День четвёртый, всего, как уехала ты,
И почти ничего не случилось вокруг:
Задохнулась сирень, под лавиной воды,
Да скончался мой «враг», и, наверное, друг.
Затяжные дожди размывают мой сон –
Фиолетовый слон…лучезарный узор…
Я, похоже, влюблён…или «снова влюблён»,
Это, видимо, вздор…ну, конечно же – вздор!
Ничего из того, что сверкало – «живём!»,
Под налётом какой-то, щемящей тоски.
За окном – «метроном», что и ночью днём,
Мою силу дробит на куски…, на куски…
Череда сигарет, словно дни в пустоту,
Всё куда-то бреду, в этой призме дождей,
Мимо окон, дверей, фонарей и людей,
Перекошенных, гнутых – в каком-то бреду.
Потихонечку пью. Дурковатый бальзам.
Не случалось ли вам обжигаться огнём,
И бесстыдно, дождём, предаваться слезам?
А я так и живу – догорая живьём.
Отошёл. Отлегло. На двенадцатый день,
Опустилась на дно, тошнотворная дрянь.
Ожила, отдышалась на солнце сирень…
Заиграла лучами стаканная грань.
Фиолетовый слон «закимарил» в цветах,
Убаюканный страх – далеко, позади…
Как немое дитя, на отцовских руках,
Твой пустой силуэт – где-то, в самой груди.
Молчаливой звездой, не болит, не зовёт,
Понимающе ждёт всемогущего слова.
И слово, конечно, приедет, придёт…
Только эти дожди…будут снова и снова.