Репортаж из вполне вероятного будущего…
Командир батальона ГИБДД, подполковник милиции Фёдор Григорьевич Охренелов сосредоточенно бездельничал: пилочкой для ногтей он вырезал из кусочка сахара-рафинада бюстик секретарши Леночки. Рафинад был из породы быстрорастворимых, из него то и дело выпадали отдельные гранулы, поэтому творческий процесс затянулся. Неудавшиеся бюстики Фёдор Григорьевич бросал в стакан с чаем, постепенно превращая его в густой сироп…
ЛЕНОЧКА
Леночка, выпускница академии МВД, миловидная, хрупкая и по-девичьи немного угловатая, появилась в батальоне пару лет назад. В первый же день службы она умудрилась перепутать все входящие и исходящие документы, и – что совсем уж непозволительно – потеряла свежеполученный факс из Управления. Разъярённый Охренелов наорал на Леночку, даже ногами затопал, чего с ним отродясь не бывало, а та, испуганно захлопав ресничками, вдруг по-детски, горько и беспомощно заплакала.
– Ну ладно, ладно, извини старика… – не отличавшийся сентиментальностью подполковник неуклюже погладил её по голове. Леночка уткнулась Фёдору Григорьевичу в плечо, мгновенно намочив форменную рубашку, и залилась слезами с новой силой. Охренелов вспылил, потом дико возбудился, и, неожиданно для себя, опрокинул Леночку на диван; запутавшись в штанах, рухнул на неё, а Леночка, жалобно пискнув, так же неожиданно отдалась подполковнику со страстью опытной гетеры. Контраст между внешностью скромницы и необузданностью нимфоманки так заводил Охренелова, что с тех пор при любом удобном случае Фёдор Григорьевич просил Леночку заварить кофейку и зайти к нему "посовещаться". Леночка заходила безотказно, потупив взор, и даже скрип старого дивана едва мог заглушить стоны "совещания". Впрочем, не отказывала она в удовольствии и его заместителю – молодому, перспективному майору Диме Баранову, справедливо полагая, что тот рано или поздно займёт кресло командира.
Дима, несмотря на разницу в возрасте, был в довольно приятельских отношениях с Фёдором Григорьевичем. Знал он и о связи подполковника с секретаршей, а тот, в свою очередь, знал о связи секретарши с Димой; Леночка знала, что Охренелов знает о Баранове, а Баранов – об Охренелове, но все трое делали вид, что никто ни о чём не догадывается. Через год Фёдор Григорьевич и Дима синхронно, не сговариваясь, подали рапорта о досрочном присвоении очередного звания старший лейтенант милиции Елене Борисовне Бледовой.
Генерал Грибатов, из-за патологической жадности за глаза называемый сослуживцами либо Загребатовым, либо Захребетовым, прочитав рапорта спросил, обращаясь больше к Охренелову:
– Хороша девица?
Фёдор Григорьевич, чувствуя, что краснеет, ответил:
– Молодец девчонка, товарищ генерал! В делах полный порядок, соображает хорошо. Можно было бы и на оперативную работу бросить, да отпускать жалко – зашьёмся без неё.
Подполковник не кривил душой. Леночка в самом деле оказалась девушкой неглупой; оправившись после волнений первых дней службы, она не только навела порядок в своей епархии, но и взвалила на себя большую часть рутинной бумажной работы Охренелова и его зама. Батальон и раньше был не из худших, а с приходом Леночки и вовсе вышел в передовики. Отчётность радовала начальственный глаз, план по протоколам выполнялся стабильно, а суммы привозимых патрульными экипажами "чёрных" штрафов позволяли не бедствовать и рядовым сотрудникам, и Охренелову, и даже генералу За… простите, Грибатову.
"БОЕВОЕ" ЗАДАНИЕ
Сигнал селектора заставил подполковника отложить в сторону пилку и очередной неудавшийся бюстик.
– Фёдор Григорьевич, зайди ко мне. – голосом Грибатова буркнул селектор и отключился.
Тот вздохнул, надел фуражку, оглядел себя в зеркале и, предупредив секретаршу, отправился "на ковёр".
Генерал встретил Охренелова ласково. Даже чересчур ласково, и Фёдор Григорьевич внутренне напрягся. Не любил он подобные вызовы, уж лучше нагоняй получить ни за что – меньше проблем!
– Ты мне вот что скажи, Григорьич, – доверительно начал Грибатов, собственноручно наливая подполковнику кофе в чайную чашку, – у тебя внутренние резервы есть?
Охренелов отпил глоток и вопросительно поглядел на генерала.
– Тебе ведь меньше года до пенсии осталось, так? Не помешала б ещё звёздочка, задержался ты в подполковниках… А то и "За заслуги перед Отечеством" можно, так сказать… Да ты пей, пей, а то остынет…
Грибатов встал и прошёлся по кабинету. Фёдор Григорьевич напряжённо отхлёбывал сразу потерявший вкус кофе; отражаясь от полушарий и ударяя в виски, в мозгу пойманной птичкой металась фраза "дело пахнет керосином": опытный служака, он интуитивно чувствовал неприятности. А генерал, снова усевшись напротив Охренелова, пристально посмотрел ему в глаза и продолжил:
– Дочку замуж выдаю. Сам понимаешь, одна она у меня, красавица, хочется всё честь по чести… Министр обещался посажённым отцом быть, да и женишок не последний человек в нашей системе…
Охренелов очень даже понимал. Тридцатидвухлетняя дочка шефа была вся в папу: мутно-льдистые глаза, жёсткая белобрысость и такое же тощее, синюшно светящееся изнутри тело альбиноса, чем-то неуловимо напоминающее гордость чахлых, загаженных пригородных рощиц – бледную поганку.
– Сколько? – хрипло выдавил подполковник, поднимая глаза на шефа.
– Вот и договорились! – повеселел генерал, и, начертав на листке бумаги цифры, пододвинул его Охренелову.
От увиденной суммы Фёдору Григорьевичу стало дурно.
– А-а-а… Сроки?
– Торопить не буду. Готовимся мы обстоятельно, не спеша, свадьба назначена на 13 мая. Так что времени у тебя вагон, больше двух месяцев. – строго подытожил разговор Грибатов.
Возвращаясь из Управления, Охренелов напряжённо искал выход из созданной генералом ситуации. "Чёрт дёрнул эту дуру снова замуж выходить, – зло думал он, – всё мало ей! Фокусника выдоила и выплюнула, а был, между прочим, знаменитый артист! Потом этот, как его, магнат нефтяной… Остров персональный, видите ли, не захотел ей подарить, теперь на нарах парится… И шеф тоже хорош, не думает, что нельзя выгребать всё подчистую – рухнет же отлаженная система, хрен ему в дышло!.. Машину, что ли, продать? Всё равно не хватит…"
Машина, новенький внедорожник BMW, была давней заветной мечтой Охренелова. Он купил её всего несколько месяцев назад, предвкушая, как, выйдя на пенсию, будет ездить на рыбалку куда-нибудь в Карелию, в те первобытные места, где никто его не достанет; где даже вездесущая мобильная связь не в силах справиться с силой чистой, не изгаженной цивилизацией природы. Покупку Фёдор Григорьевич не афишировал, прятал до поры в гараже на охраняемой стоянке, по-прежнему добираясь на работу служебным транспортом. Продавать мечту было жалко, но других вариантов он пока не видел.
ВЫХОД
– Зайди, Леночка, разговор есть. И кофейку покрепче завари.
Леночка, кивнув, улыбнулась: покрепче – значит пополам с коньяком. Через несколько минут она впорхнула в кабинет подполковника с горячим кофейником, поставила его на стол, заперла дверь и, обняв Фёдора Григорьевича одной рукой за шею, присела к нему на колени.
– Что случилось, дядечка Федечка?
Охренелов тяжело вздохнул, задумчиво провёл тыльной стороной ладони по Леночкиной щеке, по плечу, по призывно торчащей грудке… Будто обжегшись, отдёрнул руку и снова вздохнул:
– Зови Баранова. Совещание будет. Настоящее.
– Групповое? – хихикнула Леночка, но тут же, осознав серьёзность момента, осеклась и побежала искать майора.
Когда Баранов и Леночка вошли к Охренелову, тот уже успел пропустить две чашечки кофе.
– Садитесь. Семейный совет держать будем. – Фёдор Григорьевич достал из сейфа бутылку подарочного "Арарата", на вопросительный взгляд зама мотнул головой:
– Для снятия стресса. И чтоб думалось лучше.
Потом выдержал долгую паузу, собираясь с мыслями, и продолжил:
– В общем, с нас свадебный подарок Захребетовой дочурке…
– А мы при чём? – недоумённо поинтересовался Дима.
– Мы?! Притом, что мы при Грибатове! – рявкнул Охренелов и жахнул кулаком по столу. – Притом, что он начальник – ты дурак, ты начальник – он дурак, мать твою!..
– Да что ты орёшь, как потерпевший! – взвился майор. – Объясни толком – какая свадьба, что за подарок?!
Леночка, сжав ладошки коленями, испуганно переводила взгляд то на одного, то на другого, словно следила за шариком пинг-понга, мечущегося над столом.
– Бл…! А-а-а!.. – разгорячённый Охренелов рубанул воздух ладонью, и вдруг сел, сник, обмяк, потух. Пододвинув бутылку Баранову, буркнул:
– Наливай.
Не глядя на подполковника, разобиженный Дима сорвал пробку, плеснул по стаканам терпкую жидкость. Выпили молча. Подождав, пока коньяк дойдёт до нутра, Фёдор Григорьевич поведал собранию о разговоре с генералом; рассказывал вяло, отстранённо, по-старушечьи поджимая губы. Баранов и Леночка слушали внимательно, не вставляя ни слова в долгие паузы командира. Закончив, тот снова кивнул на бутылку:
– Наливай, не томи продукт. Выдержки в нём уже достаточно. И думайте, думайте, у вас головы помоложе моей…
Засиделись допоздна. Дима с Леночкой выдавали на-гора идеи, от с виду приемлемых до полностью абсурдных; Фёдор Григорьевич, как пресловутый петух, усердно выискивал жемчужину в навозе. Жемчужное зерно всё не находилось; правда, кое-какие мысли своих подчинённых подполковник заносил в блокнот. Когда последние капли "Арарата" перекочевали из стаканов в пищевод, он откинулся на спинку кресла, потянулся и мечтательно произнёс:
– Э-эх, вот помню в две тыщи втором, когда я был ещё лейтенантом!.. Ввели тогда обязательное страхование автогражданской ответственности; народец плевался, матерился, да куда деваться – стали покупать полисы. Но пока привыкали, мы такой урожай сняли! Я за пару месяцев на трёхлетнюю "Тойоту" собрал…
Леночка ойкнула; будто испугавшись собственной мысли, прикрыла рот ладошкой, вскочила:
– Сейчас я ещё кофе заварю!
Баранов и Охренелов недоумённо переглянулись. Спустя пару минут Леночка с горячим кофейником влетела в кабинет, с размаху опустилась на стул и затараторила:
– Ой, мальчики, только не перебивайте, я сама собьюсь, когда надо! А что, если опять ОСАГО ввести, только для пешеходов? Они ведь тоже участники дорожного движения, так ведь? Вот и пусть страхуются! А то пьяный какой, например, идёт из магазина, авоськой с бутылкой машет, по припаркованной машине – шварк! – царапина, кто её оплатит? Или какой-нибудь дедок ползёт через дорогу в неположенном месте, тут раз – машина, деду всё равно помирать пора было, а на машине вмятина, то есть ДТП!
Брови Охренелова встали домиком, морщины со лба сместились в сторону затылка, взгляд прояснился. Он подхватил Бледову на руки, споткнувшись и чуть не рухнув, тут же поставил и звонко расцеловал.
– Умница, Леночка! – деловито проверив карманы, Охренелов выгреб из них мятые купюры. – Так, сгоняй-ка, Дима, за горючкой, и закуски хорошей возьми, нам всю ночь работать. Заскочи к армянам на рынок, шашлычка возьми, шашлычок у них толковый.
Майор шутливо козырнул и отбыл на задание. А подполковник притянул к себе девушку и шепнул на ушко:
– Вот теперь можно и погорячее…
Потом он ещё что-то шептал, нежное, глупое и страстное, то возбуждённо целуя тонкую шейку, то зарываясь лицом в дурманящую пушистость волос…
ПРОЕКТ
Вскоре вернулся майор Баранов, увешанный кульками, как дворняга репьями. Леночка у зеркала подкрашивала припухшие от поцелуев губы; Охренелов , развалившись в кресле и прикрыв глаза, выжатый, выпитый до дна, блаженно улыбался. Дима ухмыльнулся и принялся выгружать содержимое пакетов.
– Значит, так, господа офицеры! К Грибатову являться с голой идеей толку мало. Он её в любом случае выдаст за свою, но дров может наломать – только держись, а разгребать нам. – Охренелов для убедительности постучал ладонью по столешнице. – Ты, Леночка, найди пока Положение об ОСАГО, переработай вводную часть и начинай печатать. А мы с майором статьями займёмся: твои нечётные, Дима, мои – чётные.
Работа закипела. Шелест бумаги и дробный стук пальчиков по клавиатуре компьютера периодически прерывался бульканьем, молодецким кряканьем, причмокиванием и звяканьем посуды. К четырём утра документ в общих чертах был готов. Единодушно к собственно пешеходам были отнесены велосипедисты, самокатчики, водители детских колясок, скейтбордисты и прочая мелочь на роликах, коньках, санках и лыжах. В отдельную группу попала "мотопехота" - неорганизованные доселе владельцы мопедов, скутеров, газонокосилок и тому подобных микролитражных агрегатов. Дима настойчиво предлагал отдельную статью о спортсменах, но Фёдор Григорьевич решительно пресёк эту попытку:
– Если на стадионе или спортплощадке – пускай бегают без полиса, о здоровье нации надо заботиться; а вот вышел – будь добр, предъяви!
Ранним мартовским утром подполковник, благоухая одеколоном "Consul" и еле ощутимым перегаром, сидел в приёмной Грибатова. Генерал явился ровно за минуту до начала рабочего дня, аккуратно повесил на плечики шинель, причесал редеющую шевелюру и распахнул дверь в кабинет:
– Заходи, Фёдор Григорьевич. Присаживайся. Чем порадуешь?
– Помощь Ваша требуется, товарищ генерал. Самостоятельно с задачей справиться не сможем, нет у нас таких резервов.
Грибатов, нахмурившись, вопросительно поглядел на подполковника. Охренелов выдержал паузу – достаточно большую для подчёркивания значимости момента, но в то же время не слишком длинную, дабы не гневить генерала, – и подал Грибатову скоросшиватель:
– Наш проект.
Генерал достал из внутреннего кармана кителя футляр, из футляра очки, нацепил их на нос, и углубился в изучение документа. Переворачивая страницы, он удовлетворённо хмыкал, по корыстному блеску в глазах Фёдор Григорьевич понял, что задумка уже нашла как минимум одного адепта.
– Чья идея? – спросил Грибатов, закончив читать.
– Совместная, товарищ генерал. Так сказать, под моим чутким руководством…
– Ну, про руководство понятно. Орден, считай, заработал. И всё же?
– Елены Борисовны, – помявшись, признался Охренелов, – с моей подачи.
– Хороша девка! – крякнул генерал. – Как поощрить, сам придумай, рапорт я подпишу.
ОПЕРАЦИЯ "ФАТА"
То ли связи у генерала были мощные, то ли отзывчивые к чужой беде депутатские сердца прониклись сочувствием и пониманием того, что незастрахованному россиянину не выжить в этом безумном-безумном мире, но не прошло и половины месяца, как Государственная Дума приняла Закон об Обязательном страховании пассажиро - пешеходной ответственности (ОСППО). Инициатором Закона выступила партия, известная своим предвыборным лозунгом "Россия – страна беспредельных возможностей"; фамилии Бледовой, Баранова, Охренелова и даже Грибатова по каким-то депутатским соображениям в список авторов не попали – ну, да оно и к лучшему, быть может, для самих авторов.
По всей стране прошла операция под кодовым названием "Фата". При подразделениях ГИБДД в срочном порядке создавались спецотряды Универсальной розыскно-отлавливающей дружины, сокращённо УРОД. Немногочисленные пешеходы, завидев патруль или УРОДов, прятались в подворотни и подъезды; петляли, как зайцы, по кустам, дворам и проулкам. Некоторым везло: если поблизости оказывалась спортплощадка, а ещё лучше школьный стадион, можно было на время укрыться там; солидные мужчины в плащах и шляпах, с портфелями подмышкой, старательно приседали или бежали трусцой по гаревым дорожкам, презрительно поглядывая на УРОДов и сержантов дорожно-патрульной службы; женщины в джинсах и деловых костюмах, потея, изображали занятия аэробикой; студенты, веселясь, гоняли по полю до темноты чью-нибудь кепку. Когда от спортивных упражнений становилось невмоготу, толпа с рёвом бросалась врассыпную, при этом кто-то неизбежно попадал в лапы служителей закона, но основная масса успевала удрать. Не легче было и (да-да, не удивляйтесь!) владельцам авто: не успевал человек выйти из машины, как вездесущие УРОДы требовали предъявить страховку. То, что от автомобиля до входа в подъезд дома или офиса было всего пара шагов, значения не имело, раз не за рулём – значит, пешеход.
Через некоторое время денежный поток сменил направление, теперь уже доходы потекли в страховые компании, но цель была достигнута: операция удалась на славу!
ПРОКОЛ
Жарким летним вечером, когда так хочется в тишине и покое расслабиться с бутылочкой холодного пива в руке где-нибудь на лавочке в уютном сквере или дома на диване перед телевизором, Фёдор Григорьевич собирался домой. Зазвонил телефон.
– Подполковник Охренелов. – привычно представился Охренелов, взяв трубку.
– Джурный по батльону, – пулемётной очередью выстрелила трубка, – тварищ пдплковник, у дептата тра-та-та угнали мшину тра-та-та чрного цвета, номер тра-та-та…
– Да не тарахти ты, сейчас спущусь! – Хренов чертыхнулся в сердцах. Вечер был безнадёжно испорчен. Ночь, вероятно, тоже. Он спустился к дежурному, записал адрес потерпевшего:
– Свободная машина есть?
– Сержант Кузькин тлько что подъехал, тварищ пдполковник, забирайте его!..
Сержант, долговязый детина, месяц назад демобилизовавшийся из погранвойск, сидел в патрульном автомобиле и поглощал бутерброд с котлетой, запивая кефиром и перелистывая журнал комиксов. Охренелов плюхнулся на сиденье, сунул ему бумажку с адресом:
– Гони, сержант, после дожуёшь!
Кузькин, сунув бутылку в карман сиденья, лихо развернулся и включил мигалку. На город опускались сумерки. На центральном проспекте города, за несколько кварталов до нужного места, движение замерло. Недолго думая, сержант свернул в подворотню:
– Сейчас я Вас дворами вывезу, товарищ подполковник, я тут каждую кочку знаю!
Неожиданно перед капотом возникла фигура человека с ведром. Сержант резко затормозил, но расстояние было слишком маленьким – в воздух взлетели худые ноги в мешковатом трико и жёлтых тапках, фигура нелепо взмахнула руками и рухнула на капот. Пластмассовое ведро стукнулось о крышу, и по лобовому стеклу потекли картофельные очистки, луковая шелуха с селёдочными головами и обрывки бумаги, настоянные на липкой, едко пахнущей жидкости.
– Козёл старый! – зажав нос, Охренелов выскочил из машины. – Сержант, вызывай "скорую" и УРОДов, я побежал! Закончишь – подъедешь за мной.
На удивление, депутатская "игрушка" уже нашлась. Благодаря "пробке" на проспекте выехать со двора угонщик не смог, и предпочёл бросить добычу на тротуаре. Там её и обнаружил патрульный экипаж, первым прибывший на вызов. Протокол ребята уже составили, Охренелову оставалось только взять у депутата расписку, что тот не имеет никаких претензий. Депутат Проходимцев, поминутно причмокивая пухлыми губами, словно за каждой щекой у него было по чупа-чупсу, долго пожимал всем руки, говорил высокие слова о связи милиции с простым народом, а потом, отведя подполковника в сторону, заговорщически подмигнул и сунул Фёдору Григорьевичу в карман конвертик:
– Такскать (чмок), скромная помощь доблестным (чмок) сотрудникам дорожной инспекции (чмок); оперативно сработали, не ожидал (чмок), такскать…
– Ну что Вы, что Вы, это наша работа! – заскромничал Охренелов, но конвертик отдавать не стал.
Подъехал Кузькин.
– Что там? –спросил Фёдор Григорьевич.
– А-а, ерунда, товарищ подполковник! Старикан цел и невредим, даже синяков нет. Ему медики нашатырь в нос сунули – он и очухался. Сидит, орёт, слюной брызжет, а ни слова не разобрать – в шоке, наверное. Документов и полиса у него, конечно, с собой не было, так УРОДы его в 43-ье отделение потащили, для выяснения личности.
– Понятно. Поехали в 43-ье, я этого хорька с твоей мамой знакомить буду! – Охренелов довольно заржал над собственной шуткой.
В отделении дежурный отвёл позднего визитёра в изолятор временного заключения. Подойдя к решётке "обезьянника", командир батальона ГИБДД подполковник Охренелов Фёдор Григорьевич, без пяти минут орденоносец и пенсионер, вдруг побледнел и почувствовал, как волосы под фуражкой встают дыбом. Вцепившись в прутья, тряся взъерошенной головой, плюясь и хрипя нечто нечленораздельное, дико вращая безумными глазами, на него смотрел... генерал Грибатов! Охренелов непроизвольно сделал шаг назад, беспомощно оглянулся; ноги стали ватными, во рту пересохло, зубы самостоятельно выдали звонкую мелкую дробь.
– А-д-д-д-д… З-з-звин-н-нит-тте, т-тов-ввар-р-рищ-щ- г-ген-н-нера-а-ал-л…
Поняв, кто в клетке, дежурный беззвучно отпер решётку и мгновенно испарился, слился серой формой с серыми стенами коридоров отделения, оставив подполковника тет-а-тет с генеральским гневом.
ЭПИЛОГ
Командир батальона ГИБДД, подполковник полиции Дмитрий Николаевич Баранов сосредоточенно бездельничал: пилочкой для ногтей вырезал из кусочка сахара-рафинада бюстик секретарши Катеньки. Рафинад был из породы быстрорастворимых, из него то и дело выпадали отдельные гранулы, поэтому творческий процесс затянулся. Неудавшиеся бюстики Дмитрий Николаевич бросал в стакан с чаем, постепенно превращая его в густой сироп.
Леноч… простите, Елена Борисовна Бледова, уже в звании капитана, продолжала службу в приёмной Грибатова. От былой угловатости девочки-подростка не осталось и следа; округлились плечи, бёдра и всё, что должно быть округлым у женщины, движения стали плавными. Округлился и животик. Злые языки утверждали, что ребёнок будет не иначе, как от генерала, но Фёдор Григорьевич был уверен, что будущий отец – он, и даже присматривал в "Детском мире" соответствующий случаю подарок. Впрочем, точно так же в своём отцовстве был уверен и Баранов.
Охренелов, потерявший звезду с погон и разжалованный в инспектора, не унывал – в конце концов, всё могло закончиться гораздо хуже. Сегодня он в последний раз оседлал патрульный, жёлто-синий педальный вертолёт, и полетел над улицами просыпающегося города навстречу солнцу и пенсии.