Оп-ля! Сом!

 
 Вы знаете дальневосточные реки? Уууу… Это не реки, а буйна поэзия! Пока сухо вокруг, и они текут словно павы – величественно, а как тайфун! Как вселился в них черт – сумасшедшие.

 Ну, вот и у нас река Быстрая. Просто ерик был, а посля тайфуна стала речка быстрая. Завалило заломом – наносами основной ход и пошла вся вода по-новому.
Ну, эт было уж, как лет шесть назад. Натоптали уж новые дорожки вдоль берега. Не широкие дорожки, но можно присесть на бережку, шалашик поставить для ночевочки.

 Вот собрался Антон на рыбалочку. Скучновато одному в ночи. Надоть найти сотоварища.
Глядь, Ефим УтинОк, трусит на лошадушке.

- Утинок, ешь тя в темя, пойдем, наберем карасиков.

-А че, уже взял мяшок. Давай завтрева. Ни червей ишо нет, провиант не собранный.

-Да червей, я уж накопал полведра. А поисть, чо нам. Хлеб да соль, да луку сорву. Катилок есть. Чаю нет, так заварим бояркою. Айда. Говори старОй, да и поехали.

- Ладно, счас. А у тя брага есть?

- Нееее… Позавчера выпили.

- Ты погодь, я к Луке слетаю. Он вчерась гнал, у него добудимо.

Хрясь, кобылку, вожжами по бокам. Полетел Ефим на поиски. Едут, через полчаса, уж с Лукой.

- Эй, Антон, ну чо, спроворился? Поехали, выходи. Я к старОй забегу.

Забежал. Сообщил, что не балует. Прыг в телегу, поехали.

 Хорошо!
 Шлепает кобылка по пылюгЕ, лучики греют солнечные, кузнецы в траве заливаются.

- Ляпота! Доставай, Лука, чо там нацедил. Чо зря время терять, приедем, будет некогда.

 Развязал Лука сидор, выпростал. Ого! Боклажка, литра нА три, кочаном кукурузным заткнутая.

-Да, як же ты так Натаху уговорил, поди, всю забрал?

- Неее. Там ище есть. Што я, кажный день баню топить буду. Нагнал на полмесяца.

 Еще лучше мужикам, погода, кажется.

 Едут, разговаривают. Разомлели от жаркого солнца и благости. Поскидали с себя телогреички, побрасали в телегу треухи-шапки свои.

 Утинок только в картузе нововом, выпендриваится. Шестиклинка-картуз, наверху с пуговицей, козырек жесткий, с картончиком. Козырек на глаза, а клинья, на манер Ленина, к шее туда, геть нА ухо. Ну, эт только Утенку заметно, остальным – пО боку.
 
Приехали.

-Ну, чо. Шалашик будем ставить, аль как?

-Нее. Сичас срежем хлыстин, да над телегой сделаем навес, вот и все. Хватит, если дождь пойдет.

 Пока мужики делают навесик, расскажу, как у нас рыбачили в ту пору. Рыбы было, не поверите. Прятаться надо за дерево, чтоб крючок наживить. Серьезно. И караси и сазаны. Сомы. Касатки-скрипуны*, плети* по полметра. Вот крест, не брешу. ЛЕсок, там, всяких спиннингов, было не шибко. Это, если кто приехал из города, тот мог еще покобеница. А так жилка 0,8 или 1,0, да крючок, под воробья и вся снасть. Жилка коротенькая. На палку привязал, крючок наживил, палку в берег - жилку в воду: « Ловись рыбка больша и маленька, желательно большая». И ловилось, скажу я вам - преотлично. За ночь наловишь, не унесешь один.

 Ну, вот и мужики управились. Кобылу стреножили, пустили, дровец на ночь поднесли, навесик готов, карбидки** проверили, развели костерок для чая с бояркою.

 Солнце садится.

 Тишина.

-Ну, чо? Ишо по одной.

- Давай, да надо уж расставлять поставушки.

- Ты иде, ешь тя в темя, Утинок, стоять будишь.

- А от тута и буду, чо я от своей телеги буду далеко отходить.

- Та я, ешь тя в темя, ни чо. А ты, Лука.

-Я ниже чуток спушусь, тамот-ка, бережок уже есть натоптанный.

-Лады, ешь тя в темя, я тады вверху расставлю. Ты тольк, Утинок, ешь тя в темя, мне оставь пятак закидушку бросить.

- Да оставлю, чо мне берега жалка. Эт тебе видна зять удружил лески-то столько. Поставков наделать, хватило б до Хабаровска.

- Да, зятек, ешь его в темя, привез. Хорошая лЕса.

Уж не твердой походкой разошлись мужики по своим кормовым местам. Повтыкали поставки вдоль берега. Еще последний не воткнул а на втором уж плеть полуметровая.

- Тю! Не бушуй! Теперяча я тибя не упушу. Не бушуй! О, и уха. Сичас ище две и студень к утру.

 А и правда, ведь. Наварим, бывало, касаток, плетей ведро, стоймя. Повыбрасываем кости, похлебаем юшки. А утром, по холодку полведра заливного рыбного. Ой! Аж сейчас слюнки бегут.

 О! Опять задергалась тычка. Ходят, бегают мужики по поставкам по первой жадности. Снимают рыбу, кидают в корзины, травой- пыреем перетряхивают. Но и выпить надо, ухи сварить.

- Эй, Лука! Ты как там, клюеть? Антон, тетерь беззубый, нахватал сазанОв, таши. Варить будем, а то и выпить некогда.

 Сошлись мужики в табор, принесли по две рыбки, почистили, а рыба в котел не влазит.
 
-Пушай, одна прокипит, выбросим, а другу уж пустим для уварки. Ну, давай, дай Бог не последнию.

Немного поговорили – вот и уха готова.

-Пусть остыня, а мы подем поставки проверим.

Проверили. Почти на каждой по рыбине. Побросали в корзину и до костерка. Еще выпили.
-Я, ить, вздремну – говорит Лука. Залез на телегу, прилег.

-Антон, а чо ты про свою закидуху забыл? Чо не забрасывашь. Сичас, на стремнине, должна крупна рыба итить. Закидай.

- Ах, ешь ее в темя, забегался.

Воткнул тычину, подлиньше, рядом с Ефимом. Привязал край лески, колоколец присобачил рядом с тычком, перебрал, наживил, готова снасть к действию. Ухватил лесу за метр от грузила, раскрутил над головой – пуль. Булькнуло грузило. Снесло грузило течением. Еще толком не успокоился колоколец, а уж запел, залился взахлеб, к себе требует. Антон на чеку. Подсек, тянет добычу к берегу. Здорова рыбка, рвется в глубину, Антон уж матюга пускает, разбудил Луку.

- Чо там? Выдра?

- Да кака выдра, рыбина!

- О! Бля! Сом! Ого!

 Осилил Антон, добычу. Вытянул на берег сомятину. Больше метра, стервец. Лежит, зябрами хлопает.

-Ладно, пойду, и я поставки проверю, се одно не сплю.

- Не чухайся, Антон, кидай быстрей, сомы ходют парами.

Да Антон и сам с усам. Суетится, торопится. Раскрутил груз. Блям. Что-то булькнуло.

Глядь, Ефим лежит бездыханно. Подбежал. Валяится. Поплохело видать, от зависти.

- Ефим, ешь тебя в темя, - тормошит - чо такое? Занеможилось?

Ефим открыл глаза, потряс башкой.

-Ой, бля, кажись оглоблей кто. Мабудь Лука?

-Та ну! Лука и кулаком даст, глаза вылезут. Эт у тебе удар. Ты не пей больше.

-О! А картуз иде мой?

-Да погодь с картузом, опять колоколец, на сома звонится.

Тяжело идет снасть, но не дергается, пойдет чуть, проть течения и вертается. Выволок.
-Ефим, ешь тя в темечко, иди, посвети, черепаха что ль. Не видно не зги.
Подсветил карбидкой Ефимушка.

- Ооо!!! Так эт мой картуз! Эт ты ж мене хотел убить, грузилом! От, бля, ишо, не пей - главное. Завтрева попрешь корзину на себе, закидонщик хреновский.

-Ну, че паймал, Антон.

- Ни хрена ен не поймал, эт я сподобился, я ить думал, эт ты меня оглоблей взгрел, а эт он, грузилом. Да ишо картуз мой в реку запустил, сомов приваживать. Лука, ты ить скажи, хрен с им, что по тыкве дал, чо он из себе фершела корчит. «Удар – грит - у тебя. Пить не надобно».

- Ха-ха-ха. От рыбаки, вашу туды. Да в бутыле еще, с литру есть. Суши свой картуз, закидай удочку да пойдем к жбанчику.

-Ага, суши. Он на удочке.

-Погодь, Ефим, я его сичас в миг срежу.

Антон ловко, как крыса, настроил свой кусательный аппарат, состоящий, по одному зубу на челюсть, кусь и картуз на воле.

- На, держи. Как новый, козырек, правда, гы-гы-гы.

-Замолкни. Дай сюды. Я, вот тут, распорю и жестянку вставлю. И опять буду как Курочкин.

- Ха-ха-ха. Какой с тебя Курочкин, если ж ты Утинок. Мабуть – Селезень.

 Хохочут мужики, обсуждая происшествие. В голову не берут, что убить же мог. Праща – грозное оружие. Ну, так мог. Не убил же, чо говорить.

- Я, ешь ея в темя, ишо думаю, чо, как-то не так, булькнуло.

- Я ить тя не озьму завтра в телегу. Мало иму. Ишо прицыляится. Он ить, мене, дураку, весь день говорил, что даст в темя, а я думал присказка. Ха-ха-ха. Лука, а скажи друг, присказка, «пешком пойдешь», звучная? Ха-ха-ха.

Хорошо!

 Тихо.

 Птица поет.
 
Туман курится на лунной дорожке.

Ооо!!! Опять колоколец забрямкал!



*Рыбы такие. Наверное, сомов родичи.
**Ацетиленовая лампа. Весьма неплохо справлялась с задачей.