Глава 18
В серпене тысячного года от Рождества Христова княгиня с дочерьми вернулась в изяславский монастырь. А в середине вересня, в разгар бабьего лета, в погожий вечер, пропитанный горьковатым влажным запахом опавшей листвы, Рогнеды не стало.
Изяслав из Полоцка и Ярослав из Ростова, узнав о случившемся, немедленно приехали в Изяславль. Здесь они встретились с сестрами Предславой, Мстиславой и Прямиславой, которые неотлучно, не считая редких поездок к отцу в Киев, жили вместе с матерью. Неожиданная, ранняя смерть Рогнеды стала для них страшным испытанием. Братья застали девочек в слезах, едва держащимися на ногах от слабости и горя.
Изяслав, отныне главный защитник «Рогволожьих внуков» попытался их успокоить. Заставил выспаться и только после этого собрал всех за столом.
- Что говорила мама? – сдавленным голосом спросил он у пятнадцатилетней Предславы, которая последние дни провела у изголовья Рогнеды, не смыкая глаз.
- Сначала ничего не говорила, только плакала. – Так же тихо ответила девушка.
Изяслав понимающе кивнул. Тяжело было матери покидать своих птенчиков.
- А потом, - продолжала Предслава, - завещала, чтобы мы между собой дружно жили, да помнили про кровное родство. Тебя, брат Изяслав, особо матушка просила не забывать, чей ты наследник. Тебе наказывала сидеть в Полоцке, свое беречь, но чужого не желать, не искать стола киевского. Братья! – Теперь Предслава обращалась к обоим юношам. Ее бирюзовые глаза были полны слез, но голос звучал твердо. – Матушка очень просила блюсти мир с отцом. Быть князьями достойными, честь свою не пятнать.
- Все исполним, как мама хотела! – Горячо воскликнул Ярослав. – Клянусь! – Он вскинул мускулистую руку.
- Клянусь! – Убежденно, глубоким сочным голосом, доставшимся от матери, произнес Изяслав.
- Клянусь! – В эту минуту Предслава походила на Рогнеду не только красотой, но и порывистостью движений, а глаза так же пламенели голубым огнем.
- Клянусь! – Чуть слышно сказала сдержанная Мстислава.
- Клянусь! – Присоединилась к старшим самая юная, одиннадцатилетняя Прямислава.
Три дня спустя в Изяславле забило несколько родников, за которыми сразу же закрепилось название «Слезы Рогнеды». Поразительно, но и через тысячу лет в современном Заславле эти родники продолжают петь свою среброзвонную песню. Льются слезы Рогнеды, плачет княгиня о горькой судьбе кривичского края.
Примечание
серпень - август
вересень - сентябрь
Комментарий
Где похоронена княгиня Рогнеда? До сих пор историкам неизвестно точное местонахождение ее могилы. Некоторые считают, что она могла быть устроена на полуострове Перевоз, между речками Уша и Дрыса. Здесь на высоком холме стоял когда-то терем Рогволода.
Но могилу Рогнеды, вероятно, следует искать в Заславле, а не в Полоцке, поскольку именно в монастыре на берегах Свислочи провела княгиня свои последние годы.
Скорее всего, территория резиденции княгини, часть построек которой позже занял женский монастырь, очерчена на карте нынешнего Заславля в границах костела Святой Девы Марии, сквера перед ним и Рыночной площади. Если встать напротив здания заславского горисполкома, пройти по улице Вялiкая, а потом наискосок через сквер чуть левее от входа в костел, можно повторить маршрут Рогнеды. Десять веков тому назад именно по этой тропинке обходила непокорная полочанка свое маленькое хозяйство. Где-то здесь, видимо, расположено и место ее погребения. Кстати, за каменным крестом, водруженным на месте древнего городища «Замэчак» в непосредственной близости от костела Святой Девы Марии, в народе закрепилось название «Могила Рогнеды». А, как подтверждалось уже не раз, vox populi – действительно, vox Dei, глас народа - глас Божий.
******
Владимир не был на похоронах Рогнеды. Боялся растравливать незаживающую сердечную рану. Но которую уж ночь проводил он без сна, вздыхал, да не мог вздохнуть полной грудью, пробовал думать о делах – мысли сбивались и возвращались к Рогнеде, ему хотелось плакать – но не было слез, лишь сухие губы подергивались судорожно.
Князь не вынес мучительной пытки ночами, которые ставили перед ним вопросы без ответов, и как в былые времена, никого не предупредив, взял в сопровождающие только верного Ставра и сорвался в Изяславль.
По прибытии в город Ставр предложил князю разыскать могилу инокини Анастасии, но Владимир ответил отказом.
- Подожди...Не сейчас. Я не готов так...Сразу...- отрывисто прошептал князь.
Он отпустил Ставра, а сам побрел вдоль городского вала.
Всего полтора десятка лет прошло, как он приказал построить город для мятежной полочанки, а теперь не узнать Изяславля: крепостные стены, дома, церковь...Только полочанки нет...
Владимир хотел сперва заглянуть в терем, где нынче хозяйкой стала дочка Мстислава, но передумал. Смерть – это не секира врага, не холодные волны. Смерть – это опустевший дом. Владимир испугался одинокости среди бесприютных стен и не решился зайти в родной когда-то терем.
Вместо этого князь устремился к рощице за городом, которую местные жители прозвали Святой, потому что некогда инокиня Анастасия оделяла здесь страждущих целебной водой. Считалось, если инокиня из своих рук подаст испить болящему, он враз исцелится. Анастасия старалась помочь всем, никому не отказывая, и многие свидетельствовали о чудесах, которые творил через нее Бог.
Владимир слышал про Святую рощу, но только сейчас возникла у него потребность испить живой водицы, полечить больную душу.
Князь запыхался от быстрой ходьбы, торопился к источнику, будто на свидание с любимой. Рощица поразила его миролюбивой тишиной. Той особенной тишиной, которую составляет шелест листьев, щебетанье птиц, треск сухих веток под ногами. Но и в этом многоголосье безмолвия выделялась песня ручья, звеневшая серебряными переливами.
«Святой родник», - догадался Владимир. Князь подбежал к ручью, опустил руки в прозрачную воду.
- Здравствуй, Рогнеда! Вот и я пришел к тебе за спасением. – Владимир прильнул к источнику горячими губами, сделал несколько судорожных глотков и почувствовал, как вода размягчила комок в горле, мешавший дышать. Отчего-то вдруг щекам стало тепло: это слезы прокладывали две тропинки на жестком лице князя.
- Рогнеда! Родная! – Повторял он. Руки не ощущали холода, будто она держала его ладони в своих, как поступала, если он был чем-то очень огорчен. На мгновение Владимиру представилась Рогнеда, ослепительно красивая, дерзкая, отважная, какой впервые увидел ее в тот кровавый день падения Полоцка. Разве мог он тогда предположить, что не будет для него человека ближе и дороже, чем насильно взятая им в жены княжна? Никто не любил Владимира так, как Рогнеда. А он? Много в его жизни было неправды, случалось, обманывал сам себя. Променял любовь на прихоти тщеславия, на влечения страсти. А любовь не терпит предательства. Наказала его бессонницей, неприкаянностью, нераскаянностью. Но Рогнеда, столько ему прощавшая, снова простила Владимира. Оживший, с легким сердцем покидал он Святую рощу.
*******
Рогнеда умерла в 1000 году. Всего на год пережил мать Изяслав Владимирович, который скончался в возрасте двадцати двух лет, оставив после себя двух сыновей, Всеслава и Брячислава, заново отстроенный Полоцк, первую в кривичской земле школу и библиотеку (за что заслужил в истории лестное имя Просветителя и Книжника) и добрую память.
Старшая дочь, Мстислава, после смерти Рогнеды унаследовала Изяславль, но молодая княжна решила посвятить себя служению Богу и стала следующей настоятельницей Богородице-Рождественского женского монастыря.
Младшая, Прямислава, в пятнадцать лет была выдана замуж за венгерского герцога Ласло Сара, двоюродного брата Иштвана Святого (уникальные родственники: отец – креститель Руси, деверь – креститель Венгрии!). Она родила троих сыновей, Белу, Андраша и Левенте, и средний, Андраш, преодолев многочисленные препятствия, не без поддержки русского дяди Ярослава, воссел на венгерский трон.
Самой драматичной и удивительно схожей с материнской оказалась судьба Предславы Владимировны. Посватался за красавицу-княжну польский король Болеслав Храбрый, но получил отказ. 15 июля 1015 года умер Владимир, князем киевским стал Святополк. А тестем «двуотчича» был, кто бы вы думали? Рыжеусый Болеслав. Он пришел на Русь во главе ограниченного воинского контингента для оказания посильной помощи зятю, и когда в 1018 году мудрый Ярослав все-таки вынудил короля оставить Киев, тот забрал с собой в Польшу не только Анастаса, перебежавшего на сторону Болеслава и предавшего ему в руки киевскую казну, не только самых умелых и мастеровитых горожан, но и строптивую княжну Предславу. На Ледницком острове в Познани для пленной Предславы построили дворец, ставший центром небольшой русской колонии. Вероятно, что и жизнь несчастной княжны окончилась на чужбине.
И, наконец, Ярослав. Этот больной, хмурый ребенок, этот слабый птенчик, выпестованный матерью, вырос в гордого сокола. Он стал великим князем, великим не по титулу, но по делам. Ярослав единолично правил Киевской Русью (Прим. – в состав Киевской Руси здесь не включается Полоцкая Земля, которая принадлежала наследникам Изяслава Владимировича) восемнадцать лет, и это было временем славы и расцвета.
Вот таких замечательных детей вырастила княгиня Рогнеда.