Самые тягостные воспоминания у него были связаны со школой. Там приходилось учить много ненужных предметов. После школы он поступил в институт металловедения на бесплатное отделение. Нельзя сказать, чтоб он любил металлы, но лекции он посещал исправно и как мог, вникал во все тонкости науки. После окончания института он вдруг понял, что его голова пуста, и на производство ему идти не следует. Куда же ему идти работать он долго не мог решить, и временно устроился продавцом в табачный киоск.
Сам он не курил, но сигареты у него продавались хорошо. Постепенно, узнав всю кухню закупок, он открыл свой маленький ларек и начал самостоятельное дело.
Дело потихоньку продвигалось и разрасталось во времени. Сигареты продавались ежедневно, ежечасно, ежеминутно. Покупали их девушки и парни, женщины и мужчины с одинаковой печатью озабоченности на лицах. У него появилось ощущение, что эти люди курят, чтобы, заполнив себя серым дымом, осязать свое тело изнутри.
Через год он смог отстраниться от вечного родительского дребезжания и снял квартиру. Квартиру он нашел недалеко от работы- это была малогабаритная однушка с низким потолком. В нее он заползал после рабочего дня как в берлогу.
Вот в этой квартире и начались странные телефонные звонки. Звонили знакомые бывших хозяев, и ему приходилось объясняться с ними. Радовало то, что практически все они были девушками. И девушки, услышав мужской голос, не спешили вешать трубку.
Самую первую девушку звали Настя. Имен дальнейших девушек он не помнил , но четко видел их образы. Совсем необязательно было, что тот образ, который он видел, совпадал с внешним. Но, тем не менее...
-Мне Сережу! – сказала Настя.
-Здесь нет Сережи!
-А вы кто?
-Джон
-Как - как? Джин?
-Хотите, зовите так. Так мне даже больше нравится.
-Уважаемый, Джин, мне нужен Сережа. Вы не знаете, где его найти?
-Не знаю, Настя, но хочу вам дать совет, идите купите пять роз, киньте их лепестки в воду и примите ванну из роз.
Грязное, взволнованное существо, которое он почему-то представил вместо девушки, немного подумало и спросило.
-А, что будет, если я приму ванну?
-Увидите. Все будет хорошо.
Настя позвонила через пару дней.
-А ты прикольный, Джин. Я приняла ванну, и Сережа сразу же объявился. Ты его друг?
-Нет.
-Врешь.
-Зачем?
-Ладно, действительно, зачем? Я вот, что подумала. Не мог бы ты мне еще совет дать?
-Говорите.
-Я хотела бы найти одного человека, он мне долг не отдал. Его зовут Мишей, он такой хитрый, скрывается от меня.
На этот раз вместо Насти он увидел маленькое бесцветное существо, которое выдавливало слезы из своих красных глаз. Над существом висело закатное солнце.
-Наденьте красное платье, встаньте завтра в шесть вечера на углу улиц Лермонтова и Пушкина и ждите.
-Хорошо.
Она позвонила на следующий день.
-Я его видела. Он сам подошел ко мне. Ты и с ним знаком?
-Нет.
-Деньги он мне не отдал, но я с ним поговорила, он обещал вернуть. Как ты думаешь, он не врет?
Существо показалось ему замерзшим, даже слегка посиневшим от холода.
-А вот теперь зажгите дома вечером свечу, и смотрите на нее неотрывно пять минут.
-И…?
-Смотрите молча, ни с кем не разговаривайте.
Она позвонила еще через два дня.
-А ты и вправду, самый настоящий Джин. Как ты это делаешь?
-Никак.
-А какой ты? С тобой можно познакомиться?
-О, я очень занят, я устаю на работе.
-А где ты работаешь?
-В табачном киоске.
-А-а, - разочарованно протянула она. -А тебя и вправду зовут Джин?
-Я Джонни. Мой отец всю жизнь мечтал уехать в Америку и назвал меня таким именем.
-А сейчас?
-Сейчас он тоже мечтает, но мечты и возможности не одно и то же.
-Странно, это слышать от тебя. А ты не пробовал своему отцу дать совет, такой же, как и мне. Может быть ему надо принять ванну при свечах?
-Не знаю… Мне как-то эта мысль не приходила в голову.
Он повесил трубку и задумался. Мысли об отце заняли у него часа два, он пару раз чуть ли не погрузился в сон. Потом на границе сна и яви перед ним выплыл образ крота, роющего нору. Крот задыхался без воздуха, высовывал свой черный нос и пытался ползти дальше. Больше картинок не было. Тогда он позвонил отцу и попросил его поехать на дачу.
-Сделай это для меня. Это очень важно. Просто выбери один день, отдохни, подыши воздухом.
Отец удивился, но сказал, что сделает.
После этого Джонни почувствовал себя не очень хорошо. Он плохо спал, всю ночь ворочался и на работу пошел с разбитой головой.
Настя подошла к табачному киоску вечером. Она оказалась пышной, широкоплечей блондинкой.
-Вот ты где! А я уже пять киосков обошла. Это ведь ты, Джонни?
-Да, это я.
-Щупловат.
-Какой есть.
-А очки тебе зачем?
-Зрение плохое.
-А ты что не можешь сам себе помочь со зрением?
-Не пробовал.
-А ты, попробуй, Джонни… Я приглашаю тебя сегодня в кафе.
-Ты хочешь, чтобы я стал очередным твоим должником?
-Это я твоя должница, ты ведь мне помог вернуть деньги. Миша все отдал. Я сегодня угощаю.
-Ну, хорошо, Только я еще работу не закончил.
-Джонни, я подожду. Можно я у тебя посижу здесь на раскладном стульчике?
-Настя, ты, действительно веришь в то, что я что-то могу?
-Да. И мы можем это проверить. Вот я, например, хочу выйти замуж за Сергея. Попробуй посмотреть, что мне для этого надо?
Джонни улыбнулся. Настя показалась ему забавной. Только сейчас он разглядел на ее крупном, взрослом лице детские круглые глаза и маленькие пухлые губы бантиком.
За Настей вставал образ лосихи на скалистых крупных камнях, она пыталась забраться выше, но копыта скользили.
-Тебе надо в горы, - сказал он ей.
-В горы? Одной или с ним?
-Одной.
-Смешной ты, но нравишься мне чем-то, - Настя улыбнулась,- тебе еще долго?
Он с удивлением заметил, что время работы киоска уже закончилось. Само собой, как волна, пришло неприятное ощущение того, что он много работал и устал. Предложение Насти насчет кафе было в самый раз.
Настя уверенно вывела его на проспект. Там была отличная маленькая кофейня, на столиках которой горели крохотные, шариковые свечи. Настя выбрала столик у окна. Перед ними тотчас же возникла смутная фигура официанта, держащего на подносе две крошечные фарфоровые чашки:
-Вам подарок от заведения. Великолепный колумбийский кофе.
Настя улыбнулась Джонни:
-Ты просто джин на все сто.
-Я здесь ни при чем.
- Ты самый скромный в мире джин.
Легкий сумрак слабо пах марципаном, корицей, свежей сдобой.
-Здесь не курят... Я подумала, что табака тебе на работе хватает с излишком, -Настя сидела напротив него, отпивая мелкими глотками чересчур крепкий кофе.- Джин… Тебе очень идет это имя... А что ты скажешь, если я к тебе направлю подруг?
-О, нет, нет. Уволь меня. Мне и так постоянно звонят какие-то девушки, спрашивают то Диму, то Леню, то Ваню
-Ну вот, они чувствуют, что ты можешь помочь. Кстати, а почему ты торгуешь сигаретами?
-Так получилось. Я пока не знаю кто я.
-И потому торгуешь дымом?
-Ну да, дымом от сигарет… Да весь наш мир похож на дым. Он такой же зыбкий. А мы втягиваем этот дым в себя, и внутри нас создается иллюзия удовольствия или всезнайства. А со стороны мы просто дети с сигаретой-пустышкой во рту. И даже без пустышки мы- дети.
-Сигареты-соски-пустышки…О, да у тебя целая философия, на эту тему развита. Тогда поговорим еще немного?
Настя заказала красного вина и пиццу. Пиццу долго не несли, и от вина на голодный желудок Джонни очень быстро опьянел. Опьянение было легким, похожим на некоторое отступление от реальности. Вот вроде бы он сидит за стулом, но одновременно он еще и где-то рядом. Раздвоение самого себя было шатким, колышущимся, как будто он качался на волне или сам был этой волной.
-Джин, а посмотри сам на себя через свои очки. Что ты видишь?
-Так и вижу маленького очкарика, как под лупой.
-Так взрасти его до великана. Прямо сейчас. При мне.
-Хорошо, я попробую.
Он прикрыл глаза и стал растить очкарика.
Очкарик вырос, но остался в очках. Теперь его очки были огромными и неимоверно тяжелыми, Джонни явственно ощутил их тяжесть на скулах:
-Очки большие.
-А ты разбей их, -парировала Настя.
-Точно мне надо разбить стекла. Но не могу, что-то мешает. Надо разбить. Ты права, Настя на все сто. Ты мыслишь правильно
-Это я просто при тебе так мыслю. Что-то в твоем присутствии обостряется. А без тебя, никак. Слушай, а давай вместе в горы съездим, там ты и стекла побьешь.
-А кто вместо меня работать будет?
-Ну, это всего на один день. Что у тебя не бывает выходных?
-Да, бывают, но мой сменщик еще тот растяпа.
-Я оплачиваю твою поездку, - сказала Настя голосом, не терпящим возражений. -Поедем ночным, утром будем там, а вечером уже вернемся домой.
-Нет, Настя. Я не поеду. Я очень устал.
-Ну, хорошо, ешь пиццу...
Джонни ел горячие куски, сочащиеся помидорным и ветчинным соком, и ему казалось, что не он их переваривает, а сама большая, сытная и теплая пицца ест и переваривает его самого. Все мысли куда-то исчезли, растворились в удовольствии.
Настя заставила его еще выпить вина, и его сразу же потянуло в сон.
-Настя, прости, но я засыпаю. Я поеду домой.
Зайдя домой, он, не раздеваясь, повалился на кровать, проваливаясь дальше в сон, похожий на беспамятство. А утром он случайно наступил на очки, которые валялись рядом с кроватью. Они хрустнули как яичная скорлупа.
Работать без очков было очень неудобно. Но к концу рабочего дня он об этом забыл. К вечеру он уже хорошо различал детали- окна домов, ветки деревьев. И, придя с работы домой, перекусив наспех колбасой, огурцом и хлебом, он опять завалился спать, чтобы только не напрягать глаза лишний раз и привыкнуть во сне к своему новому состоянию.
Настя позвонила ему через неделю и пригласила его на свою свадьбу.
-Знаешь, что-то во мне изменилось, у меня появилось много новых мыслей,- сказала она ему.- А как твое зрение?
-Чуть лучше, - соврал он.
Он немного осторожничал, боясь того, что все пройдет, и снова вернется на круги своя. Он был без очков, но осталось странное ощущение, что они надеты на нем…
Его киоск стал чрезвычайно популярным. К киоску подходили девушки, чтобы он назначил им встречу. Девушки просили о разном: деньги, успех, парни. В принципе, все сводилось к тому, что им надо было получить что-то конкретное. В общем, им надо обладать материей какого-то вида, будь то неподвижные вещи и деньги, или биомасса людей, которая двигалась. Джонни удивлялся, но у него все получалось. Девушки просили, он видел их просьбы в образах, и в деталях этих картинок и скрывались решения. Что-то похожее на ребусы.
-Это всего лишь картинки! - как-то воскликнул он в сердцах.
Но, странное дело, картинки работали! Одно было плохо, у него не хватало ни на что времени. И, погружаясь, а потом выходя из чужих картинок, он чувствовал себя необычайно усталым.
Девушки просили парней, денег, квартиры. Взамен они помогали ему, чем могли, и скоро одна из них стала работать у него дополнительным продавцом. Девушек, жаждущих исполнения желаний, было много, и встречать их в табачном киоске становилось неудобно, тем боле, что сейчас Джонни проводил в киоске не так много времени. Пришлось принять трудное решение встречаться с девушками на дому, а для этого надо было помыть квартиру и навести там хоть какой-то уют. В этом ему помогла его новая продавщица. Она была худенькая и молчаливая, за ней вставал образ печального воробья, спрятавшего клюв в крыло но, несмотря на это, она довольно энергично перемыла все полы, стены и двери в его холостяцкой берлоге. Она настояла на том, чтобы он поменял покрывало и портьеры, и комната сразу приобрела стильный вид. Теперь его комната была оформлена в золотисто-красных тонах, и когда он входил в нее, ему казалось что он заходит внутрь теплого большого янтаря.
Как-то позвонила Настя и попросила помирить ее с Сергеем. Ее семейная жизнь оказалась вовсе не такой безоблачной, как ей представлялось поначалу. Голос в трубке был бесцветным и тихим.
-Джин, он меня не любит.
-Почему ты так решила?
-Он холодный, злой. От него не исходит тепло.
-А от тебя?
-От меня?
-Ну, да… От тебя исходит?
-Не знаю. Мне грустно.
Джонни увидел вместо Насти птицу похожую на ворону, она пробовала взлететь и не могла набрать высоты.
-Настя, тебе опять в горы надо, - сказал он ей.
-Поедем вместе? Я все беру на себя. И рюкзаки тоже.
На этот раз он согласился, и с радостью отменил целую кучу запланированных встреч.
-Джонни, привет! Не проходи мимо! Это я!
-Привет! Не узнал.
-Семейная жизнь не красит.
-Ты красивая.
Настя похудела, черты лица у нее заострились и все равно, даже в таком виде, она выглядела мощнее его. Тем более, что из-за Настиных плеч выглядывала верхушка рюкзака внушительных размеров. Еще один рюкзак стоял у ее ног.
-Давай, Джонни, хватай и на посадку.
Они сели на ближайший рейсовый автобус, который довез их до тихого низкорослого городка, за которым и начинались горы. Горы были практически без предгорья, и они возникли в окне автобуса внезапно как острая серая преграда. Джонни подумал о том, что мир природы выглядит более привлекательным, чем мир города. Город хорош только в дальнозорком зрении. Если же смотреть близоруко, видны все неровности, несообразности. Никаким деталям города не сравниться с деталями природы по тонкости и изяществу исполнения.
Поездка в автобусе заняла более трех часов, но Джонни не чувствовал усталости.
Настя попросила водителя остановить автобус чуть раньше автостанции, где-то в пригороде. Она хорошо знала эти места и самые короткие пути, ведущие к восхождению.
-Скажи, Джонни, зачем мужчины и женщины живут рядом? Чтобы мучить друг-друга? Как ты считаешь, любовь это приходящее чувство или ускользающее? Зачем два человека изводят друг-друга?...
Можешь молчать, я сама знаю ответ на этот вопрос. В этом мире дефицит любви и ажиотажный спрос на нее, все за ней гоняются, и забирают друг у друга. Все хотят ее получать, и никто не хочет отдавать. А вот, если бы люди создавали и отдавали... Вот ты, например, помогаешь девушкам, даешь им их любовь.
-Настя, это не любовь. Я и сам не знаю, что я им даю. И должен признаться тебе, что после этого я себя ужасно чувствую. Я ощущаю себя выпитым.
-Выпитым после того как даешь другим счастье? Странно…После телесной любви мужчины тоже ощущают себя выпитыми. А что у тебя так и не было девушки?
-Нет. И мне этого не хочется.
-А я знаю, ты одной из твоих последних клиенток нравишься. Угадай какой.
-Да тут и угадывать не надо, она у меня в киоске работать осталась.
-И что ты?
-А что я?
-Тебе она нравится?
-Я не думал об этом...
-Джин, не криви своей душой. Неужели, тебе не хочется познать телесную любовь?
-Знаешь, Настя, если честно, нет. Я вижу ее то птицей, то животным, то рыбой. Как я могу «это» хотеть?
-А меня ты как видишь?
-Сейчас никак. Я просто с тобой разговариваю.
-Ну ладно, давай здесь под кустиками устроим маленький привал - перекусим, рюкзачок мой слегка опустошим и полезем потом на вершину.
-Ты думаешь, у нас хватит сил туда добраться?- Джонни с сомнением посмотрел на узкую тропинку, которая вела к горной гряде.
-У нас на все хватит сил.
-Знаешь, Настя, а, может быть, люди –это и не люди вовсе, а они есть рыбы, птицы, звери и им просто кажется, что они люди...
- Бр-р....А я вижу, ты перестал носить очки. Очкарик вырос?
-Да. Как ни странно, но я вижу.
-И видишь вон того орла?
-Да. И даже вижу то, что у него один глаз поврежден.
-Правда?
-Я и сам этого не знал, пока ты не спросила.
-Ну, Джонни, ты даешь. Ладно, давай подкрепляйся.
Настя расстелила на плоском камне газету, достала вареные яйца, маринованные огурцы, сало, черный хлеб и термос с чаем. Джонни понял, что проголодался. Вообще, ему сегодня было как никогда легко, сегодня он очень хорошо ловил запахи. Они не смешивались внутри него. Свежая трава, пахучий ржаной хлеб, едва уловимые ароматы камня и земли, похожие на запах дерева, размоченного водой. Даже небо пахло сильно разбавленным арбузным соком.
-Пей воду. Дальше по дороге есть ключ, там и наполним все фляги, - заботливо сказала Настя.
-Настя, ты все предусмотрела.
-Я же здесь уже была по твоему волшебному совету. Мне приятно, что ты отдыхаешь, ешь, набираешься сил. Нам ведь придется долго подниматься. Я этой горе дала имя Счастье.
-А на самом деле как она называется?
-Горе, -рассмеялась Настя.- Но я хочу, чтоб было счастье.
-А что такое счастье?
-Это, когда хорошо.
-А что такое хорошо?
-Мне хорошо, когда у меня есть все, что я хочу, - Настя задумалась.
-Представь, что ты можешь получить все по первому своему желанию…Много всего…Сразу…
-Что-то не то… Лучше, наверное, постепенно.
-Потоком?
-Красиво. Поток счастья. Похоже на поток энергии. Такой золотистой, восхитительной энергии. Представь, Джонни, если бы ты продавал сигареты не с серым дымом, а с золотым дымом счастья?
-Тогда бы на меня устроили покушение табачные магнаты.
Тропинка петляя, упрямо карабкалась вверх. Джонни ощутил натруженную тяжесть в икрах.
-Еще передых?- Настя повернулась к нему.
-Не помешает, - Джонни присел на камень, вытянув ноги.
-Мы с тобой, конечно, не альпинисты, а просто путники, но там тоже высоко и такие виды открываются... Скажи мне, Джин, почему люди так мечтают о небе? Может быть, они раньше были крылаты? Или просто в них записана память о том, что когда-то в начале эволюции они были птицами?
-Я ничего не знаю, Настя. Но мне кажется, что люди должны быть свободны. Вот ты сейчас в горы пошла, чтобы отношения с Сергеем возобновить. А ты уверена, что ему это надо?
-Я пошла в горы не только из-за него, но и из-за себя тоже. Я ощущала дискомфорт в последнее время. Знаешь, бывает такое ощущение, что ты живешь не своей жизнью, а чьей-то чужой. Кто-то нашептывает тебе на ушко, что сказать, что надеть, куда пойти и с кем. И я себя чувствую роботом, исполняющим чью-то программу. А здесь, в горах ничего исполнять не надо, надо просто карабкаться вверх. Мне кажется, все эти словечки-приказы идут от людей. Скажи, Джин, а как ты людей видишь?
-Я вижу картинки, на картинках животные, птицы, иногда непонятные существа и никогда я не вижу людей, только звери, всякие разные зверушки. За каждым человеком они стоят. Вот вижу этих зверушек, и они всем своим видом показывают, что им надо.
-Так в каждом человеке живет зверь? А во мне кто?
-По разному. Знаешь, Настя, мне не нравится одно - когда я этим начал заниматься у меня началась катастрофическая нехватка времени. Время словно бы целыми кусками пропадает. Иногда даже дней досчитаться не могу.
-А вдруг у тебя в мозгу опухоль? Я слышала, бывает так, все начинается с потери памяти, а потом...
-А мне кажется, что я кормлю этих зверушек своим временем. Они насыщаются, меняют свой вид, а потом уже в новом виде опять просят новой еды.
-Так ты хочешь сказать, что они не эволюционируют?
-Нет. Я их просто кормлю исполнением их желаний. А они меняют форму.
-Ну, ты же даешь им счастье…
-Скорее удовольствие сытости. Полное ощущение, что я их просто кормлю.
-А себя ты кем видишь?
-Человеком. У меня иногда возникает такое чувство, что я один человек среди зверей.
-А когда у тебя, вообще, это началось?
-Сразу, как я переехал на новую квартиру.
-Так ты всех людей видишь в форме зверей?
-Да, как только приходит покупатель, я его вижу и даже не вижу, а знаю, кто он и чего ему надо.
Он может что-то говорить, изображать из себя, все бесполезно, картинка его от этого не меняется. И, самое главное, я устаю от этих зверей, они всегда от меня что-то хотят, я им должен что-то давать, это ужасно напрягает.
-А сейчас как?
-Сейчас мне легко. Легко потому что ты от меня ничего не просишь. Я ничего тебе не должен.
-И ты не видишь за мной никаких картинок?
-Вот сейчас вижу усталую птицу, она уже не ворона, похожа на орлицу, но она никак не может взлететь. Ей нужна высота. Нам надо идти наверх, Настя
Они пошли по горной тропинке дальше в полном молчании. Солнце успело переместиться в закатный сектор неба.
Через час они поднялись почти на самую вершину. Здесь была небольшая каменистая, неровная площадка, и несколько жестких кустов, цепляющихся за камни. Настя достала спальник. Джонни задумался.
-А твой муж не будет беспокоиться, что тебя нет ночью дома?
-Я сказала ему, что пойду в горы. Он не против. Он, вообще, не против ничего. Ты, наверное, прав, что я зря за него замуж выходила. Я думала, будет одно, а получилось совсем другое. Мне казалось, у нас будет любовь, а ее нет. Мы с ним чужие.
-Правильно, ты птица, он зверь, а должны быть два человека.
-Значит, кроме птицы во мне же должен кто-то жить похожий на человека? Неужели ты не можешь его разглядеть?
-Я не вижу, Настя.
Начинался закат. Солнце распухло красным шаром. Оно заходило за горизонт, изрезанный скалистыми вершинами, безмолвно, в медленном полете вниз.
Джонни закрепил матерчатый импровизированный навес на металлических складных упорах, разжег костер. Пламя тихонько потрескивало, взошли первые звезды. Казалось в мире, вообще, нет людей. Или они были похожи на огромный серый прибой желаний и эмоций, который плескался где-то далеко внизу. И сюда почти не долетал этот мерный фоновый шум.
Громкий треск костра перебивал затихающий шепот фона. Этот треск рождал искры как маленькие импровизированные звезды, которые взлетали и жадно поглощались землей. Звезды в небе, наоборот, становились все ярче и ярче. Небо было наверху и сбоку и внизу, оно черной густой акварелью растворяло в себе очертания земли Остался только маленький, каменный островок, плывущий во Вселенной как Ноев ковчег.
Джонни смотрел на Настю. Вместо Насти он видел большую птицу, которая укрывала его в своих крыльях и качала как маленького. За птицей возникла фигурка маленькой девушки худенькой и бесплотной, даже не девушки, а ребенка. Она не просила ничего, она была просто не яркой. Ему захотелось осветлить ее, выделить контрастность. Один Джонни отделился от другого. И этот второй, бесплотный, коснулся руками густого пространства ночи с его пластами бесконечности, в каждый из которых так легко было войти. Он заходил в эти пласты, зачерпывал свет из Млечного пути ладонями и отдавал его этой девушке-ребенку. Свет казался похожим на сухую воду, мягкий и теплый. И ладони у девушки были прозрачные, составленные только из кровеносных сосудов и из воздуха... Завернувшись в теплый плед под навесом, Джонни незаметно заснул.
Утром они проснулись от моросящего дождя. Навес намок. Настя, кряхтя, вылезла из своего спального мешка.
-Знаешь, Настя я впервые увидел в тебе человечка, маленькую девочку, она просила света, и я дал ей много звезд.
-Девочку? Так мило…
-Она светилась.
-Странно, Джонни, и во мне вроде бы что-то изменилось. У меня были космические сны. И ты... Ты тоже вроде как светишься и похож на маленького принца в короне из звезд… А мой муж... Я вижу его просто маленьким, растерянным мальчиком. Такой тусклый, серый образ... Как в дыму… У него грустные, усталые глаза.
-И ты можешь дать ему свет?
-Могу, Джонни. Ты что-то изменил во мне... Теперь я не буду просить, а буду отдавать...
Настя выглядела задумчивой и слегка грустной.
Обратный путь по горной тропе показался Джонни стремительным. Горы исчезали, оставались где-то в другом измерении, а земля торопливо и жадно стремилась принять обратно две человеческие фигурки.
Они спустились вниз к остановке, к которой сразу же подкатил автобус. Дождь прекратился, но небо оставалось серым. Автобус несся по трассе как заговоренный, и очень скоро они оказались в своем городе.
Дома Джонни принял душ, переоделся, чувствуя необычный приток сил. Появилось ощущение пустой груди, заполненной солнечным светом, бесконечным, искрящимся, вытекающим через край. Соединение с солнцем… Тепло и золотистая пустота внутри, а снаружи серое небо в прямоугольнике окна. Джонни открыл створку, воздух лизнул его лицо языком гигантской туманной собаки. Внизу вяло передвигались фигурки людей, крыши домов сливались с густым серым небом. Солнце в груди у Джонни не исчезало. Наоборот, оно звало его на простор улицы.
Джонни закрыл окно, стремительно обулся и вышел из дома.
Рядом с табачным киоском было пусто.
-Девушка, а у вас есть сигары марки Койба?
Она сначала испугалась, хотела, наверное, сказать, что это очень дорогие сигары…Потом увидела его лицо, улыбнулась…
Перед Джонни возникла Дюймовочка на лиловом лепестке колокольчика. Совсем крохотная меньше комара. Солнце в груди у Джонни стало лучистым. Один луч протянулся к этой крохотной девочке как спасительный канат. Джонни не успел посмотреть, что из этого получится, зазвонил мобильный.
Это был отец:
-Джонни, представляешь, я тут с дачи возвращался, подцепил попутчика, оказался турист из Америки. Мы подружились... Зовет меня к себе. Ты же знаешь, я всегда мечтал там побывать... Что мне… Ехать?
-Подожди, папа, я тебе перезвоню.
Он отключил трубку, настроился на отца. Как и в прошлый раз вместо отца проявился крот. Рядом с кротом возник нерезкий силуэт медведя... Крот и медведь -странная парочка. Они стояли безмолвно, глядя на Джонни своими маленькими звериными глазками, словно ожидая чего-то. Их ожидание, казалось, было многовековым.
Тогда Джонни представил ведро. В это ведро он набирал горстями солнечного света, похожего на жидкую, золотую плазму. Эта плазма потоком проходила через его грудь, исходя невидимого солнца где-то в другом измерении, но так ощутимо рядом. Света было много, и ведро в его руках начало эфемерно расплываться, остался только свет в форме шара, который он кинул зверям, не в силах больше удерживать. Шар взлетел вверх над зверями и упал на них коротким потоком солнечной плазмы, смывая серую нерезкость форм..
Дым рассеялся. Вместо отца стоял теперь рыцарь, похожий на Дон Кихота и рядом с ним Санча Панса. –два друга.
Джонни рассмеялся и набрал номер на трубке:
-Папа, конечно, езжай. Это же твоя мечта!
Небо, наконец-то, совсем очистилось от хмури. Солнце вышло из-за лохматых, испаряющихся на глазах туч. Солнце было рядом с ним, так рядом... Оно было в нем самом и, Джонни опять ощутил радостную, нарастающую силу внутри себя.
-Джонни, зачем же мы продаем серый дым?
У его продавщицы были необыкновенно глубокие глаза с лиловой радужкой. Странно, что он этого раньше не замечал...