Глава 11
Рогнеда проснулась от вспышки молнии. За окном черным покрывалом висела бесконечная ночь. Княгиня не понимала, что с ней произошло. Как она посмела любить человека, залитого кровью ее родичей? Ведь она мечтала отомстить, вынашивала хитроумные замыслы, а когда Владимир остался без охраны, без оружия, один на один с ней, когда на полу у кровати все еще лежал отцовский меч – немой свидетель ее непростительной слабости – она упустила верную возможность покарать обидчика.
Княгиня прислушалась к ночной тишине. Владимир безмятежно спал, запрокинув голову и будто нарочно подставляя незащищенное горло.
Она осторожно соскользнула с постели, подошла к мечу. Руки сами потянулись к клинку. Ощутив приятный холодок стали, полочанка улыбнулась. Оружие обладало магической силой. Оно призывало к расплате, оно жаждало крови.
Вспомнив все беды: горящий Полоцк, изувеченные тела отца и братьев, собственную беспомощность, грубость Владимира, его пренебрежение ею, наконец, страх в глазах маленького Изяслава и постыдную ночь любви, за которую она тоже хотела отомстить, княгиня решилась.
Она замахнулась мечом. В эту секунду молния с треском ударила в крону старого дуба. Рогнеда замешкалась, случайно или намеренно, боги ведают. Владимир проснулся, увидел занесенный над ним меч. Выучка воина спасла князя от гибели. Он стремительно откатился с постели, вскочил на ноги и выбил оружие из рук Рогнеды.
- Меня спящего забить хотела!!! Да?! – Закричал взбешенный князь. – Готовься к смерти. Облачайся и жди меня здесь! Ну что ты молчишь? – он яростно тряхнул ее за плечи.
Княгиня понимала, что оправдываться бессмысленно. Объяснять мужу, почему она, метко прозванная Гориславой за многие горести ее, пошла на этот страшный шаг, Рогнеда не желала. Молить о пощаде считала недостойным. Умел совершить – умей ответ держать. По правде сказать, разве она порой не искала смерти, доводя Владимира до белого каления, чтобы он убил ее и избавил разом от тех мук невыносимых, что от него терпела. Вот теперь все и закончится. Смерть лучше, чем зарождающаяся любовь к палачу своих родных.
Не дождавшись от Рогнеды ни слова, Владимир покинул проклятую комнату. А полочанка все не могла подняться с ложа, чтобы надеть свадебные одежды, в которых ей надлежало ждать назначенной супругом казни.
Наконец Рогнеда встала, неторопливо натянула на себя платье, похожее на саван. С минуту поколебавшись, подошла к двери. Перед вечной разлукой она хотела попрощаться с детьми.
В комнате у маленьких княжичей горела свеча. Изяслав сидел с книгой на коленях и читал нараспев. Старший сын рано выучился грамоте и все свободное время проводил с книгой в руках, за что впоследствии получил прозвище Книжник. К слову, его младшие брат и сестра тоже отличались любовью к книгам. Ярослав, как сказано в летописи «книгам прилежа и почитая их часто в нощи и в дне», а Предслава стала одной из образованнейших женщин русского Раннего Средневековья. Она знала греческий и латинский, умела писать, что в те времена было редкостью для европейских королей и уж совсем неслыханным чудом для европейских королев.
Рогнеда, притаившись в куточке, смотрела на малышей, и гордое сердце ее смягчалось, и слезы катились из глаз. Нет, не о себе печалилась она, жаль было вот этих малюток, у которых после ее смерти не останется на земле заступников. Как она могла забыть о них?
- Матушка? – в темноте Изяслав узнал ее тонкую фигурку. – Плачешь ты? – встревожился княжич.
Рогнеда и не скрывала слез. Она взяла старшего сына за руку и повела к себе. Мальчик почувствовал беду, увидев белое траурное облачение матери.
- Когда придет отец, гневный…грозный...Он придет, чтобы покарать...Проси у него за мать...Проси...Соколенок мой милый, солнышко мое...Проси, ненаглядный... - взывала Рогнеда к Изяславу – их с Владимиром первенцу.
Тем временем на половине князя собрался совет, на котором решалась судьба мятежной полочанки.
- Пореши ее, княже, не оставь в живых, - нашептывал Владимиру боярин Страживой.
Владимир и сам склонялся к тому, чтобы предать княгиню смерти. А верный соратник Ставр, благоволивший непоклонной красавице, напротив, уговаривал князя пожалеть жену, хотя бы ради малолетних детей.
- Понимаешь ли ты, - вопрошал его Владимир, - что покушение на мою жизнь должно караться смертной казнью?
- Понимаю и то, - спокойно возразил Ставр, - что, явив милосердие, ты сделаешь больше для своей славы, нежели блюдя суровый обычай. Прислушайся к себе, княже, и как решишь, так и будет. Но вспомни отца своего, храброго Святослава, вспомни отважного Игоря, Вещего Олега…Пощадить плененного, простить виноватого – значит поступить благородно. Так когда-то делали Боги, так ныне следует действовать людям.
Рассудительная речь Ставра понравилась Владимиру куда больше, чем карканье Страживоя: «Она преступница, княже. Накажи ее!». Но в одном последний был прав: Рогнеда переступила черту, и князю предстояло сделать непростой выбор. Сгоряча Владимир готов был досыта напоить свой меч кровью Рогнеды. Поостыв, восстановив в памяти все события бурной ночи, снова услышав едва уловимый шепот растерянной жены: «Я люблю тебя», он почти раскаивался в своем первом порыве. Его совесть не была чиста. Откровенный с собою, Владимир не мог не осознавать, что поступок Рогнеды был только ответом на его преступления перед нею.
«Простить или не простить?». Князь мучился этим вопросом и на рассвете, и в полдень. Лишь вечером он вошел к Рогнеде. Она, покорная воле князя, сидела на ложе в траурном облачении. Когда Владимир появился, княгиня опустила голову еще ниже, пряча за длинными ресницами умоляющий взгляд.
- Ты умрешь. Я так решил. – Мрачно возвестил князь.
Рогнеда даже не шелохнулась. Владимир обнажил меч. И тут в светлицу ворвался Изяслав. Сжимая в руках свой деревянный меч, он бросился на защиту матери, встав между нею и князем.
- Убей матушку… при мне! Убей, если сможешь!
Владимиру стало жутко. Его сын, его наследник не должен видеть того, что сейчас будет происходить.
- Кто же знал, что ты здесь! – воскликнул князь.
- Если ты тронешь ее, я сумею расквитаться с тобой! – в голосе мальчика звучала настоящая угроза.
Князь оторопел. Он никак не ожидал такого поворота событий. Внезапно Владимир вспомнил совет Ставра.
- Вот моя воля! - громко объявил князь Рогнеде. – Ты отправишься вместе с детьми в город, который я возведу для вас и назову в честь Изяслава. Ты будешь жить там, пока я не прикажу иное.
Видно, сам Стрибог помог произойти чуду. Сын спас мать от неминуемой расправы. Владимир спешно покинул злополучный дом. Странно, он не совершил возмездия, но чувствовал себя легко и свободно. Прощение облагодетельствует более самого прощающего, нежели того, к кому он проявил снисхождение. Он слышал об этом от бабушки, княгини Ольги, но раньше не верил.
Итак, Рогнеда отправлялась в строящийся на самой окраине полоцкой земли городок Изяславль. Это к лучшему. Владимир, конечно, поклялся никогда больше не ездить к жене, и все же князь на всякий случай сослал Гориславу подальше, дабы не подвергаться искушению снова насладиться ее неприступной красотой.
******
Владимир был потрясен поступком Изяслава, готового защищать мать до последнего удара отважного сердечка. Он дал понять, что никому, даже отцу, не позволит обидеть Рогнеду. Владимир увидел, что у него вырос сын, достойный уважения. Мальчик, преградив дорогу князю, собиравшемуся покарать жену, тем самым разделил с матерью вину за преступление, но думал ли он об этом в миг, когда на его глазах отец поднимал меч на Рогнеду? Думал ли он, чем может обернуться сопротивление княжеской воле?
Хороший урок преподал ему сегодня Изяслав. Невольно сравнивая себя с сыном, Владимир вспоминал, что он ни разу не вступился за Малушу: все боялся настроить против себя бабку, княгиню Ольгу, которая не жаловала бедную ключницу. Да, сначала боялся, потом стал стесняться своей матери, а сейчас совсем забыл про нее. Изяслав же показал, как должен поступать сын.
Он ведь не только Рогнеду спас, он Владимира уберег от непоправимого шага, потому что страшился представить князь, в какую бы бездну отчаяния свалился он, своими руками убив жену.
Именно в этот день, когда столь многое открылось князю, когда Изяслав явил такую силу духа, когда с удивлением обнаружил Владимир, что и он, казалось бы, очерствевший сердцем, способен к жалости, решил князь, что ссылка Рогнеды и Изяслава будет недолгой.
Полоцк по-прежнему стоял на торговом пути, несмотря на разорение, оставался одним из важнейших городов Руси, и упорно не признавал над собой власти киевского князя, которого жители считали захватчиком. Сам Владимир признавал, что лучшим исходом борьбы Киева и Полоцка стало бы восстановление в «Стрибожьей земле» отдельного княжества. И если уж даровать Полоцку князя, то только Изяслава. Его кривичи примут с распростертыми объятиями.
Славный у него сын! Иные столы добывают хитростью, жестокостью, предательством. По крови идут. А Изяслав по праву высокой души и храброго сердца примет власть над Полоцкой землей. Так рассудил князь Владимир.
******
Маленькое отступление
О том, что покушение на жизнь князя было событием экстраординарным, мы можем судить по крайнему возбуждению летописца, занесшего сей примечательный факт в свою рукопись. Ведь древнерусская летопись – это не просто перечень имен и дат, сводный баланс добрых и худых деяний, это культурный феномен. На страницы летописей попадало лишь то, что расценивалось людьми соответствующей эпохи как нечто диковинное, необычное, достойное увековечивания в назидание потомкам.
Попытка мщения, предпринятая женой Владимира, была происшествием настолько выдающимся, что собратья Нестора «по лире, по судьбам» из летописи в летопись переносили повествование об отчаянной Гориславе, скором на расправу князе и их отважном сыне, каждый раз расцвечивая драматичный эпизод все новыми эмоциональными красками и переставляя акценты.
Новейшее время предоставило человеку незнаемое ранее разнообразие информационных источников: газеты, радио, телевидение, Internet. Существуют издания, радиостанции, каналы и сайты на любой вкус. При этом они играют каждый «на своем поле и для своих болельщиков», но не влезают в чужую епархию. Желая узнать политические новости, не стоит смотреть канал MTV, а журнал «Правосудие в Поволжье» никогда не удивит своих читателей шокирующими подробностями жизни звезд шоу-бизнеса.
Люди Средневековья были лишены блеска глянцевых журналов и мерцания экранов. Летопись – вот что вмещало в себя огромный объем сведений о различных сферах жизни. Имея, по сути, монопольное положение на информационном рынке, усердные монахи на страницах рукописей сообщали и о военных походах, и о явлениях природы, и об урожае минувшего года. Естественно, значительное место отводилось тому, что мы называем «светской хроникой»: княжеским свадьбам, крестинам, похоронам, а также мелким бытовым ссорам в семействе Рюриковичей.
И в этом калейдоскопе речей, поступков, княжеских обид, набегов кочевников всегда выделяется и, как детская считалочка, крепко врезается в память напряженнейшая сцена: мальчик с игрушечным мечом намертво встает на пути гневного отца, защищая мать.