Мелкие снежинки лизали лицо пьяными поцелуями и, стекая каплями туши по щекам, падали в раскисшие мартовские сугробы. Угораздило же меня так надраться на вечеринке! Что поделаешь – студенты… Кто в эти золотые годы не возвращался домой далеко за полночь, считая знакомые перекрёстки, как спасительные верстовые столбы, - тот, наверное, не жил вообще!
От холода и мокрого снега куртка уже не спасала, новые ещё сапоги предательски хлюпали, да и всё, по большому счёту, мне было теперь фиолетово. Пригород. Ночная дорога. И ни звёзд, ни людей, только белые хлопья в жиденьком фонарном свечении.
Пошатываясь, я выбралась на середину трассы в эфемерной надежде, что кто-нибудь из запоздалых автомобилистов довезёт меня до центра. «Уй, блин! Ну, хоть бы одна сволочь!»
Вечность и снег окутали мысли, затуманили взгляд. И думалось, что так теперь будет всегда – пьяная усталость и бесконечная мартовская дорога…
Но тут небеса вняли моим отчаянным мысленным призывам, поскольку в пятно света ближайшего фонаря из метели вдруг вынырнула старенькая «волга». Она ехала медленно и аккуратно, пробираясь между безразмерными лужами точно так же, как наступившая на мокрое кошка идёт, брезгливо встряхивая каждой лапой. Изящно обогнув очередной «чёртов омут», сиречь лужу, и тряхнув напоследок правым задним колесом, «волга» остановилась.
- Сударыня, вам до центра? Садитесь, подвезу.
- М-м-м… - неуверенно промычала я, ибо молодой водитель в концертном фраке совершенно не походил на тех «сволочей», появления которых я требовала у сил небесных, а, следовательно, ожидала.
Снег прекратился сразу же в салоне автомобиля. Там было тепло, пахло клевером и домом, отчего в носу предательски защекотало, а из горла вырвался пьяный всхлип. Расстёгивая промокшую насквозь куртку, непослушная рука вдруг задела что-то твёрдо-кожаное, лежащее рядом на заднем сиденье.
- Э-э-э? – вопросила я водителя, отчаянно сомневаясь в том, что буду понята правильно. Но молодой человек, как видно, оказался ещё и телепатом.
- Нет, это не катана, - тихо ответил он, не оборачиваясь. – Двуручник.
И я отчего-то сразу успокоилась. В самом деле, настоящий, боевой меч на заднем сиденье старенькой «волги» и концертный фрак столь загадочно появившегося на моём пути молодого человека правильнее всего было бы приписать сейчас только пьяному бреду. Поэтому, будучи совершенно уверенной в том, что это глюк, а на самом деле нет ни снега, ни дороги, ни машины, - я произнесла третью сакраментальную фразу:
- Ы-ы-ы!..
Но вместо ожидаемого ржания студентов – братьев по разуму – раздался звонкий, немного резкий и вместе с тем очень тёплый голос молодого водителя:
- Стрелок. Меня зовут Стрелок.
«Это мне снится. Надо же было так надраться!» - успела подумать я ровно за секунду до того, как открыла глаза.
А снег всё-таки был. Он безжалостно заметал бескрайнее поле, и, казалось, не было конца ни полю, ни снегу. Ночь давно спустилась над миром, уже целую вечность вьюга терзала мой насквозь промокший плащ и лизала заледеневшие щёки. Пожалуй, так было от самого начала времён…
- Сударыня, очнитесь! Нельзя здесь спать!
Смёрзшиеся веки разлепились с трудом. А ведь снилось что-то хорошее! Досадно!.. Сквозь пелену снега и ледяного обморока, застилавшую глаза, мгновенной вспышкой сверкнуло живое, тёплое, близкое. Непроизвольно потянулась к нему не чующими пальцами и только тогда поняла, что это – молодой странник, неизвестно как нашедший меня здесь, в заснеженном поле между двумя отдалёнными деревеньками. Глухая местность. Сюда не проторены дороги, саней не увидишь вовсе, и даже одинокие путники на низеньких лошадках встречаются крайне редко. И уж точно не в такую метель! Как я сама-то здесь оказалась?!
- М-м-м… - неуверенно промычала, пробуя разлепить смёрзшиеся губы. Получилось плохо, но странник понял.
- Ничего не бойтесь, я доставлю вас, куда нужно, - его спокойный, чуть резкий голос и впрямь вселял уверенность в том, что всё закончится благополучно. Будет дом, тепло и горячий чай. Будет мягкая постель и запах клевера… И ещё… Что же ещё? Куда мне нужно?
- Э-э-э? – губы по-прежнему не слушались.
А молодой человек уже легко вынул меня из сугроба и каким-то непостижимым образом повёл через ледяную пустыню. Я не чуяла своих ног и удивлялась отсутствию следов на снегу. Сквозь накатившее внезапно оцепенение доносился тихий, уверенный голос странника:
- Мой меч всецело к вашим услугам…
Метель завывает, перегоняя по бескрайнему полю тучи снега. Неба нет. Тело не чувствует боли и слабости. Где я? И кто он – мой нежданный спаситель?
- Ы-ы-ы!
А в ответ чарующим звуком доносятся ясные, словно тысячу раз уже слышанные слова:
- Стрелок. Меня зовут Стрелок. …
Я очнулась на антикварном диване. Под головой обнаружилась думочка, набитая душистыми травами, ноги заботливо укрывал клетчатый плед. И с каждым новым вдохом в меня вливалось сознание исключительной реальности происходящего. Эта реальность выражалась всего в двух словах, но не было их слаще и благозвучнее: «Я дома!»
А снег шёл за окнами – белый, почти ручной и совершенно не мартовский.
- М-м! М-м-м! – улыбаясь, позвала я, и сразу же где-то рядом откликнулись тёплые голоса. Родные…
Так давно я не испытывала этого блаженного чувства, не слышала знакомых интонаций, что слёзы вдруг сами брызнули из глаз. Я вытирала их непослушными руками, заново ощущая подвижность пальцев, удивляясь их гибкости. Слёзы были настоящими – мокрыми и солёными. Боже, как прекрасно!
- Э-э-э! – звала я громче. – Ы-ы-ы!
Боясь потерять то трепетное ощущение, которое связывало меня с голосами, раздававшимися из соседней комнаты, я попыталась встать, но тут же рухнула с дивана на пушистый ковёр. И рассмеялась – совсем не больно! Даже удивительно! Только руки и ноги не слушаются, словно не мои. С трудом, передвигая занемевшими конечностями, я встала на четвереньки и поползла по тёплому, мягкому, пахнущему клевером ковру. Ползла и падала. Поднималась и снова падала. Смеялась, как ребёнок, осознавая в себе мощный прилив обновлённых жизненных сил. Тот, кто долгое время был прикован к постели тяжкой болезнью, поймёт, как это непередаваемо прекрасно – двигаться! Просто двигаться.
- Ы-ы-ы! Ы-ы-ы!
Я дома! Ещё одно усилие – встала. Пошатываясь, сделала несколько шагов и, совершенно счастливая, доверчиво рухнула на руки вбежавшего в комнату молодого воина.
- Стре-лок!
Его зелёные глаза сияли, словно росинки на утренних травах у реки, щёки вспыхнули юношеским румянцем.
- Ты жива! Ты помнишь меня! Ты говоришь и ходишь! Хвала Создателю!..
И я вдруг вспомнила всё. Вспомнила, как ловко Стрелок орудует тяжёлым двуручным мечом и как метко кидает на Землю молнии – «перуновы стрелы». Как он нашёл меня в заснеженной пустыне человеческих снов и, уже умирающую, принёс домой. Вспомнила и то, зачем я сама оказалась на маленькой голубой планете.
Нас было несколько десятков – добровольцев, обязавшихся хранить Любовь в людских душах. Но там, в гуще событий, всё оказалось гораздо сложнее, чем виделось отсюда. Под напором смятения и страха на Земле стремительно угасала вера в чудо, а вместе с ней – Любовь. Мы поселились в мире людских снов, пытаясь заново разжечь в сердцах человеческих существ пожар Творящего Огня. Но ледяной ветер и мокрый снег – порождение великой иллюзии – тушили наши одинокие отчаянные попытки совершенно так же, как проливной дождь тушит слабый, не успевший ещё разгореться костерок. Слишком мало было добровольцев, тепло наших сердец не могло согреть гибнущую планету. Мы умирали вместе с ней.
Это было медленное угасание, так похожее на чудесный сон. Ничто в нём не тревожит, даже смутная память о важной, невыполненной задаче – нести в мир людей Любовь Сотворившего нас. И я погибла бы вместе со всеми, если бы не Стрелок.
Благодарно сжимая тонкие, словно у музыканта, пальцы молодого воина, я спросила осторожно:
- А Земля? Люди?
Стрелок улыбнулся:
- Эта планета будет жить, только время необратимо. Мы вернёмся туда! Обязательно! Я обещаю.
Лёгкий снег кружился за окнами, и не было в нём холода и отчуждения, как на Земле. Просто снег. Белый. Рождественский.
Людмила Гайдукова