Снаряд

Дело было так. Однажды я нашла снаряд. Переезжала из одной квартиры в другую. Потом вещи разбирала и нашла в коробке с посудой. Он был похож на огромную пулю. Один конец заострённый, другой тупой. Сначала я подумала, что это бомба. Потом всё же решила, что снаряд. Какая между ними разница, честно говоря, не знаю. Но почему-то сразу поняла, что всё-таки снаряд, а не бомба.

В первую очередь я решила исследовать находку, а потом уже решать, что с ней делать. Взяла в руки и стала изучать. Может быть, надписи найду какие, или ещё что? Если бы, допустим, на нём было написано «Першинг 2», то сразу бы стало понятно, что его мне подбросила американская военщина. Но надпись «Першинг 2» на нём отсутствовала. Да и с чего бы американской военщине подбрасывать простой российской женщине першинги в коробки с посудой? Нет у неё никаких оснований для этого. Возникли мысли о международном терроризме. Ему ведь без разницы, кому, что и куда подбрасывать. Я призадумалась. С одной стороны, нужно было идти на работу. С другой стороны, бросать этот першинг дома было не с руки. А вдруг взорвётся? Тогда уж точно в международном терроризме обвинят меня, и пойду я «по диким степям Забайкалья» или как там в той песне поётся? Такая судьба меня не прельщала, поэтому я положила снаряд в прозрачный пакетик и пошла на работу. Мысль о том, чтобы нарочно положить мой першинг в прозрачный пакетик, возникла сразу. Хотелось проверить бдительность сограждан. Заметят или нет? Сообщат, куда следует или нет? Схватят меня компетентные органы по дороге на работу или нет? Никто не заметил, никуда не сообщил, компетентные органы не схватили.

Принесла я свой першинг на работу. На стол положила и стала думать. Он тихо лежал, даже попыток взорваться не делал. Понимал, что надо вести себя хорошо – судьба ведь решается. И решилась. Точнее, я сама решилась. Позвонить в компетентные органы по телефону доверия. Номер телефона доверия милиции через трафарет в нашем подъезде на стене нарисован был жёлтой краской. Мол, звоните, граждане, если что. Я этот номер сразу запомнила, потому что люблю во всякие истории влипать. Думаю, вдруг влипну куда-нибудь. И запомнила. Набрала. Жду ответа. Слышу – щелчок в трубке. Определитель номера сработал. Ага, думаю, ничего себе – доверие.
- Телефон доверия слушает, - проговорила трубка.
- Здравствуйте, - вежливо сказала я. – А почему у вас на телефоне доверия определитель номера стоит? Это же телефон доверия!
- Потому что мы должны устанавливать личность звонившего, - ответила мне трубка. – Прежде чем принимать меры, мы должны сначала проверить – правду нам говорят или нет.
- Так ведь телефон доверия разве не предполагает анонимности?
- Что вы умничаете, знаете, какую мы заработную плату получаем?

Честно говоря, я не совсем поняла взаимосвязи между анонимностью и уровнем заработной платы, но доверять телефону доверия сразу расхотелось. Трубку я повесила. Ну, думаю, раз уж всё равно анонимности не будет, то буду напрямую звонить в ноль два. Звоню. Трубку никто не берёт. Ничего себе. Не дозвонилась. Захотелось плакать. Никому-то мы с моим першингом не нужны. Ни телефону доверия, которому доверять нельзя. Ни ноль два. В ФСБ что ли звонить? Если уж мы телефону доверия и ноль два не нужны, то ФСБ и подавно. Набрала ноль девять.
- Стоодиннадцатая, - сказало мне ноль девять.
- Ничего себе их там сколько, - подумала я.
- Дайте, пожалуйста, телефон милиции, - скромно попросила я.
- Ноль два, - удивилось ноль девять.
- Там трубку никто не берёт, - загрустила я.
- Звоните в дежурную часть, - сочувственно сказало ноль девять и дало номер телефона дежурной части.
Я набрала номер. На этот раз определитель не срабатывал, и даже трубку взяли. Я облегченно вздохнула, точнее выдохнула:
- Здравствуйте. Вас беспокоит гражданка такая-то. Я тут снаряд нашла, - смело сказала я в трубку.
- Какой снаряд? – спросила дежурная часть.
- Не знаю какой. Может быть, даже противотанковый, если такие бывают. Или для зенитного орудия противовоздушной обороны дальнего радиуса действия.
- И где вы его нашли? - захихикала дежурная часть.
- В коробке с посудой, - честно призналась я.
- Это что за новости – с милицией шутки шутить? – грозно спросила дежурная часть.
- Так ведь я не шучу, - расстроилась я.
- Говорите свой адрес и телефон, мы сейчас проверим, - грозно попросила дежурная часть.
Я назвала и повесила трубку. Через минуту зазвонил телефон.
- Пригласите к телефону такую-то, - командным голосом проговорила трубка.
- Это я, - грустно ответила я.
- Так вы не пошутили что ли? – спросила телефонная трубка.
- Смотря что вы имеете ввиду, - ответила я.
- Мы вообще-то насчёт снаряда звоним. Из дежурной части, – ответила трубка. – Так вы вправду, что ли, снаряд нашли?
- Да. В коробке с посудой.
- А коробку где взяли?
- На старой квартире. Я переехала из одной в другую. И коробка со мной переехала.
- Как снаряд мог оказаться в коробке с посудой? – рассердилась дежурная часть.
- Я не знаю. Может быть, мне его подбросила американская военщина или международный терроризм?
- Значит так, - рассердилась трубка. – Сидеть на месте! Снаряд не трогать! Мы сейчас к вам человека пришлём. По особо важным делам.
Вот только ещё особо важных дел мне сегодня не хватало. Я расстроилась. Сижу. Жду. Вновь зазвонил телефон:
- Пригласите к телефону такую-то, - незнакомый голос произнёс моё имя.
- Это я, - заинтересовалась я.
- Это МЧС, - сказало МЧС. – Это вы снаряд нашли?
- Я, а откуда вы знаете?
- Нам из дежурной части сообщили. Ну как он там? Не взорвался ещё?
- Нет вроде бы, - я внимательно осмотрела свой першинг.
- Это хорошо, - сказало МЧС. – Ничего не трогать! Сидеть на месте! Сейчас мы к вам человека пришлём по особо важным делам.
- Мне дежурная часть уже пообещала такого человека прислать, - поспешила заметить я.
- Мало ли что они обещали?! – возмутилось МЧС. – У них свои люди по особо важным делам, а у нас свои. Сидите и ждите.
Сижу. Жду. Два особо важных человека к моим сегодняшним не очень весёлым делам – это, по-моему, уже слишком. Вновь зазвонил телефон.
- Пригласите к телефону такую-то, - новый незнакомый голос вновь назвал моё имя.
- Это я, - обреченно сказала я.
- Это скорая помощь, - сказала скорая помощь. – Это вы снаряд нашли?
- Я, а откуда вы знаете? – привычно спросила я.
- Нам из МЧС позвонили. Пострадавших нет? – равнодушно поинтересовалась скорая помощь.
- Пока нет, - радостно ответила я и внимательнее посмотрела на снаряд.
- И чему вы радуетесь? – спросила скорая помощь.
- Как чему? Пострадавших-то нет, - удивилась я.
- Как только будут пострадавшие, сразу звоните нам! – оптимистично заявила скорая помощь и повесила трубку.

Сижу. Жду. С одной стороны, захотелось взять этот злополучный снаряд и выбросить в помойку. Но с другой стороны, кругом ведь дети! А вдруг найдут? Даже если не найдут, то его с помойкой отвезут на городскую свалку. А там бомжи. Они-то уж точно найдут! Жалко их, люди же всё-таки. Вновь зазвонил телефон.
- Пригласите к телефону такую-то, - попросила трубка бархатным голосом и, конечно же, назвала моё имя.
- Это я, - привычно ответила я, одновременно предполагая, кто бы это мог быть. Сегодня мне не звонили ещё только из налоговой и ФСБ. Налоговая вряд ли заинтересуется снарядом, а вот ФСБ вполне может.
- Это вы снаряд нашли? – спросила трубка.
- Я, а откуда вы знаете? – спросила я, ощущая мозоль на языке.
- Я майор Кузькин из отдела по борьбе с организованной преступностью.
- Я не состою в организованной преступности, - испугалась я.
- Это мы ещё проверим, - пообещал Кузькин. – Сейчас я подъеду и проверим.

Кузькин повесил трубку. А через минут пятнадцать дверь в кабинет открылась. На пороге стоял незнакомый мужчина огромных размеров. И в кожаной куртке. И с чёрной кожаной папкой подмышкой.
- Кто здесь такая-то, - прогромыхал человек, называя моё имя.
- Это я, - пискнула я и удивилась, потому что в моём кабинете только я и была.
- Здравствуйте, гражданка, - человек удивлённо смотрел на меня. – А чего вы маленькая-то такая? Сразу и не приметил.
- Не знаю, - пожала я плечами. - Так получилось.
- Плохо, - прогромыхал человек. – Как же вы такая маленькая снаряд нашли?
Честно говоря, я не поняла взаимосвязи между моим ростом и найденным снарядом, но на всякий случай спросила:
- А вы откуда знаете?
- А я Кузькин, - ответил человек. – Из организованной преступности.
- Ой, - испугалась я. – А мне говорили, что Кузькин из тех, кто с ней борется.
- Правильно говорили, - ответил Кузькин. – Я и борюсь. Вот моё удостоверение.
Кузькин протянул мне удостоверение, а я облегчённо вздохнула.
- Как же вас угораздило снаряд найти? – укоризненно спросил Кузькин. – Уж лучше бы деньги нашли.
- Кто бы сомневался? – подумала я, а вслух спросила:
- Вы у меня его заберёте?
- И его заберём, и вас заберём, если взаимосвязь установим! – пообещал Кузькин. – Где у вас тут присесть можно?
- Присаживайтесь здесь, - любезно предложила я, уступая майору своё место.
Майор расположился за моим столом. Вытащил из подмышки папку.
- А сейчас мы заполним вот эту форму, - сказала майор, и вытащил из папки листок размером с банное полотенце.
- Мы же её до утра заполнять будем, - удивилась я.
- А я никуда не тороплюсь, - сказал Кузькин. – Поехали.
И мы поехали. На середине заполнения формы, майор Кузькин потребовал предъявить орудие преступления для обозрения следствием.
- Так не было же никакого преступления! – удивилась я.
- И хорошо, что не было! – воскликнул майор. – Если бы оно было, мы бы с вами уже в другом месте беседовали.
Я указала майору на снаряд, спокойно лежащий всё это время на моём столе. Кузькин взял его в руки. Повертел. Осмотрел.
- Солидно! – взвесил он его в своей огромной ручище. – Сейчас вызову экспертов-криминалистов.
Вызвал. Обещали приехать через десять минут.
- Ну ладно. Я обедать пошёл, - вдруг сказал майор, и постучал пальцем по часам.
- А снаряд? – удивилась я.
- Пусть ждёт экспертов, - сказал майор.
- А вдруг взорвётся? – испугалась я.
- До сих пор ведь не взорвался? – удивился Кузькин. – Значит, не взорвётся!
- Откуда вы знаете, что у него на уме? – спросила я.
- Ему де-то-на-ци-я нужна! – заверил меня Кузькин и ушёл.
Я даже не успела спросить, что означает «детонация»? И задумалась, бросая печальные взгляды на першинг. Он мне уже, как родной стал. В дверь постучали.
- Можно? – дверь осторожно приоткрылась.
- Можно, - устало сказала я.
- Мы эксперты, - сказали эксперты. – Вот наши удостоверения. А где ваш снаряд?
- Он не мой, - испугалась я. – Я ж его просто нашла.
- Ну раз он у вас, значит, ваш, - заверили эксперты и осмотрели снаряд.
Они задумчиво переглядывались, вздыхали и шушукались. Наконец, что-то записали в свой блокнот.
- Ну. Мы пошли, - сказали эксперты.
- А снаряд не будете забирать? – на всякий случай поинтересовалась я.
- Нет, конечно. Вдруг он ещё взорвётся! – удивились эксперты.
- Кузькин пообещал, что без детонации не взорвётся! – заверила я.
- Мало ли что может пообещать Кузькин, - снисходительно заметили эксперты. – Знаем мы этого Кузькина!
- А мне что с ним делать? – спросила я.
- С Кузькиным? – восхитились эксперты.
- С першингом. Ой. То есть со снарядом, - ответила я.
- Не знаем, - пожали плечами эксперты.
И ушли. И даже дверь за собой закрыли. Во дела! И что делать? Куда бежать? Зазвонил телефон.
- Слушаю, - обречённо сказала я.
- Это МЧС, - сказало МЧС. – Кузькин у вас?
- Он обедать пошёл, - сказала я.
- А снаряд?
- Лежит, - ответила я. – Может, мне его в помойку выбросить, как думаете?
- Ни в коем случае, - сказало МЧС. – В помойку нельзя. Там его дети могут найти. Взорвутся ещё!
- А если я взорвусь? – поинтересовалась я.
- Ну вы же не ребёнок, - ответило МЧС. – Ждите. Мы вам сапёров пришлём.
И повесило трубку. Сижу. Жду. В дверях показался шкафообразный Кузькин.
- Ну всё, - сказал Кузькин. – Я пришёл уголовное дело возбуждать.
- Зачем? – испугалась я.
- Как зачем? Положено так. А вдруг вы связаны с международным терроризмом? – удивился Кузькин.
- Если бы я была с ним связана, я бы этот снаряд давно взорвала бы, - отметила я.
- Логично, - сказал Кузькин. – Но на всякий случай проверить надо. Поэтому будем дело возбуждать!
- А если я вас им по голове стукну? – спросила я.
- Взрыв будет, - ответил Кузькин. – Тогда тем более дело будет. Только уже посмертно.
- Не надо дела, - попросила я. – Я ж его добровольно сдаю.
- А это мысль! – воскликнул Кузькин. – Мы оформим добровольную сдачу, хотите?
- А вы у меня его заберёте тогда? – обречённо поинтересовалась я.
- Заберём! – пообещал Кузькин.
- Давайте добровольную сдачу! Я уже на всё согласна! – сказала я.
- Да и вправду, а то следствия тут разводить всякие. Бумажки писать. Свидетелей опрашивать. Обыски проводить.
- Не надо обыски, - попросила я.
- А я и говорю, что не надо! – заверил Кузькин. – Сейчас заполним вот эту формочку. И всё готово.

Кузькин достал из папки ещё один листок. Этот был поменьше. Заполнил. Записал мои паспортные данные. Даже прочитать дал, перед тем как подписать попросил. Только я там, кроме слов «добровольная сдача оружия» ничего не поняла, но подписала. Мне уже всё равно было потому что.
- Ну что ж, - сказал на прощание Кузькин. – Благодарю за бдительность!
- А снаряд забрать? – попросила я.
Кузькин осторожно взял снаряд, повертел в руках, сунул в карман своей огромной куртки и ушёл.
Я сидела опустошённая. Усталая. Никакая. Вдруг вновь зазвонил телефон:
- Пригласите такую-то, пожалуйста, - попросила трубка.
- Это я, - измождено сказала я.
- Это МЧС звонит, - вежливо сказала трубка. – Кузькин где?
- Ушёл.
- Снаряд где? – поинтересовалось МЧС.
- Его Кузькин забрал.
- Как забрал? – почти этими словами спросила трубка.
Почти, потому что слова были совершенно не такие. Они были такие, что я даже не знаю, как они пишутся. Слов было много. Обычно, когда такие слова произносятся по телевизору их запикивают. Но смысл был примерно таким.
- Забрал и всё, - сказала я.
- А если он взорвётся по неосторожности? – заорало МЧС.
- При чём здесь я? – вежливо спросила я.
МЧС обиженно засопело и повесило трубку. Я тоже её повесила. Но телефон тут же зазвонил вновь.
- Пригласите такую-то, - знакомо попросила трубка.
- Это я, - заученно произнесла я.
- Вы ещё живы? – поинтересовалась трубка.
- А почему вы это спрашиваете? – поинтересовалась я.
- Ну вы же снаряд нашли. Вдруг он уже взорвался, - заметила трубка.
- Жива ещё, - ответила я.
- Ну если что, звоните нам. Это скорая помощь, - любезно предложила скорая помощь.
- Снаряд Кузькин забрал. Из особо важных дел, - ответила я. – Так что вы теперь ему звоните.

Повесила трубку, и выдернула телефонный шнур из сети.

Я не знаю, откуда в моей коробке с посудой взялся снаряд. Но я точно знаю одно, что если я ещё раз найду какой-нибудь снаряд, или бомбу, или ещё что, то отнесу прямиком к дверям милиции. Подброшу, то есть. Ночью. Чтобы никто не видел. Добровольной сдачи больше не будет! Ни за что!