на улицу. Стас вел себя очень напряженно, он хотел пойти не в ту сторону, из чего я заключил, сто он не очень твердо знает, где расположена Машина могила и вообще кладбище. Я решил не расспрашивать его ни о чем. Мы доехали до нужной остановки и пошли по хорошо знакомой мне дорожке. Возле ворот стояла, дожидаясь нас, маленькая фигурка в синем плаще.
-Привет Андрей, привет Стас,- сказала Маша,- наконец я дождалась тебя, чурбан,- в сердцах обратилась она уже только к Стасу. Я не смотрел на Стаса, но почувствовал, что ему больших усилий удается устоять на ногах от волнения. Он осторожно подошел к Маше и потрогал ее за плечи. Потом, убедившись в Машиной реальности Стас обнял ее. Маша по детски улыбалась.
-Подожди секундочку Стас,- сказала она мужу, а потом отстранившись подошла ко мне.
-Спасибо тебе,- она взяла мою руку и вложила в нее свою,- ты много сделал для меня. Муж мой теперь рядом. Почти вся моя семья. Правда он хороший?
Она обернулась на Стаса. Стас довольно глупо улыбался.
-Теперь мы поговорим с ним. Ты не будешь обижаться?
-Конечно нет. Я уже ухожу ,- я пожал в ответ Машину руку, прошептал ей на ухо "желаю удачи" и пошел по тропинке обратно, к автобусу.
Я не знаю, о чем они говорили в тот день. Наверное очень о многом. Я пришел домой и застал дома Женю.
-Ты не на работе?- удивилась она.
-Мне надо многое тебе сказать,- признался ей я.
-У тебя есть другая женщина?
-Нет.
-Ты... ты не врешь?- с большим недоверием и зародившейся надеждой произнесла Женя.
-Зачем мне врать? У меня нет другой женщины и это чистая правда,- легко сказал я и почувствовал, как стена непонимания между нами , возникшая в последние дни, начинает потихоньку разрушаться. Женя беззвучно заплакала. Я принялся ее утешать, гладя по волосам и по плечам. Мысли мои были далеко.
Тогда я не знал, встречу ли я Машу еще раз или нет. Через пару дней я собрался и поехал на кладбище. Я сразу пошел к поваленному дереву, где мы часто сидели с ней. Маша шла мне навстречу, улыбаясь немного печально.
-Привет,- сказал я.
-Это замечательно, что ты помирился со своей женой.
Я покраснел, как мальчишка.
-Как, ты и это тоже знаешь?
-Знаю.
Мы пошли по дорожке, посыпанной гравием.
-Ты ведь так и не обьяснила мне, почему мы познакомились. Я долго думал по этому поводу, перебирал свой сон, тогда, когда мы встретились в первый раз, но я, наверное, просто глупый. Меня одного не хватает. Обьясни мне...
Маша некоторое время молчала а потом сказала:
-Я твоя любящая душа.
-Как так?
-У каждого человека есть своя любящая душа. Иногда она воплощается вместе с человеком в одно время и тогда это величайшее счастье.
-Ты хочешь сказать, что мы живем не один раз? Сейчас многие ученые бьются, чтобы раскрыть эту тайну.
Маша засмеялась, но как-то грустно.
-Какая тайна - умри и все узнай. Только в следующей жизни это будешь уже не совсем ты, точнее совсем не ты. Это сложно обьяснить. Ничего не остается от человека, только нечто очень очень чуткое и тонкое. И оно улетает. Меня здесь держала только память о ребенке, о муже и о тебе. Скоро памяти не останется и я все забуду, меня это не будет волновать. Я почему то чувствую, что скоро все исчезнет. Я хочу уйти.
Меня пронзила догадка:
-Если мы жили с тобой в одно и то же время, это же значит , что мы не могли не встречаться!
-А мы встречались.
-Неужели! Где, подскажи мне! Еще в первый раз, когда я тебя увидел, мне показалось, что мы уже встречались и очень хорошо друг друга знаем.
-Нет,- Маша задумалась и через секунду просияла ,- пусть это будет для тебя маленькой загадкой. Поломай над ней голову. Сделай это сам, без подсказок , перебери свою жизнь по кусочкам и тогда ты вспомнишь меня. Только учти, что это будет нелегкая задача, ведь воспоминание об этом хранится в тех уголках твоей памяти, которые ты упорно прячешь от себя...
В этот раз я почувствовал, что это наша последняя встреча.Я тщательно отговаривал себя от этого, не хотел поверить в то, что я никогда больше не увижу Машу. Я так до конца и не понял тогда, что Маша по настоящему , действительно уже больше не жила. Но она была так реальна, ведь я разговаривал с ней, видел ее, держал ее за руку, утирал ей слезы.
В тот последний раз она проводила меня до ограды кладбища. Было видно, что она хочет идти дальше, но невидимое правило материализации удерживало ее.
-Может быть еще увидимися ,- я попытался сделать вид, что это просто еще одно расставание. Но Маша бросилась мне на шею и вцепилась в нее так, что воротник куртки треснул. Она ничего больше не говорила. Никаких прощальный слов. Никакой надежды. Никаких обещаний вернуться. Это было больше того. Может быть я стал читать мысли. Я слышал все, о чем она думала в этот момент. О муже. О ребенке. О свей смерти.
Мы так и расстались. Я ушел и ни разу не обернулся, хотя знал, что она стоит у ворот и смотрит мне вслед. Если бы я хоть раз обенулся, то не смог бы уйти. И она знала об этом.
Больше я не видел Маши. Сначала мне казалось, что я слышу все тот же голос и шел на кладбище, но никого там не было. Никто не проказничал, не пел песен и не закрывал мне сзади глаза ладонями. Я приходил, клал цветы на могилу деду и Маше и посидев немного уходил домой.
Я стал перебирать всю свою жизнь и вспоминать, гда же я мог встретить Машу. Я выписал всех людей которых я когда либо встречал в жизни и получился внушительный список. Среди него было немало женщин. Но я чувствовал, что это все не то. Среди них не могло быть Маши. Она ведь сама сказала про самый потаенный участок моей памяти, а значит он хранился где-то. И я вспоминал дальше.
Как то раз мне приснился сон. Мы втроем : я , дед и Маша стоим по колено в воде и ловим рыбу. Летняя ночь и крупные , яркие звезды. Дед смотрит на нас и посмеивается тихонько, потому что мы с Машей ловить рыбу не умеем совершенно. Маша путается в леске, а я никак не могу насадить червяка на крючок. Дед просто покатывается со смеху глядя на мои отчаяные попытки.
-Смотрите, звезда упала,- говорит Маша. Падает еще одна звезда и еще одна. Кажется , что небо рушится и идет звездный дождь.
-Знаете, что это за звезды?- говорит дед.
-Дед, ты уже надоел, все давно знают что на них после смерти улетают люди,- нудным голосом заявляю я.
Я проснулся с твердой уверенностью , что теперь я знаю Машу. Мне было тогда одиннадцать лет. Я поехал к деду на каникулы. Среди деревенских знакомых мальчишек у меня была лишь одна знакомая. Я не помнил как ее звали . Теперь я знаю, что ее звали Маша. Однажды мы пошли с дедом и с ней ловить рыбу. Я не помню всех подробностей, но это была моя настоящая первая любовь. Я ждал Машу, когда она не могла выйти на улицу и слонялся под ее окнами допоздна. Вместе мы ходили в лес и собирали ягоды. По ночам я выбирался с сеновала в котором ночевал и бежал к ее дому. Там я подавал условный сигнал. И мы шли на реку. Я узнал, что она тоже живет в город. Я записал ее телефон. Я обещал тогда, что обязательно разыщу ее в городе, но не сделал этого. Я ни разу ей не позвонил. Память до сих пор скрывает от меня , почему я этого не сделал. Но я верю, что я узнаю это, даже если это, может быть, уже и неважно.
Через год я навестил Машиного мужа - Стаса. Он перестал пить и мое появление воспринял с радостью. Пока мы разговаривали с ним, в комнате копошилась маленькая Катька. Она была удивительно похожа на мать. Стас тоже так думал. Этот год во многом изменил его. Он задумался над жизнью и бросил старую работу, поступив в буддийскую общину. Я не одобрил этого, но это было просто мое мнение. Катька на прощанье сунула мне липкую мятную конфету . Я зажал конфету в кулак и так дошел до своего дома. Мысли о прошлом, будущем и настоящем неотвязно крутились у меня в голове.
Женя встретила меня с тарелками в руках.
-У нас борщ!- заявила она торжественно и скрылась на кухне. Я смотрел ей вслед. Мы почему то перестали ругаться с женой. В последнее время я все чаще стал замечать, что жена напоминает мне мою любящую душу. Как это произошло, я не знаю. Может быть мне это просто кажется.