Глава 14
В Полоцке опять было неспокойно. Боярин Страживой, отправленный Владимиром в бунташный город, чтобы разузнать о волнениях, вернулся к князю с плохим известием: на вече полочане постановили собранные гривны в Киев не отсылать до тех пор, пока не будет в Полоцкой земле своего князя Рогволодова корня.
- Ну что ж, видно на то воля Божья, - смиренно произнес Владимир.
Он признался боярину, что давно уже задумал раздать сыновьям княжеские столы в самых значительных городах Руси.
- Вышеслава как старшего посажу в Новгород.
- А Изяслава? – насторожился Страживой.
- Ему в Полоцк идти. Он наследник Рогволода. Полочане другого князя не признают. Да и сами они Изяслава в князья просят.
- Неужели отдашь ему отчину дедовскую? – изумился боярин. – Эти смутьяны и так Киев за столицу не считают, все грезят Полоцкой Русью, а ты им князя хочешь вернуть? Да еще кого! Сына Рогнеды!!! Удержишь ли Полоцк под своей рукой?
- Знаю, что делаю! - прикрикнул на Страживоя Владимир. – А ты как мыслил, во все города князей поставлю, а Полоцк останется без присмотра? Нет! Пусть думают, что я у них на поводу пошел, пусть считают, что это они князя себе истребовали, а не я внука Рогволода княжеством наделил. После того разгрома Полоцк не соперник более Киеву. Некуда им теперь отложиться, повсюду земля, мне подвластная.
- Но Изяслав мал еще. Кого ему в соправители дашь? – спросил Страживой.
- Мать ему поможет.
- Рогнеда?! – ахнул удивленный боярин.
- А что в этом такого? Она давно на родину просилась...Натешился я, пора ей волю дать.
- Князь, понимаешь ли ты, какую кашу заварит полочанка? Она же не успокоится, пока не отомстит тебе.
- Дурак! – в сердцах бросил Владимир. – Что она может сделать? Войной на меня пойти? – он засмеялся. – Рогнеда не только красива, но и умна, этого у нее не отнимешь. Она понимает, что у нет Полоцка иного пути, только в составе Руси Киевской сможет он существовать. Так что пусть она там хозяйничает... мне на славу!
- С трудом верится, что смирилась полочанка с горькой долей княжеской рабы.
- Она жена моя! – рявкнул Владимир.
- Ой ли, - хитро прищурился Страживой. – А Анна Порфирогенита кто тогда? Одна у тебя жена, князь. Не пойму я тебя, - насупился боярин. – Столько сил потрачено, столько крови пролито, чтобы навсегда похоронить даже мечту о самостоятельности Полоцка, а теперь своими руками разрушаешь, что сам создавал. Изяслав сызмальства на тебя обиду затаил за позор матери. Ни в чем он покоряться не будет. Хорошо ли, когда князь полоцкий князя киевского почитать и слушаться перестанет? А на него глядя, и другие князья своевольничать почнут . Представь, какой тогда раздор на Руси начнется?
- Все они мои сыновья, из моих рук власть получат, - твердо сказал Владимир.
- Княже, вспомни юность свою. Было у Святослава три сына, и наделил он их княжениями. Отец ваш тоже думал, что вы послушными его воле останетесь.
- Довольно, - прервал Страживоя князь. – Я решил. Не хочешь ты понять, боярин. Из-за чего сейчас полочане воду мутят? Нет у них князя своего. Так я их обхитрю. Не нравится Владимир – вот вам, пожалуйста, Изяслав, сын Рогнеды, внук Рогволода. Недовольны чем-то – так это князь полоцкий виноват, князь киевский к сему никакого отношения не имеет. Чуть что не по-моему пойдет – отберу у сына стол, и никто помешать не сможет.
- Премудр ты, князь, что и говорить, - задумчиво произнес Страживой. – Да боюсь я Рогнеды. Наворожит тебе беду синеглазая колдунья.
- Тьфу ты, что за упрямец, - вспылил Владимир, - Я ему про Ерему, он мне про Хому. Нечего ее бояться. Я же ее детей князьями сделаю, она мне до конца дней благодарна будет.
- Нет, князь, - настаивал Страживой. – Не забыла гордая Рогнеда разгром полоцкий.
- Ты-то почем знаешь, что она забыла, что простила? Муж ты ей? И не спорь со мной, боярин. Как я сказал, так и свершится. Княжить Изяславу в Полоцке.
- Тогда уж и Ярославу надо княжение давать, - проворчал боярин.
- Мал пока. А в возраст войдет – и его князем поставлю, - заверил Страживоя Владимир.
******
Хоть и пытался князь Владимир сдержать данное Порфирогените слово, но не мог совладать со своим сердцем. А оно гнало Владимира к Рогнеде, и князь рад был воспользоваться любым предлогом, чтобы только увидеть строптивую полочанку.
Разумеется, что сообщить ей о своем решении утвердить Изяслава и Ярослава на княжеских столах, Владимир поспешил сам. Нежданным гостем заявился он в терем полочанки. Прошел в светлую горницу, на стене которой на железных цепях был укреплен огромный двуручный меч Рогволода. Сам Владимир когда-то приказал сохранить его, ибо в ту пору казалось молодому князю, что нет большего удовольствия, чем взять себе оружие и женщину поверженного врага. Теперь этот меч напоминал его сыновьям о Рогволоде – их деде, и, может быть, взывал к отмщению.
- Здравствуй, князь мой, - поприветствовала Рогнеда Владимира и почтительно поклонилась ему, но в уголках ее красивых губ, как всегда, заиграла усмешка.
Ох, как больно кольнуло в груди у князя, когда услышал он этот завораживающий голос, увидел полочанку, по-прежнему стройную, сказочно прекрасную. С трудом удержался, чтобы не обнять, не расцеловать в сочные уста.
- Я пришел сказать тебе, что Изяслава призвали княжить в Полоцк, и я дарую ему стол полоцкий, а Ярославу ростовский. Ты же отныне свободна.
Рогнеда устремила на князя горящий взор, и долго стояли они в полной тишине, глядя друг на друга.
- Ты не веришь мне? – прервал, наконец, Владимир воцарившееся молчание.
- Я верю и я благодарю тебя, - произнесла княгиня. – Но Ярослав еще мал, чтобы княжить, - обеспокоенно добавила она.
- Он может пока оставаться при тебе. – Предложил Владимир.
- Разрешишь ли ты мне вернуться в Полоцк?
- Я сказал, ты свободна.
- Князь, - Рогнеда взяла его за руку, заглянула прямо в глаза. – Не тревожься за Полоцкую землю. Я не предам тебя, а сыновья никогда не пойдут против отца.
Как хорошо, как вовремя она сказала ему эти слова поддержки. А он все не мог собраться с духом, вымолвить самое главное.
- Рогнеда!
Что-то новое появилось в его взгляде и голосе.
- Прости меня, Рогнеда!
Потрясенная княгиня закрыла глаза. Она хотела вызвать в памяти лица убитых родных, чтобы почувствовать ненависть к заклятому супротивнику, но ненависти к Владимиру больше не было.
- Я не держу на тебя зла. – Ответила Рогнеда мужу и неожиданно для себя добавила, - и ты прости меня, князь, коли чем обидела.
******
Больше десяти лет длилась разлука Рогнеды с родным городом. За это время материнская гордость – старший сын Изяслав, ее ясноликий соколенок, оперился и встал на крыло. Внука Рогволода, вскормленного и воспитанного отважной дочерью славного князя, горожане пригласили на восстановленный и пока пустующий полоцкий стол. Они надеялись, что новый князь окажется достойным своего знаменитого деда и вернет Полоцку былую мощь и утраченное величие.
Рогнеде хотелось петь от счастья в тот волшебный день, когда ее и детей приветствовали как владык обширного края кривичей. Конечно, княгиня понимала, что многие препятствия предстоит одолеть и ей, и ее детям, и ее городу, но все заботы казались необременительными, ибо это были труды на благо родной земли. А Рогнеда верила в свои силы, как и в то, что она сможет многое изменить к лучшему.
Обнадеживала ее и ясность в будущем детей. Изяслав вокняжился в дорогом сердцу Полоцке, и Владимир ясно дал Рогнеде понять, что Полоцкое княжество навсегда закрепляется за потомками их старшего сына.
Ярославу отец обещал княжество Ростовское. Это, конечно, не Новгород, но и не Тмутаракань, которая находилась так далеко, словно ее не было вовсе.
А дочерям княгиня постарается найти лучших мужей, чтобы ее красавицы познали счастье в супружестве, которого не суждено было испытать Рогнеде.
******
Уже в Полоцке Рогнеда родила Владимиру их последнего ребенка – Прямиславу. Князь не замедлил приехать на крестины новорожденной дочки, невзирая на развод и запрет ревнивицы Анны.
«Да убоится жена мужа своего!» - грозно сдвинул брови князь в ответ на упреки Порфирогениты, и высокородная византийка вынуждена была отпустить Владимира к Рогнеде, самой красивой, потому ненавистной сопернице своей.
Отправляясь к ней, князь предпочитал обходиться без многочисленных спутников. Вот и сейчас на дворе терема Рогнеды своих коней на попечение отроков передавали только Владимир и несколько его соратников, среди которых был верный Ставр.
Изяслав, игравший с братом на крыльце, завидев отца, бросился к нему навстречу с радостным криком: «Батюшка приехал!».
- Здравствуй, сын, - Владимир расцеловал любимца в румяные щечки. Изяслав поприветствовал Ставра и витязей, как и положено радушному хозяину, пригласил в дом отведать хлеба-соли.
Пока старший княжич и помогавший ему Ярослав усаживали гостей, распоряжались, что подать на стол, а дочери помогали потчевать неожиданных сотрапезников, Владимир тихонько выскользнул из комнаты и на цыпочках, боясь привлечь к себе лишнее внимание, пошел к Рогнеде.
Княгиня еще не вставала, слабая после рождения дочери. Колыбель малышки находилась рядом с постелью Рогнеды, и вошедшему в комнату Владимиру открылась умилительная картина: новорожденная и ее мама спали, одинаково раскрыв губки, которые у девочки казались более яркими, чем у княгини, болевшей после тяжелых родов.
Владимир наклонился к колыбельке. Осторожно потрогал крохотные пальчики, погладил по маленькой голове, губами коснулся носика и щек. Жесткая щетина усов кольнула нежнейшую кожу. Прямислава удивленно распахнула глазенки, с минуту вглядывалась в незнакомое лицо, потом смешно зевнула и снова заснула. Князь дрожащей рукой перекрестил дочку. Затем присел на корточки у изголовья Рогнеды, взял ее за горячую ладонь. Она встрепенулась.
- Ты? Зачем ты приехал? – испугалась полочанка. Одни несчастья приносил ей этот человек.
- Окрестить дочку, поблагодарить тебя, повидать детей, - смутившись от ее встревоженного взгляда, ответил Владимир. Он порывисто прижал Рогнеду к себе, поцеловал.
- Я не жена тебе. Прошу, не мучай меня, не приезжай больше.
- Хорошо! – Резко ответил Владимир. И тут же пообещал себе, что это его последняя встреча с Рогнедой.