Жизнь без прикрас. Гл. 16. Милые, дорогие и глупые

 

  Сентябрь - тяжелый и грустный месяц; тяжелый потому, что в саду много работы, грустный потому, что думаешь: вот лето прошло, как проходит жизнь, а впереди долгая, холодная зима.
Еще в августе я подал заявление с просьбой переписать дачу на имя Тани. Как-то в конце сентября я зашел в кантору заплатить за электричество и отдать справку, что дочь не имеет своего садового участка. Новая кассирша не могла найти мою фамилию. Оказывается, что дача уже перерегистрирована на имя Т.И. Поповой. Это неожиданно сильно огорчило меня. Тридцать два года я считался владельцем дачи и сада. Много пота здесь мною было пролито. Здесь я находил много радости и душевного отдохновения. И теперь все это - не мое. На душе стало как-то тоскливо, будто я потерял что-то близкое и родное.
  У Ольги в последнее время болит кишечник. Это меня тревожит. Возможно, у нее что-то очень серьезное.
  Много разговоров и волнений было о том, как мы поедем в Москву. Ольга хотела ехать Орловским ночным поездом, а я считал, что лучше утром, проходящим. Багажа собралось порядочно. Не знаю, как бы мы уехали, если бы накануне вечером за нами не приехал Митя. Я обрадовался этому, а Ольга огорчилась, не хотела его затруднять, даже поплакала. Доехали мы благополучно, Таня встретила нас. Такси ожидали не долго. И вот на закате солнца мы дома в нашей уютной квартире, и кончились все мои тревоги и треволнения.
 
  Опять начались мои хождения по магазинам за продуктами и стояние в очередях. По сравнению с прошлой зимой снабжение москвичей продовольствием резко ухудшилось. Особенно не хватает молочных и мясных продуктов, и за ними большие очереди. Даже с хлебом в магазинах бывают перебои.
  Я знаю Москву давно, с 1922 года, почти семьдесят лет; но никогда она не была такой бедной. В ноябре двое рабочих утеплили нам балкон на кухне, укрепили раму и застеклили ее. Таня заплатила за это 750 рублей.
День 7-го ноября впервые за много лет ничем не был отмечен как праздник, не было митингов, демонстраций, парада.
8-го ноября Тане исполнилось сорок пять лет. Выпили немного вина, Ольга приготовила торт. Стояла необычно теплая хорошая погода, и приближения зимы еще не чувствовалось.
  Таня стала работать еще больше. Она договорилась с группой предпринимателей о том, что будет учить их английскому языку три раза в неделю. Мы с женой были этим очень недовольны, боясь за ее здоровье, уговаривали ее отказаться; но она с нами не согласилась, погналась за заработком, считая, что ей хорошо заплатят.
  Проездом из Воронежа в Обнинск останавливалась у нас Галя. Ее вызвали на очередной сеанс радиолечения. Она все такая же бодрая и энергичная, несмотря на перенесенную летом операцию.
  В последний день ноября в семье нашей внезапно разразился скандал. Митя, не помню почему, выразился в мой адрес насмешливо и пренебрежительно. Таня возмутилась, начала его ругать, кажется, даже ударила его. Бабушка вступилась за своего любимца, заплакала. Я ушел в другую комнату, и мне было жалко их всех таких нервных, издерганных. Милые, дорогие и глупые люди мои! Какая же дьявольская сила вселилась в вас и управляет вами? Не знаю, но только не разум.
 Конечно, Митя - хороший юноша, и мы его очень любим. И не только мы, многие, особенно мои родственники очень высокого о нем мнения. Он ласковый, нежный, послушный, трудолюбивый, любит возиться с какими-нибудь механизмами, может многое починить в доме. Руки у него тянутся к технике. И вместе с тем есть в нем и плохое, может быть, унаследованное от отца. Он очень обидчивый, скрытный; но больше всего мне не нравится в нем отсутствие, я бы сказал, интеллигентности. Он мало читает художественной литературы, не имеет своего твердого мнения, часто плохо отзывается о людях. Хорошо воспитанным его назвать нельзя. Ему не хватает мужского воспитания, основными воспитателями у него были мать да бабушка. Он иногда оскорбит, скажет грубое слово, и вскоре просит прощения, скажет: "Дедушка, прости меня".