Хлоооп, хлоооп… хлоп, хлоп, хлоп…
Движение отторгнутости. Маленькие, но самостоятельные и, и… лишние. Прочь из. Горошины. Пусть катятся.
Маленькое тельце, крошечное, с необъятной силой, мучительной и трогательно взрослой, съежилась… забилась в угол… Глянцевой коробки.
Небрежно завязанные косы с вплетенными случайно, без особых намерений и надобности мирами, осколками от судеб, чужих, сложных, беспомощных в своей потерянности и круговороте ненужности, с маленькими теплыми шариками – чувствами. Заколочки. Ее волосы. Волны. Волны судеб. Не совпадают. Лишь пересекаются. Отдельные тела, отдельные волны, отдельные души и миры, тоже отдельные. Страшно. От этой отдельности. Горошины…
Растрепанные косы…
В самом сером, но по-старому удобном, теплом и… протертом до дыр балахоне, обняв коленки, съежилась… Укутавшись в мохнатую грусть, затаилась, как спора. Горошины… Пусть.
В глянцевой коробке, без щелочек, без входа. С заколоченным выходом. С зеркальным покрытием снаружи. Пусть смотрят… На себя…
Сжав… Сжав в ручонках другую коробочку, с чем-то сокровенно родным, желанным. Но пока недоступным, даже ей.
Осталась только эта коробочка и… язык печали. Только почему-то его никто не понимает. Или не слышит сквозь глянцевые стены. Или слышит, только зеркальные отзвуки. Себя. Не то.
Отдала. Все запасы улыбок, радости и… детскую мечту… Нуждающимся… Пусть впитывают. Как лекарство. Симптоматическое.
Ничего не осталось из запасов, сосуд пуст… и бесконечен.
Где-то в углу коробки. Валяется. Такая удобная, но совсем новая и нетронутая. Купленная за время и факт рождения… улыбка. Горошинки ее отмоют от впитанных магазинных шаблонностей и ненужности. И выкинут туда, в экстерьер. Пусть пользуются. Неважно, что подделка. Уже подделка. Уже неважно.
Такая хрупкая, ранимая. С взрослыми зелеными глазами и детской наивностью внутри, такой вот наполнитель.
Тахимышление – вечный диагноз.
Любила людей. Больших больше. Ошибалась: чем больше сосуд, тем больше содержание. Неверно. Теперь любит то, что внутри, а не сосуд. Говорят, любим то, что красиво. Она считает красивым то, что любит.
Падает прядь…
Рядом: скомканный клочок бумаги, как вырванное сердце, исписанный острыми стержнями столкнувшихся судеб и разрисованный черным грифелем дизайнера жизни.
Держит коробочку. В ней что-то важное, что принадлежит только ей. Эту не отдаст. Никому.
Завяла. Дай условия и она расцветет, как друг маленького принца. Только где они, условия и питательная среда из смысла? Заданный поиск выполнен. Найденных объектов: О. Снова ответ отрицательный.
Места в коробке немного. Но пока хватает. Живительная сила эликсира воздуха-жизни все слабее. Но…
Взрослые глаза никак не могут понять… детское сердце.
А оно верит, упорно верит, что есть в мире господин с громким именем – Смысл. Верит… в подлинность…
искорок счастья, опаливших углы коробки,
таинства зарождения жизни в утробе,
теплого материнского поцелуя в лоб,
весеннего преображения,
преданного взгляда четырехногого друга,
бесконечно будоражащей красоты девственной природы,
импульса, пробегающего между солнечными лучами и поверхностью земли,
детского заливающегося смеха,
готовой помочь дружеской руки и плеча…
бьющегося совсем рядом в такт родного сердца…
Бездоказательно подлинно.
Условия для инкубации Человека.
Где? Где ошибка? На каком этапе этого глобального эксперимента?
Немой разговор с собой. В который раз. На языке печали.
Хлоп, хлоп, хлоп… Ресницы в горошинах, ворота во взрослость. Закрылись.
Маленькая, но сильная…
стена коробки.