"Когда мы любим, мы становимся сильнее, но когда мы получаем ответную любовь, даже смерть становится жалкой тенью, бессильной перед нами"
Дмитрий П.
Было уже темно, когда я молча стоял у знакомой двери. Просто стоял и смотрел на неё, не зная что делать, как делать. Наконец, я решился и постучал в дверь, но мне никто не открыл. Тишина… Я тронул ручку – дверь была не заперта. Войдя внутрь, я очутился в просторной комнате. Света в комнате не было, а луна скрылась за облаками. Полумрак комнаты нарушал мерцающий огонь свечи, напоминавший заблудшего в лесу светлячка. В воздухе парило удивительное благоухание каких-то цветов. И этот аромат не был удушливым, как это случается в закрытых помещениях, а наполнял всё пространство, создавая внутренний объём, в несколько раз превышающий размеры помещения. Из-за этого мне на мгновение показалось, что я оказался на летнем лугу, с разнообразными полевыми цветами. Я прикрыл глаза. Вот я представил, как бабочка пролетела совсем рядом с моим лицом. Она метнулась вниз от порыва ветра и потерялась в густой траве. Тут моё внимание привлёк еле заметный шорох. Я открыл глаза и увидел прямо перед собой красивые миндалевидные глаза, изучающие меня. В них смешивались интерес, ожидание, и осторожность. Блики огня плясали на белоснежной коже девушки, на тонких алых губах появилась еле заметная улыбка. Она давно ждала меня здесь. При дневном свете это была ничем не примечательная и заурядная девушка. Всего лишь одна из толпы людей. Но, несмотря на своё внешнее сходство с людьми, она не принадлежала к их числу.
Она - Мелмиэль и этим всё сказано. Дитя сумерек, дитя дивного народа, живущего на краю света и тьмы, чья история - вечность, такая же древняя, как солнце, омывающее кровавым светом бескрайние просторы Земли В этом загадочном взгляде я всегда пытался прочитать мысли Мелмиэль.... Но если бы я что-то и мог предположить, это наверняка было бы далеко от истины.. Ни одному из смертных не суждено понять мысли и чаяния перворождённых. До тех пор, пока они сами этого не захотят. Так однажды мне сказала сама Мелмиэль. И лишь немногие из древних знаний сумеречного народа дошли до людей. Я улыбнулся и протянул руку, чтобы обнять стройный торс эльфийки, но она лишь засмеялась и неуловимым движением переместилась чуть в сторону от руки. До моего слуха долетел тихий смешок. Мелмиэль как всегда играла со мной в какую-то игру, и мне пришлось принять её правила. Я сделал вторую попытку поймать Мелмиэль, но, несмотря на моё быстрое движение вперёд, девушка непонятным образом оказалась за моей спиной. Она приблизилась вплотную ко мне, так что её дыхание обжигало и одновременно щекотало моё ухо. "Не поймал? - на своёй груди я ощутил лёгкое прикосновение маленькой точёной ручки, мягко скользнувшей вниз к животу. - попробуй ещё раз" - в её голосе слышалась насмешка. На этот раз я был хитрее: незаметно заведя правую руку за спину, я осторожно вытянул её назад, а затем быстро развернулся через правое плечо. Мелмиэль кошкой скользнула в сторону, но я успел поймать её в правую руку и как спрут притянул это гибкое тело в свои объятья. Она безуспешно попыталась вырваться, но я крепко прижал её к себе. Мелмиэль замерла на месте. Теперь-то уж я точно мог прочитать в её широко распахнутых глазах неподдельное удивление. И ещё в них было нечто новое, обжигающее гордой красотой и обладающее некой силой, непонятной мне, но неизмеримо влекущей к себе. Я незаметно утонул в её глазах, и мне почудилось яростное сражение времён столь далёких, когда в мире ещё только появлялась жизнь. Там, где-то в голубом омуте этих глаз, были прекрасные гордые эльфы. Они были в белых доспехах, ослепительно сияющих на солнце. Их серые плащи развевались в пылу битвы как живые, запутывая противника на считанные секунды, которых хватало, чтобы нанести удар. Я попытался понять, что же за противник нападал или защищался от эльфов, но не смог, так как в это мгновение Мелмиэль моргнула, и видение исчезло. Я коротко растеряно улыбнулся, а затем не удержался перед этой неземной силой и в порыве желания поцеловал губы Мелмиэль, напоминавшие спелые сочные вишни. Не ожидавшая этого девушка замерла без дыхания и спустя какие-то секунды выдохнула воздух с лёгким полустоном. Её руки обхватили меня, и её тело прижалось ко мне. Буквально каждой своей клеткой я почувствовал, как часто бьётся её горячее молодое сердце, пульсируя в такт с моим, словно один единый механизм, наполняющий нас жизнью. Я ощутил лёгкое покалывание на спине от острых ноготков, сладострастно впивающихся в мою кожу сквозь тонкую материю рубашки. Это придало мне новых сил, словно пронизало электрическим током. А затем волна прохладных искорок пробежалась по всему телу и умерла где-то на кончиках пальцев. Моё тело сжалось до невероятного натяжения и резко высвободилось из незримых оков, распрямляясь, как пружина, свободная от груза. Мне стало невероятно легко и приятно. Но я не дал этому чувству завладеть мной и вновь вернул себе лидерство, подхватывая девушку на руки. Она уже не сопротивлялась и небрежно положила руки на мою шею. Это была истинная царица: её движения были плавны и быстры, наполненные величественной грации. Всё, что она говорила мне, наверняка имело некий второй смысл, скрытый от меня. Или мне только так казалось!? Я знал её достаточно недавно, но порой, в разговоре с ней, я думал, что она видит меня насквозь. Сама же она навсегда останется загадкой для меня. И вот, она была в моих руках, покорная и безропотная, но это только на первый взгляд... На самом деле я был в её власти, она лишь позволяла мне играть в свою игру. Она лежала, раскинув руки на ложе, сплетённом из ивовых прутьев и выжидающе, наблюдала за мной из-под полуприкрытых век. Только сейчас, в свете холодной луны, светившей в окно, я смог разглядеть её. Стройные ноги Мелмиэль оплетали серебристые тесёмки, которые были продолжением тонких босоножек, лёгкое полупрозрачное платье, вероятно нежно-зелёного цвета (в тусклом холодном свете луны нельзя быть уверенным в том, что видишь). Это крайне вызывающее платье было явно не предназначено для постоянного ношения: оно больше открывало, чем скрывало. Моему взору предстало неповторимое по своей красоте зрелище полуобнажённого молодого тела. Если бы я попытался описать все те чувства, которые тогда испытывал, у меня просто не хватило бы слов. Потому, что для этого надо быть поэтом. И будь я таковым, то в какой-нибудь оде я написал бы о величии того неподвластного пониманию чувства, закипающего внутри каждого сердца (у кого-то раньше, у кого-то позже, но обязательно), будоража все мыслимые и немыслимые фантазии, переворачивая весь мир с ног на голову в сокрушающем условности вихре. И это чувство называется любовь. Мелмиэль наблюдала за мной какое-то время, а затем приподнялась на локтях и нарочно сладострастно спросила.
- Я тебе нравлюсь?
- Ты самая прекрасная из всех – выдавил я, преодолев какой-то комок в горле.
- Ну и что же ты тогда стоишь? Иди ко мне. Ты боишься меня? – Мелмиэль игриво улыбнулась.
Я усмехнулся ей в ответ и склонился над ней, чтобы запечатлеть на её сладких устах долгий как ночь поцелуй.
- Дрожу от страха.
Я сбросил с себя рубашку, обхватил её тело обеими руками, и она томно выгнулась вперёд. Её грудь коснулась моей и я ощутил твёрдость набухших сосков. В приступе возбуждения я принялся целовать её шею, начиная от мочки уха, спускаясь к ключице и останавливаясь на маленькой ямочке на перекрестье ключицы. Мелмиэль торопливо расстегнула верхнюю пуговичку, стесняющую частое дыхание. Я взял её ручки в свои широкие ладони и осторожно поцеловал. Они оказались приятно прохладными, хотя наши тела буквально горели. Подняв голову, я встретился взглядом с Мелмиэль. И удивился перемене, произошедшей в её небесно-голубых глазах. Там уже не осталось той величавости и таинственности. Теперь там было детская беспомощность, с некоторой долей удивления и покорности.
- Что-нибудь не так? – спросил я, проведя рукой по её тёмным волнистым волосам, которые разметались по подушке.
- Всё в… порядке… Просто…
- Что?
- Просто это у меня впервые. Я немного волнуюсь. Это пройдёт.
- Ты всё-таки необычайная – восхитился я. – Не представляю себе мою жизнь без тебя.
- Ты меня любишь? – Мне показалось, что её голос слегка дрогнул.
- Я тебя обожаю. Больше жизни.
Мелмиэль притянула меня за шею к себе и впилась в мои губы. Мимо нас, казалось, пронеслась вечность за это время. Я всё больше и больше тонул в аромате, исходящем от тела Мелмиэль, моё лицо приятно щекотали её густые волосы, а прохладные пальчики скользили по моей спине, оставляя там тонкие следы безудержной страсти. Затем мы поменялись местами, и я оказался лежащим на спине. Сверху меня оседлала гордая воительница, грозная в своей красе и щедрая на ласки. Она сбросила своё ненужное платье, предоставляя мне насладиться отблеском луны на атласной коже. Я осторожно провёл пальцами по упругим полушариям девичьей груди. Я ласкал нежную кожу Мелмиэль, и в этот момент как будто прикасался не просто к её телу, а к некой тайне. Тайне всего бытия. Под моими пальцами бурлила жизнь, облечённая в две сферы, которые вздымались под напором неудержимой мощи. Учащённая пульсация передавалась моим пальцам и наполняла их непонятной дрожью. Но это длилось всего несколько мгновений: Мелмиэль скатилась вбок, расстегнула мои брюки и с моей помощью стянула их. И вовремя, потому что моё естество было уже переполнено желанием и стремилось разорвать оковы, существующие в метафизическом подпространстве и опутывающие мою сущность чем-то незримо обыденным и поэтому неприятным мне. Мы тут же слились в едином порыве, танцуя какой-то древний любовный танец, наполненный страстной игрой в свете одинокой и холодной луны.
Когда всё было закончено, я бессильно упал на кровать весь в поту, безмерно счастливый. Рядом, тяжело дыша, лежала моя Мелмиэль. Мы лежали некоторое время, обнявшись, не в силах что-либо сказать. Она первой нарушила молчание:
- Скажи, а за что ты меня любишь?
- Я…, ну… - Я не находил слов, что ей ответить.
А действительно, за что? За её утончённость, за открытую душу, за улыбку, за… Да, ещё я влюбился в неё за эти необычайно красивые глаза, чарующие меня и приковывающие к себе. Я отдал бы всё за то, чтобы эти глаза всегда светились счастьем и чтобы их не коснулась тень грусти или боли. Вот и сейчас они выжидающе смотрели в мою душу, делая нелепыми все мои тревоги и отгоняя прочь любую попытку увильнуть от ответа или соврать. Я поцеловал её губы и сказал только:
- Я люблю тебя за то, что ты есть. И я тебя никому не отдам. Никогда.
Мелмиэль прижалась ко мне, удовлетворённая ответом, и, закрывая глаза, прошептала:
- Я тебя тоже люблю. Очень-очень сильно.
Я укрыл нас обоих одеялом и, облегчённо вздохнув, прошептал:
- Спокойной ночи, родная.
Но моя прекрасная половинка уже спала безмятежным сном ребёнка, дыхание её было спокойным и умиротворяющим. Во сне она улыбалась.
****
Наутро я проснулся от ослепительного солнечного света, буквально обжигавшего веки. Открывать глаза не хотелось. Хотелось развернуться на другой бок, обнять мою ненаглядную Мелмиэль и оставаться так до тех пор, пока она не проснётся. Всё так же с закрытыми глазами я потянулся рукой рядом с
собой, но никого не обнаружил. Тогда я открыл глаза. Я был совершенно один в этой залитой солнечным светом комнате. За окном раздавалась птичья песня, ветер шелестел, играя с листвой деревьев и занося в комнату летние ароматы. Но всё это почему-то показалось мне ненаполненным, бессмысленным и тусклым без неё. Без той, ради которой, казалось, всё это и существует. Я присел на кровати и поднёс руки к лицу, чтобы протереть глаза. Что-то необъяснимое заставило меня
задержать руки у лица. Да, так и есть - от моих ладоней исходил тонкий нежный аромат её духов. Вероятно, след духов остался, когда я ласкал её тело. Я вдохнул носом поглубже и задержал на секунду дыхание. Как мне нравится этот терпко-кисловатый запах с отзвуками полевых цветов, отдающий летним горячим ветром!! И почему это я вдруг раскис? Ведь не насовсем же она ушла. Наверняка она ещё вернётся. Не может быть, чтобы вот так ни с того ни с сего она взяла и ушла. С такими бодренькими мыслями я пошёл в душ. Когда же я её встретил? Нет, я, конечно же, помню, когда это произошло. Зимой это было: тогда ещё помню, пришла она с моими друзьями, вся такая румяная от мороза. Помню её скромную улыбку, наш с ней разговор, неспешно вьющийся, словно шёлковая нить. Помню, как однажды, во время нашей прогулки в парке, она подошла к дереву и прикоснулась к нему ладонью. На улице был сильный мороз, и я сказал ей: "Одень варежки - руки замёрзнут". Но она стояла с закрытыми глазами, прислонясь ухом к дереву и негромко произнесла: "Ему очень холодно. И это даже не от мороза, просто ему очень одиноко". "Кому холодно, дереву? - не понял я. - Оно же спит зимой. Листья сбросило и спит". "Тебе не понять этого. - Мелмиэль печально улыбнулась. - Оно грустит о своей родине, откуда его привезли в детстве". Я, кивнул головой, хотя действительно ничего не понял. Но что же тогда было у меня? Чем я тогда жил на этот момент жизни? Чего хотел найти и познать? Ведь не просто так мы встретились с Мел (иногда я в шутку так её называю, а ей это не нравится, она
закрывает мой рот своей ладошкой и шутливо приказывает: "Молчи", а я не сопротивляюсь). Вспомнить бы то, что было до неё... Но ничего как будто и не было особого. Как-будто ничего не было до нашей встречи - ни учёбы, ни шумных вечеринок с друзьями, ни желаний что-то изменить... Впрочем, желания, наверное, были. Это было как неосознанное интуитивное чувство потребности в понимании, в любви, в признании моего существования. Даже больше, чем существования - жизни. Ведь тот, кто не любил - и не жил вовсе, будь он трижды великим, будь он седовласым стариком, познавшим много истин. Кто он, если в его жизни не было одного единственного, наполняющего сосуд жизни, чувства - любви?! Мы с Мелмиэль ни разу не говорили об этом открыто. Это получалось как-то завуалировано повседневностью, рассматривалось как пространные суждения о любви, никогда не касающиеся нас с Мел. Я не настаивал. Мне хватало, того, что я видел глазами и душой. Порой она куда-то исчезала на время, говоря, что ей так надо, а я терпеливо ждал её, лишь краешком сердца беспокоясь, что она когда-нибудь не вернётся.
После душа я почувствовал себя гораздо бодрее: порисовался какое-то время перед зеркалом, показывая свои мышцы (мааааленькие, но мощные!), улыбнулся пару раз улыбкой Алена Делона и, решив, что я вполне даже сексуален, довольный собой, пошёл поискать какой-нибудь завтрак.
Холодильник в квартире Мелмиэль отсутствовал за ненадобностью, так как она предпочитала только свежие продукты. Поэтому я не стал тратить время на его поиски и открыл кухонный шкафчик. Хм. Шкаф был совершенно пустой, если не считать пары яблок и баночки с душистыми травами, которые Мел заваривала вместо чая. Я взял баночку с "заваркой" и яблоки, оставив шкаф размышлять над бессмысленностью своего дальнейшего существования. Ожидая, когда заварится мой «типа чай», я вгрызался в сочное красное яблоко. О, я бы посвятил этому яблоку много страниц, описывая, с какой радостью я наслаждался им на голодный желудок, но мне совершенно ничего не хотелось, кроме как пожрать (именно "пожрать", а не поесть, потому что иногда человек ощущает такое желание поглощения пищи, что это уже переваливает за все нормы приличия). Не оставив от яблока ничего, кроме семечек и ножки, я с облегчением вздохнул: "Пожрать-пожрали, теперь бы ещё чё-нибудь поесть серьёзного". Мои тщательные поиски на кухне увенчались успехом. Я нашёл эльфийский хлебец (путлиб, по-моему). Мелмиэль прекрасно пекла его и сколько я ни просил, она не хотела раскрыть секрет его приготовления. Надкусив хлебец я сразу же понял - это именно путлиб. Его ни с чем не спутаешь: раз попробовав его, навсегда запомнишь эту мягкость, душистость и необычный вкус, наполняющий нутро сытостью и удовлетворением. И вот я сидел на кухне подобно царю Соломону, обёрнутый простынёй, с куском хлеба в одной руке и кружкой восхитительной дымящейся жидкости в другой. Утро было чудным и добрым, хотелось вспомнить какую-нибудь подходящую стихотворную строку, но ничего не приходило на ум. Жизнь прекрасна! И что это я
взгрустнул до этого? А-а-а! Мелмиэль же куда-то опять пропала. Блин! Ну как же так можно издеваться надо мной: хоть бы раз оставила записку, где она и когда вернётся! Хотя нет уж, лучше не надо. Зная её постоянную таинственность, можно предположить, что она напишет в записке: "Я
нахожусь на границе между вечностью и постижением сущего. Не жди меня к завтраку, не знаю, успею ли я к началу времени. Истинно любящая тебя, Мелмиэль". Ну и что мне остаётся делать после этого - ждать скончания времён, когда облезлая от старости кукушка в часах вместо "КУ-КУ" будет выползать и говорить "КХЕ-КХЕ"? Или же мне выйти на улицу, спрашивая: "Вы не подскажете, как мне пройти к Источнику Сущего? Это где-то рядом с вечностью". Нет уж, дудки. Буду сидеть и ждать её, наслаждаясь солнцем за окном и горячим чаем. От нечего делать я осмотрелся вокруг себя. Мне всегда нравилось бывать у Мелмиэль. Я чувствовал здесь какое-то
успокоение, душевный покой, лёгкость от окружавшей меня простоты и незатейливости. На стене кроме старых часов висел портрет какого-то родственника Мелмиэль. Бородатый и усатый дядька с золотой тиарой на голове смотрелся весьма торжественно и гордо. Я обычно подолгу всматривался в портрет, пытаясь понять, что придаёт ему такую реалистичность, но так и не понял. Рядом с портретом висел настоящий эльфийский лук (я в них не разбираюсь, но так сказала Мел). Я как-то не
удержался и стрельнул из него. Мелмиэль поначалу изображала сердитость, а потом всё-таки не удержалась от смеха, глядя как я вожусь со стрелой, вытаскивая её из двери. Дырка в кухонной двери осталась ещё та! Но мы, недолго думая, закрыли её портретиком с изображением одинокого кота,
который я подарил Мелмиэль, зная её страсть к кошкам. И вообще, кошки занимали всё свободное пространство в жизни Мелмиэль: фигурки кошек были в шкафу, на подоконнике среди цветов, на кухне и банном полотенце. Фотографии кошек были развешаны по всему залу. Я даже в шутку заметил как-то, что скоро стена от большого количества фотографий кошек упадёт и придавит при этом мягкие игрушки. Но Мел только фыркнула (почти по-кошачьи) и пообещала купить ещё столько же кошек в спальню. А в самом начале нашего знакомства я предложил ей завести дома настоящую кошку. Мелмиэль с лёгкой грустью посмотрела на меня и, как бы не решаясь что-то сказать, ответила, что раньше у неё уже была кошка, но с тех пор как её не стало, она никогда не хотела купить другую. И как бы я ни старался узнать почему, я не добился ясного ответа, довольствуясь лишь расплывчатыми объяснениями, что мне рано ещё это знать. Погружённый в раздумья обо всех этих непонятностях, я не заметил, как вернулась хозяйка дома. Я смотрел в окно, наблюдая за полётом ласточек, когда вдруг чьи-то прохладные руки закрыли мне глаза.
- Ой-ё. - я вздрогнул от неожиданности.
- Ты меня ждал? - послышался знакомый весёлый голосок.
Я осторожно взял её руки и поднёс их к своим губам. Ко вчерашнему запаху духов теперь примешался новый сладковатый запах травы. Я поцеловал маленькие ладони и притянул Мелмиэль к себе так, что её лицо оказалось рядом с моим. Она оперлась подбородком на моё плечо и молча посмотрела на меня. Я поцеловал её нежные губы и тихо спросил:
- Ну где ты так долго пропадала? Я тут сижу жду, голодный, скучаю...
- Ах так!? - она деланно-возмушённо отстранилась от меня. - Значит ты ждёшь меня, только потому, что поесть хочешь? А я-то думала... Вот и вся любовь!
- Да нет же, - попытался я оправдаться. - Не в еде дело. Я соскучился по тебе, тебя долго нет, а тут ещё и поесть бы...
- Всё-всё. Не надо мне тут. Я всё уже поняла - продолжала она веселиться.
- Ну, солнышко, ну ты же понимаешь... А что ты там ищешь? - поинтересовался я, когда она полезла в тумбочку, где я нашёл хлебец.
- Знаешь ли, если мне не изменяет память, здесь оставался один путлиб. Точно помню, что здесь.
- А, это вот этот, наверное. Так я и говорю, что очень кушать охота было. - Я показал ей маленький кусочек, лежащий на столе.
- Поросёнок, даже мне не оставил, - упрекнула меня Мелмиэль.
- Ну так... - начал было я, но Мелмиэль закрыла мне рот своим излюбленным способом.
- Молчи. Я шучу. Сама виновата, что не запасла еды раньше. Сейчас была в магазине, купила нормальной еды. А хлебец я новый испеку, всё равно он был вчерашний.
- Так я ничего и не говорю, чтобвбвы, - мой рот опять закрыла ладошка Мелмиэль.
- Молчи. Иди лучше принеси сумку с продуктами из прихожей. И, кстати, ты ничего не сказал, по поводу моего венка, - только сейчас я заметил венок из полевых цветов у неё на голове. - Что ты скажешь?
- Он просто восхитительный, под стать тебе.
- Болтун ты. Иди лучше за сумкой - она махнула на меня рукой, но я-то заметил, что при этом на её щеках проступил довольный румянец. Когда мы распаковали сумку, извлекая на свет божий купленные Мелмиэль продукты, я в очередной раз порадовался, какая она замечательная и хозяйственная. В конце концов, мы поели по-человечески (хотя к эльфам это понятие как-то странно применимо).
- Где ты так долго пропадала? - я оторвался от еды, наблюдая за Мелмиэль.
- Это тебе не надо знать - Мел даже не подняла глаз, видимо не придавая разговору особого значения.
- Нет, я серьёзно. Где ты так часто пропадаешь? Я должен это знать. Ты же не скажешь "у эльфов свои секреты".
- Спасибо, что подсказал, - она на секунду оторвала взгляд от тарелки и, улыбнувшись, закончила - У эльфов свои секреты. Именно так. И если ты не хочешь поссориться, не задавай ненужных вопросов.
- Но мне это нужно.
- Не понимаю - зачем. Ты любишь меня, я рядом с тобой и вообще, всё в твоих руках.
- Хорошо - сдался я. - Но могу я знать, что-нибудь.
- Хм, - она наморщила брови. - Пожалуй, можешь. Ты – единственный человек, который мне интересен на данный момент. Ты это хотел знать?
- Почти. - У меня непроизвольно вырвался тяжкий вздох. - Ну, знать что-то - лучше, чем ничего.
- Когда как, но я не буду с тобой спорить. - Мелмиэль поцеловала меня, привстав через стол. - Ты не так далёк от истины. О чём ты думаешь? Тебе не понравилась жареная рыба? Или слишком острая морковь?
- Нет, что ты, всё очень вкусно. На кухне ты просто богиня. Я никогда так не смогу приготовить.
- Зря ты так думаешь - во взгляде Мелмиэль промелькнула знакомая мне шальная искорка. - Когда мы поженимся, ТЫ будешь готовить еду.
- Я?
- Ты против? - она снова горячо поцеловала меня.
- Ммм. - Я почувствовал, что не способен сопротивляться. Это был явно запрещённый приёмчик. - Ну, ладно, ладно. Договорились: готовить буду я. Если ты это сможешь есть.
- А ты будешь стараться, чтобы мне понравилось. - Мелмиэль села мне на колени, обвила мою шею руками - и я уже больше не мог ничего говорить. И вообще, сложно что-либо говорить, когда целуешься с прекрасной девушкой, сидящей у тебя на коленях. После обеда мы решили прогуляться, так как дома делать нечего (телевизора у Мелмиэль в принципе не водилось), а на улице чудная
погода. Я гордо взял Мелмиэль за руку и исподтишка любовался ей. Летний ветер обдавал жаром лицо и трепал волосы. От ветра волосы Мелмиэль выбились из под венка и развевались, попадая ей в лицо и в рот. Но она лишь смеялась, убирая их на место, а они снова распускались. Лёгкий сарафан, подчёркивал стройную девичью фигуру, на которую (я это точно знал) заглядывались многие, но обладал только я один. И это делало меня выше остальных. Мы о чём-то непринуждённо болтали, не зацепляясь за какую-то отдельную тему. Но время шло, и я знал, что мне скоро надо будет расстаться и ехать домой. Она наверняка почувствовала моё беспокойство, прикрытое напускной беззаботностью, но не подала виду.
- Скажи, а что тебе запомнилось из сегодняшнего дня?
- Не знаю. Это трудно сказать. - Я подумал в это время о том, как много важного произошло сегодня. И ведь не выделишь что-то одно. - Я даже не знаю, что было самое-самое.
- А я не спрашиваю, что было самое-самое. Это не обязательно что-то одно. Перечисли всё, что тебе запомнилось.
- А-а! Ну-у. Это, наверное, моё пробуждение - "савсэм адын", голодный и одинокий.
- Болтун! - Мел рассмеялась. - Ну а серьёзно?
- А ты думаешь, проснуться голодным, как крокодил - это несерьёзно? А потом я запомнил, как нашёл хлебец и не заметил, как съел его, а тебе даже не оставил.
- Дим, ну что ты всё время о еде?! Как будто весь смысл твоей жизни - хорошо поесть.
- Это не смысл, - с важным видом поправил я Мелмиэль. - Это одно из условий моего существования. Но вернёмся к нашему разговору. По-моему день сегодня прошёл не зря. Жаль, что мне уже скоро ехать домой.
- А кто сказал, что я отпущу тебя домой?
- А ты думаешь, я хочу ехать домой? - Я почувствовал, что ещё немного, и я не смогу сохранять своё спокойствие. Поэтому я тут же поспешил направить разговор в другое русло. - Так что же ты запомнила сегодня?
- Я-а-а? Хм. - Мелмиэль смешно нахмурилась.
- Я, я. Вас из дас? - подколол я, дабы разрядить серьёзность этой беседы.
- Болтун! - улыбнулась Мелмиэль - Не мешай мне вспоминать. Я же тебе не мешала!? - Она приставила к моим губам указательный пальчик и, удостоверившись, что я не буду перебивать, продолжила. - Ну, во-первых, я запомнила, как ты смешно оправдывался, что съел путлиб, потому что хотел есть.
- Вот видишь - и ты туда же, о еде, - засмеялся я, обнимая Мелмиэль за талию.
- Ну, вот так вот, - пожала плечами она. - Потом я запомнила, как ты чуть не свалился в озеро, когда доставал мне кувшинку...
- Ещё бы. Забудешь такое! Весь парк наблюдал, как я балансировал на бревне. Цирк бесплатный! Наверное, в следующий раз меня там все будут узнавать. Никто же больше не догадался лезть в воду за кувшинкой.
- Извини, что заставила тебя доставать кувшинку. Спасибо тебе большое. - Мелмиэль благодарно поцеловала меня.
- Да ладно уж, чего там. Я же для тебя это... Ничего особенного - отмахнулся я, смущаясь.
Прошло около часа, но для меня это время, казалось, пролетело как мгновение. Для эльфов же время вообще давно потеряло своё значение. Что для бессмертного год, а тем более какой-то там час?! Я долго не решался сказать двух слов, обречённых разлучать нас. Их так не хотелось говорить, но не сказать их было не в моей власти. Я, как и все, раб времени и не могу распоряжаться им с такой лёгкостью, как Мелмиэль. Она жила играючи, на вершине всего этого водоворота событий, потому что ей даже в голову не приходило куда-то спешить... Я с лёгкой завистью посмотрел на неё смеющуюся, и в это время она повернулась ко мне.
- Что-нибудь не так? Почему ты молчишь? - в её глазах появилась тревожная тень.
- Мне пора идти.
Ну вот я и сказал это. Реакция была незамедлительной: она внезапно остановилась и приблизилась, кладя руки мне на грудь.
- А тебе обязательно уходить сегодня? - В её глазах была мольба. – Может, ты останешься?
- Прости, любимая, но мне надо идти. Я должен. - Я не мог спокойно смотреть в эти близкие мне глаза и еле сдерживал комок, подступающий к горлу.
- А в другой раз ты не можешь?
Я лишь молча покачал головой и опустил взгляд на землю. Как я хотел всё сейчас проклянуть, бросит все дела, что удерживали меня в моём суетном мире и остаться здесь, с Мелмиэль. Но... Я не мог переступить этой черты, заранее предугадывая возможный итог в этом случае. В полном молчании мы дошли до квартиры Мелмиэль. Я нерешительно стоял на пороге, боясь расцепить объятия. Словно я больше не увижу её.
- Я… - попытался сказать я, но она жестом велела мне молчать и заговорила сама:
- Ничего не говори. Ты многого не знаешь и лучше не знать. Но я должна тебе сказать одну вещь, которую давно должна была сказать, но всё не могла. Когда я уходила, я была в наших тайных местах встреч. Ведь не думаешь же ты, что эльфы могут вот так просто жить рядом с людьми и не
собираться вместе. Я не знаю когда, но когда-нибудь я должна буду уйти.
- Куда, любимая? Куда уйти, зачем?
- Туда, - она показала рукой. - На свет Полярной звезды. Там старый дуб, который указывает нам путь в темноте.
- Но зачем? Зачем тебе уходить? Я люблю тебя, Мелмиэль. Скажи чего тебе не хватает – и я дам тебе это.
- Ты не понимаешь – горько усмехнулась Мелмиэль. – Там моя судьба. Не мне решать, остаться или уйти.
- Прошу тебя, не уходи. Всегда есть выбор и всегда есть повод остаться. Я не смогу жить без тебя. Ты уйдёшь - я тоже уйду за тобой.
- Ты это серьёзно? - В глазах Мелмиэль заронилось удивление. – Ты пойдёшь за мной неизвестно куда? Почему?
- Потому что я люблю тебя больше жизни. - Я изучал её глаза, выражавшие полную растерянность. Как же она до сих пор не поняла, что такое настоящая любовь, поглощающая и сжигающая, ради которой можно пойти на всё?
- Ты самый лучший в мире. - Она крепко прижалась ко мне, и я принял её в свои объятья. - Я тебя люблю.
На мой вопрос, останется ли она здесь, Мел только молча улыбнулась. Когда я ехал в маршрутке, меня одолевала одна единственная мысль: что же на самом деле нас связывает? Это не может быть так просто объяснимо "любовь", это должно иметь какое-то объяснение, более глубокое, незаметное взором повседневности. Не всякий раз судьба сводит двух людей вместе. Не всякий раз ОНА снисходит до привязанности, оставляя при этом за собой превосходство. Как это всё странно… А может я вовсе ничего для неё не значу, и являюсь лишь увлечением? Нет, не верю. Не хочу верить. Что же тогда значат её слова о любви, ведь Мелмиэль не может лгать?! Мимо меня за окном проносились туманные картинки городского пейзажа: дома, супермаркеты, ларьки на остановках, гуляющие люди. Вот на одной остановке в маршрутку сели двое: парень с девушкой. Они о чём-то тихо разговаривали, сидя близко друг к другу. Паренёк обнимал свою спутницу нежно и бережно, как бы боясь отпустить своё счастье в этот грубый и необузданный мир. А она улыбалась нежной детской улыбкой, и временами что-то шептала ему на ухо, что-то, существующее в их собственном мирке, и, возможно, не имеющее смысла за его пределами. Вот и здесь, думал я, существует какая-то привязанность, дающая этой парочке право на жизнь без условностей внешнего мира и его жёстких правил. Но любовь ли это? К сожалению, этого я знать не мог. Домой я приехал в раздробленных чувствах. Мне хотелось саморазрушиться, осыпаться пеплом вниз, чтобы ветер разнёс мои останки во все стороны. Ведь если я потеряю её, зачем тогда я? Поев на скорую руку, так как еда не шла внутрь, я пошёл в свою комнату, где упал на диван. Так я пролежал, полночи, размышляя о нас с Мелмиэль. Когда же я задремал, меня разбудил телефонный звонок. Это был сотовый. Я нехотя поднял трубку.
- Да, слушаю, Сань.
- Доброе утро, Диман. Ты ещё спишь что ли? - Послышался из трубки
бодрый голос Санька.
- Уже утро? - не понял я. - А сколько сейчас времени?
- Уже десять часов.
- Десять часов утра? - не понял я спросонья.
- Ну, конечно же, не вечера - возмутился друг. – Ты, видать, действительно ещё не проснулся. Тормозишь, как лыжи по асфальту. Давай- давай, просыпайся, блин. У нас сегодня дела ещё. Не забыл, надеюсь, куда мы сёдня идём?
- Нет, не забыл. Щас позавтракаю и через час буду у тебя.
Дальше всё было как в туманном кошмаре. Встал, позавтракал, приехал к Сашке, пошёл с ним по делам работы... И всё это время я думал только о том, когда всё это закончится, и я смогу увидеть Мелмиэль. Сашка что-то постоянно тарахтел, рассказывая какие-то анекдоты. А я порой не «въезжал» в них, занятый своими мыслями. Когда же я, наконец, освободился, то поймал машину и поехал к Мелмиэль. Я позвонил в дверь её квартиры. Никого. Я подождал немного и позвонил ещё - тишина. Тут я вспомнил, что у меня есть ключи от квартиры, и я открыл дверь. Окно, обычно распахнутое настежь, было закрыто и занавешено. Ни единой зацепки, никакой записки, как бы я ни искал её. Только пожухший венок из полевых цветов на столе. Ушла. Всё. Я устало сел на кухонный стул и опустил голову на руки. Поздно. Почему я не остался той ночью с ней? Может быть я смог бы что-то изменить, но какой смысл сейчас думать об этом? Ведь её уже не вернуть этим… Хотя нет, не всё потеряно… Что ж, это ещё не конец. Теперь-то я знаю, куда она ушла. И я пойду за ней, как бы это ни было далеко. Пусть я не верну её, но я буду искать. И найду, ведь кто ищет, тот найдёт, а кто не найдёт, тот и не искал. Тут лёгкое дуновение ветерка колыхнуло лёгкую шторку. В ноздри ударил знакомый до боли аромат духов, заставивший моё сердце на мгновение умереть от счастья. Я резко обернулся на входную дверь, и обжигающая волна охватила меня, а сердце забилось с удесятерённой силой. На пороге, улыбаясь лучезарным светом, стояла ОНА, моя Мелмиэль. Я вскочил со стула, и она в то же мгновение бросилась ко мне в объятья. Я сжал её так крепко, как только мог. Я целовал её шею, её лицо, руки... Она звонко смеялась и одаривала меня цветами своих поцелуев. Когда же наши сердца смогли унять частую дробь волнения, Мелмиэль приблизилась губами к моему уху так близко, что ёе частое дыхание обжигало меня и щекотало волосы:
- Я не смогла уйти, - её голос дрожал от возбуждения. - Я поняла, что не смогу уйти, потому что ты мне очень нужен. Я поняла, как сильно я тебя люблю и решила остаться.
Она отстранилась и секунду глядела мне в глаза, а потом страстно приникла к мои губам. Я никогда не видел её такой взволнованной. Она впервые меня поцеловала ТАК. Мир завертелся под нашими ногами, я подхватил её на руки, чтобы она не упала в этой круговерти и мы закружились по комнате. В ушах раздавался оглушительный перезвон тысячи колоколов. Это были колокола вечной весны. И я, совершенно оглохший от счастья, смотрел на неё и не мог ничего сказать. Ведь она осталась! Она сама выбрала свою судьбу и осталась из-за меня!
Дмитрий П.
Январь 2005г