...Она дописывала последнюю страницу романа и посматривала на часы, стараясь успеть до его прихода. Тёплый летний вечер перетекал в густую июльскую ночь, и в распахнутое настежь окно доносились отголоски засыпающей улицы, смешанные с ароматом ночных фиалок. Работать с открытым окном - странная и немного чудаковатая привычка, удивлявшая её читателей и заставлявшая иронизировать журналистов. Впрочем, она была уже не в том возрасте, чтобы менять привычки и переживать за содержание газетных статей.
Она прикрыла глаза, уставшие от долгого писания, и улыбнулась, вспомнив их первую встречу. Год назад она тоже сидела за письменным столом, прислушиваясь к размытому дождём шуму ночного города. Наверное, ей следовало удивиться, увидев на подоконнике мокрого взъерошенного мальчишку, свалившегося откуда-то сверху и сердито стряхивающего с себя дождевые капли. Было холодно, и он чихнул, оставив кружиться в воздухе облако лёгкой золотистой пыльцы.
- Тебе надо выпить горячего чая.
Он вздрогнул от неожиданности и замер, сжимая в руках курточку из зелёных листьев и прозрачной смолы. Потом поклонился, обронив по-светски нехотя и равнодушно:
- Сегодня сильный дождь, не правда ли?
О да! Десятки поколений мальчишек и девчонок во всём мире, из года в год взахлёб читающие сказку про волшебного Питера Пэна, уж конечно знали, что он иногда умел быть вежливым, научившись кое-чему на торжествах у фей!
Она улыбнулась:
- Да уж! Бедная старая Англия! В ней всё меняется, кроме погоды!
Потом он часто стал прилетать, принося с собой свежесть далёкого ветра и запахи незнакомых цветов. Она привыкла к нему, его беззаботному смеху, каким умеют смеяться только дети, ещё не разучившиеся мечтать. Она пекла сладкий яблочный пирог, и они пили чай у раскрытого окна, смотрели на звёзды, разговаривая о том, что наверняка показалось бы странным кому-нибудь в далёком, забыто-реальном мире.
- А что ты пишешь?
- Книги.
- Для детей?
- Нет, для взрослых. Для тех, кто ещё не забыл, что когда-то был ребёнком.
- Феи правда умирают?
- Вот уж выдумки!
- Почитать бы тебе мистера Джеймса Барри!
- Можно подумать, он знал, о чём писал!
- А на твоём острове много детей?
- Ни одного.
- Не может быть! Ведь там столько всего - и русалки, и феи, и...
- Да, и пираты, и ручные волки... Только никто сейчас почему-то не верит, что есть такой остров – Нет-и-не-будет. Разучились мечтать...
... Негромко стукнуло окно. Мальчишка сидел на подоконнике и весело болтал ногами.
- Смотри, что я принёс! - сказал он, высыпая на пол ворох терпко пахнущих пряных листьев.
- Пригласи меня к себе в гости!
Питер нахмурился и отвернулся, ответив резко и не по-мальчишески серьёзно:
- Нельзя! Рано ещё.
...Потом прошла осень, зима, и она заболела. Врачи озабоченно хмурились, а она упрямо не хотела лежать в больнице, продолжала писать, а по вечерам - пить чай с яблочным пирогом, смотреть на звёзды и болтать с мальчишкой, который оставался для всех нереальным, в другом - далёком, забыто-реальном - мире.
А однажды утром её совсем не захотелось вставать. Она с трудом поднялась, чтобы открыть окно и поняла, что сил уже совсем не осталось. Она лежала на кровати, смотрела, как вечер нехотя перетекает в ночь, и ждала, прислушиваясь к отголоскам засыпающей улицы, смешанным с ароматом ночных фиалок. Наверное, она задремала. Проснулась от тихого шороха на подоконнике и вспомнила, что в этот раз Питер останется без яблочного пирога.
Он сидел у кровати и внимательно смотрел ей в глаза. Звёзды за окном взволнованно шептались, а самая маленькая звёздочка крикнула тоненьким голоском:
- Питер, пора!
Он кивнул, и в нём почему-то было больше грусти, чем в обступивших её быстротечных прозрачных воспоминаниях.
- Нам пора.
Она тихо рассмеялась:
- Второй поворот направо, а дальше прямо до самого рассвета?
Он серьёзно кивнул, беря её за руку.
- Но я не умею летать!
- Это несложно. Просто подумай о чём-нибудь хорошем. Мысли станут лёгкими, и ты взлетишь!
И она поверила - сразу и навсегда, шагнув в густую ночь уже чужого города. А когда ветер заглянул в лицо и легко закружил её, унося всё дальше и дальше, она поняла, что так и должно быть, и засмеялась - весело и беззаботно, как умеют смеяться только дети, ещё не разучившиеся мечтать.