Фрагменты из романа «Плащ крестоносца»
выпущенного в Барнауле в начале августа издательством «Алтай».
400 стр. Более 100 иллюстраций
Книга рассказывает о еретиках- альбигойцах, в начале 13 века создавших на юге Франции свою церковь, едва не вытеснившую оттуда
католическую.Успехи еретиков привели к обьявлению против них крестового похода и религиозной войне. Она длилась два десятилетия и закончилась полным истреблением альбигойцев северофранцузскими рыцарями, сохранившими верность римскому папе . События этой войны показаны на широком военно- политическом, религиозном и культурном фоне исторических реалий того времени .
Цифры в тексте означают номер примечания. Примечания и приложения составлены автором.
ГЛАВА 1 КАНГАРСКИЕ ПОДАРКИ ВЕНИЦИАНСКОГО КУПЦА.
Сердце мудрого в доме плача, а сердце глупого в доме веселья1. Хороши слова библейского проповедника, но, по моему разумению, мудрость удел старости ,а веселье дело молодое. Бьюсь об заклад, что никто никогда и нигде не сыщет мудрого старца, который откажется вновь стать молодым глупцом. Не потому ли у человека преклонных лет едва ли не единственной радостью в жизни остаются воспоминания о том славном времени, когда он, закованный в броню крепко сидел в седле, а звон мечей, женские ласки и кубок доброго вина были ему куда дороже спасения собственной души.Полузабытые мелодии да вно минувших дней, воскрешая в дремлющем сознании живые картины далекой молодости, еще трогают остывающие чувства и волнуют сердце, но разум,навевая смертную тоску, печально шепчет о пустых страстях мирской суеты.
Меня тоже посещают серые мысли о бренности земного бытия ,но размышляю я о нем
без слез и сожалений,ибо сказано унылый дух сушит кости2 ..Бог дал мне счастливую старость . Моя жена по прежнему со мной,а сыновья добрые христиане. Я не стеснен в средствах и пока, слава Богу, не обременен недугами. Есть у меня и заветное желание. Я хочу,подобно Кассиодору3, умереть в саду под щебетанье птиц , забывшись легким сном ранним осенним утром . Н.о до этого дня ,которого еще никому не удалось избежать начала времен, я обязан правдиво рассказать об истории тулузсских ткачей4,богоотступников, дерзнувших восстать против матери нашей римско-католической церкви…
…Я вернулся в зал, где вчера нежданно-негаданно получил подарки от отца Бенедикта, сел в кресло и погрузился в размышления .
Хорошая память не такой уж завидный дар,но есть люди воспоминания о которых всегда чисты,свежи и благодатны. Среди них на первом месте мой необыкновенный знакомец отец Бенедикт. Когда-то он поразил меня своим умением читать мои мысли, говорить о событиях далекого прошлого,так ,словно он был их участником, точно предсказывать грядущее ,не говоря уже о его редкостной ученостиСегодня же я не знаю, что подумать о его возрасте.В столь памятные для меня дни наших встреч в аббатстве Фонфруа24 ему было, наверное, лет сорок-пятьдесят. Значит сейчас ему не меньше девяноста.Но,судя по рассказу Марио,он ничуть не изменился и в качестве папского нунция25 продолжает путешествовать по нашему древнему миру,чьё лицо морщинисто, как печеное яблоко.Почему медленный яд времени незбежно убивающий всё живое, не может отравить отца Бенедикта, а его застывший возраст не вызывает вполне понятного любопытства их святейшеств. Ведь в достоинстве посланца апостоличеслого престола его должны были утверждать Климент3, Целестин3, Иннокентий3, Гонорий3, ещёодин Целестин и нынешний папа Иннокентий426. Обьяснения этому я не нашёл,,но о том, что мне хотел сказать отец Бенедикт, приславший столько бумаги,я догадался.Он напоминал мне о до сих пор не выполненном мною обещании написать некое повествование, которое я дал ему много лет назад.Надо сказать, что я, хотя и согласился,как того требовал от меня отец Бенедикт, составить не скучную и поучительную книгу,никогда всерьёз не за- думывался об исполнение взятого на себя обязательства,так как сильно сомневался в своей способности написать что-либо более вразумительное,чем несколько строчек в монастырской книге дефензора27 и считал, что из предложенной мне затеи ничего не вый дет.Я говорил о своих сомнениях отцу Бенедикту и пытался отказаться от его поручения,исполнение которого казалось мне невозможным.Но он пренебрёг моими соображениями.,,Откуда ты можешь знать,,-убеждал меня отец Бенедикт голосом не терпящим возражений,-что получится у тебя,а что нет, если ты даже не пытался браться за перо? И к тому же тебя никто не заставляет превзойти в количестве написанного Гарена де Монглана.28Рассказать же о том,что ты видел ipsimis oculis* и поразмышлять о слышанном и прочитанном тебе вполне по силам.Так что не сомневайся и не теряя времени даром,начинай с Божьей помощью делать то ,что всё равно делать придеться.
И вот пришлось.
Ipsimis oculis(лат)- своими глазами .
Глава 2 Напутствие святого Ремигия
…«Господи!Исцели меня от похоти всегда за себя мстить,-припомнились мне на этом месте слова молитвы блаженного Августина6.
«Оторвись от книги,сын мой,»-неожиданно донёсся до меня негромкий приветливый голос.Я поднял голову и увидел стоящего около узкого стрельчатого окна святого Ремигия7, в архиепископском облачении, митре и с посохом в руках8.Я потерял дар речи.
«Молчи и слушай,-продолжил он.-Ты пристрастился к рукописанию и это весьма похвально.Невелико число тех,кто ныне, здесь, в Лангедоке,владеет этим благородным ремеслом, а истинных католиков среди них еще меньше. Даже сегодня, когда от альбигойской ереси почти ничего не осталось, её зловонный дух продолжает отравлять жителей Тулузы, Нарбонна и Фуа9. Еретиков они считают невинно убиенными христиа- нами,а верных сынов католической церкви их палачами.
Ты сам был крестоносцем и знаешь,что твои собратья не жаждали крови вероотступни-ков,но исполняли волю Господа нашего,обрушившего свой гнев на детей сатаны.Ты должен поведать ныне живущим и тем ,кто будет после, о справедливости Божьей кары.»
«Помилуй,святой отец,-взмолился я-Мне не по силам выполнить твою просьбу. Я уже стар,не сведущ в тонкостях богословия и не наделен даром рассказчика..В детстве я случайно выучился читать и худо-бедно записывать сказанное и прочитанное. Только и всего. Альберта Больштедского10 из меня не выйдет из-за недостатка учености,а Кретьена де Труа11 из-за отсутствия таланта и, кроме того, у меня вот-вот кончится бумага.»
«Не тебе судить,-строго,как когда-то отец Бенедикт,произнес ночной гость.Разум человека во власти Того,Кто ему его дал. Господь один знает пределы человеческих возможностей и Он никогда не наложит на верующего в Него непосильный груз.
А о бумаге не беспокойся. В ней недостатка не будет.Заодно расскажешь о своей жизни. Она у тебя весьма поучительна.Так что приступай во имя Господне». Святой протянул руку,благословил меня и расстаял в заполнившим комнату голубовато-серебристом тумане…
…Я встал и подошёл к окну. На черном бархате неба месяц светил полным блеском, а звезды сияли так ярко,что, казалось, я видел живые лики святых апостолов,взирающих на меня с небес.Почему я решил, что передо мной стоял святой Ремигий,семь столетий назад приобщивший к христианской вере жестокосердного Хлодвига, первого короля франков12 Ведь я никогда не видел изображений реймсского архиепископа Да и вряд ли они когда -либо существовали .Отец Бенедикт говорил мне, что даже портретам римских первосвященников до времени Лотарио Конти13 верить не следует. В жизни их внешость была совсем другой.Это его очень удручало. И однажды он попросил наделенного замечательным талантом знакомого живописца,чьё имя мне никак не удаётся вспомнить,запечатлеть лицо знаменитого слуги Господа.Теперь каждый побывавший в Субиако,на стене нижней церкви бенедектинского монастыря Сакро Спесо может видеть обрамленное седой курчавой бородой красивое и мужесвенное лицо высшего пастыря вселенской церкви Иннокентия3…14
Не по нашей воле происходят события в этом мире, а по воле Господа, который непостижимым Своим разумением направляет суету человеческой жизни в русло Своего промысла. Я никогда не думал о том, что на склоне лет мне придется, подобно священнику в церкви, проповедовать Слово Божие и , стараясь уберечь своих единоверцев от пустого лжемудрствования, размышлять об опасностях ереси и напомнить им о страшной участи, постигшей альбигойских еретиков, называемых еще катарами.
Пламя костров, виселицы, плаха да топор палача были их уделом. Господь жестоко карает тех, кто Его именем сеет между людьми вражду, потрясающую основы державных порядков. В этом заключена Его великая мудрость, ибо если бы Он не сдерживал одних людей другими, то церкви, мечети и синагоги были бы давным-давно разрушены и негде было бы человеку преклонить колени во имя спасения собственной души. Так мне говорил мой ученейший знакомец отец Бенедикт Поляк.Его имя совпадало с названием ордена16,к которому он принадлежал, а прозвище было дано правителем Польши, далекой страны лесов и озёр на холодной окраине христианского мира.
Мои беседы с ним не забылись. Они открыли мне глаза на прошлое и я обрёл, если не мудрость,то понимани.
Вразуми меня Господи, раба Твоего,и помоги моим повествованием уберечь людей от смут и потрясений! Да спасёт Он нас от коварных лицемеров, чьи хитроумные соблазны влекут христианские души на тёмный путь ложных истин!
Пусть все верующие в Иисуса Христа всегда помнят предупреждение Святой Библии о том ,что только погибель бывает от худых бесед, ибо жизнь и смерть человека находятся во власти его языка17
______________________________________________
Глава III Книга ангела Рознела
Сегодня, когда я пишу эти строки об альбигойской ереси, мало кто может сказать что-то вразумительное. А лет сорок назад, речи ее проповедников, именуемых «совершенными»1, повсюду собирали огромные толпы. Во всех городах Лангедока и Прованса еретических книг продавалось видимо-невидимо, а на самых видных местах вывешивались большие листы белой бумаги, где в легких рифмах веселых сервент2 говорилось о альбигойском вероучении…
…Престарелый маркиз Монферратский за свою долгую жизнь собрал библиотеку, в которой было все, что когда-либо было написано о вере катарской, но, опасаясь за свою жизнь, он сжег ее всю, до последнего листа. А сколько древних книг превратилось в пепел в пламени костров – не сосчитать. Знающие люди говорят, что осталось только две. Одна из них, называемая «Книга о двух началах» написана неизвестным ломбардцем, а вторая «Доктрина взвешенных учений» - болгарская. Ни ту, ни другую видеть мне не довелось, ибо они не предназначались для посторонних глаз. Тайные знания «совершенных» были записаны в них. Но была ещё одна,третья. Прочитать ее дано лишь его святейшеству папе римскому, и, возможно, двум-трём кардиналам, пользующихся его особым доверием.
У книги, хранящейся в секретном месте в монастыре Монте-Кассино3, нет названия. Ее в ночь перед всемирным потопом отдал праотцу Ною явившийся к нему ангел Рознел.На золоченом пергаменте ангельского фолианта были записаны все события человеческой истории, начиная со времени появления в райских кущах Эдема4 Адама и Евы и до того благословенного дня,когда люди вновь узрят спустившегося с небес Госпо- да нашего Иисуса Христа.
В ней сказано о том,откуда пошла альбигойская ересь какие виды она принимала в прошлом и какова ее судьба в будущем.Об этой книге, содержащей в себе все знания, которые могут быть открыты людям, поведал мне отец Бенедикт, удивительный муж, обладающий чистой верой, ясным умом и столь обширными познаниями в духовных и мирских науках, что, я думаю, за чтением безымянной книги он провел ни один год. Я не устаю благодарить Господа за то, что он свел меня с человеком, который убрав с моих глаз пелену неосведомленности, раскрыл передо мною великую тайну нашей католической веры, без которой нее загадка человеческого бытия оказывается неразрешимой…
ГЛАВА15 СЛЁЗЫ ИЗ КЕЛЬИ
Прежде чем перейти к дальнейшему повествованию, я должен напомнить
тебе, мой досточтимый читатель,что я не хронограф и не стремлюсь
соблюдать строгую последовательность в изложении событий, в которых мне довелось принимать участие или расскаывать о них со слов очевидцев. И з своего прошлого я выбираю лишь то, что по моему сегодняшнему
разумению, способствовало, часто независимо от моего желания,
укрепляться моей душе в светлой нашей католической вере. Тот, кто
почувствует, что ему это тоже необходимо,с пользой для себя прочтёт то,что я предлагаю его вниманию.
После неожиданной смерти короля Ричарда , я, не зная, чем мне заняться, решил отправиться в родное Лорте, к отцу, который всегда был очень добр ко мне и которого я очень любил. Моё неясное будущее требовало семейного совета. Передо мною был выбор. Я мог среди тишины и покоя неторопливо жить в родном замке. Впрочем, в наших краях,где война такое же обычное дело, как сбор винограда, тишина- редкая гостья.
Можно было стать странствующим рыцарем и отправиться на поиски
приключений.
Этот последний вариант был для меня мало привлекателен. Звонкая слава турнирного бойца мне явно не грозила,а пасть жертвой предательского удара в какой-нибудь стычке на лесной дороге мне совсем не хотелось. Так что
оставался монастырь. Тем более, что год, проведенный за его стенами,
подарил мне столько приятных воспоминаний,что я и сегодня чувствую непреодолимую тягу к уединенной жизни.
Окончательный выбор был сделан в пользу монастыря по зову сердца и
я решил просить отца помочь мне стать аббатом. Но видно его сутана для меня была ещё не сшита. Богу угодно было сделать меня конверсом1
цистерцианского ордена2 в аббатстве Фонфруа, находящимся в Нарбонском диацезе.3
Надо сказать, что попал я туда,также как и в Святую Землю,совершенно
неожиданно.
Перед моим отьездом в Лорте, я встретился с другом моего отца епископом Тулузы Раймондом де Рабастеном4. Он пригласил меня разделить с ним
вечернюю трапезу. Я, наслышанный о его уме, гостеприимстве и весёлом нраве, с радостью согласился.
Вечер удался на славу. Прекрасным оказалось не только угощение, но и
беседа.
Господин епископ оказался не только декретистом5, сведущим во всех
науках, но и настоящим «doctor solemnis»6, учившимся в Болонье и
читавшим лекции в Парижском коллеже Восемнадцати,7
К тому же он превосходно игра л на роте8 и знал на память едва ли не все песни вагантов 9. Он рассказал мне, как он , подобно царю Давиду10,
излечил различными мелодиями от душевного расстройства Жанну, жену тулузского графа Раймунда Шестого и,как я уже говорил, родную сестру короля Ричарда, тяжело переживавшую смерть своего брата
Он поведал мне о предсказании рождения Иисуса Христа поэтом
Вергилием11, чудесах святой Агнессы12, удивительной истории короля
Рамиро13, ушедшего в монастырь в зените своей славы и могущества и епископе Гелиодоре14,отказавшегося от сана ради написанной им книги,а также о необыкновенных знаниях папы Сильвестра15. Много чрезвычайно
любопытного узнал я в тот замечательный вечер, проведённый в обществе просвещенного прелата.Он так увлёк меня рассказами о проявлениях
Святого Духа,что я попросил его найти мне место для служения в
какой-нибудь обители.Епископ согласился и вскоре я с его
рекомендательным письмом отправился в аббатство Фонфруа, к брату Петру де Костельно16.
Семь лет назад красноречие графа Филиппа, в котором мне слышался победный звон мечей, увело меня в крестовый поход,а сегодня слова другого вдохновенного рассказчика заставили мечтать о монастырской тишине. Воистину сказано: вехи случайных встреч изменяют дорогу жизни.
Брат Петр принял меня дружелюбно, но весьма сдержанно.Ему был нужен помощник, знающий латынь, близкий ему по благородству происхождения и умеющий хранить секреты.Он вёл обширную переписку с Римом. Ему
благоволил умерший два года назад папа Целестин , а с нынешним
понтификом Иннокентием17 у него сложились дружеские отношения ещё с тех времён, когда папа был кардиналом- настоятелем церкви святого Сергия.
Говорили, что узы товарищества связывали нарбоннского цистерцианца со знаменитым аббатом монастыря Сан-Джованни Иахимом ди Фьоре18. Во время их последней встречи шесть лет назад, ясновидец из Калабрии19сказал брату Петру о том,что его смерть Господь обратит в кровавый дождь и на земле Лангедока, напоённой человеческой кровью, дьявольский посев
альбигойской ереси уже не взойдёт никогда.
Не знаю,как насчёт других предсказаний, но могу свидетельствовать, что несчастную судьбу брата Петра он предрёк совершенно точно. Не ошибся он и по части еретиков.
Глава 23 Присяга папе.
…Аббат Арнольд шёл по бесконечному лабиринту папского дворца в сопровождениии молодого сенатора Маттео Орсини 2 , который ввёл его в небольшую комнату и удалился . Арнольд огляделся . На столе , покрытом зелёной скатертью с серебряными узорами , стояли письменные принадлежности : яшмовая чернильница, гусиные перья в высоком теонском3 стакане и стопка чистой бумаги, на верхнем листе которой чётким почерком было выведено « О ничтожности человеческой судьбы»4
Рядом лежала раскрытая Библия и ещё три книги « Наедине с собой 5» ,-прочитал аббат - . «Зогар»6 , «Утешение философией»7.
Стоять Арнольду пришлось довольно долго, пока одна из занавесей шевельнулась и в комнату плавной походкой вошёл Иннокентий в простой белой рясе . Его святейшество окинул взглядом бургундского прелата и протянул ему руку для поцелуя.
« Возлюбленный сын мой ,- сказал папа , - печальные обтоятльства , приведшие тебя
к нашему трону , нам известны . Поэтому мы не будем сейчас в них тщательно разбираться . Всё , что нужно сказать будет сказано в нашей булле8 , Ты же получишь только наши устные распоряжения .Указуем тебе встать во главе крестового похода и , изгнав из своей души сострадание и жалость , покарать коварных убийц блаженной памяти брата Петра. Тех же , кто способствовал сему гнусному злодеянию словом , делом или помышлением , мы, поразив их анафемой, обьявим врагами Бога и церкви , . Ты , возлюбленный сын наш Арнольд , завтра , перед святым престолом , принесёшь нам присягу и да поможет тебе Господь прославить имя Его в крестовой войне с богоотступниками . А сейчас ты можешь пройти в часовню и помолиться ».
В часовне было темно . Свеча , которую внёс Иннокентий , едва освещала её Аббат опустился на колени перед деревяным распятием и начал еле слышно шёптать слова утренней молитвы .
« Прочти и вечернюю , брат , - услышал Арнольд тихий голос его святейшества .
Немногие из слуг нашей церкви преклоняли тут колени » .
На этом аудиенция с папой , о которой мне с воодушевленеим десятки раз рассказывал аббат Арнольд , каждый раз припониная новые детали , закончилась .
На следующий день , утром , мы направились в собор святого Петра . Аббат оставил меня у стоявший у входа в базилику огромной бронзовой шишки 9 и и прошёл внутрь храма . Пока я с удивлением её рассматривал , в сопровождениии свиты кардиналов прибыл его святейшество папа римский Иннокетий 3 . Подойдя к алтарю , он снял со своей головы тиару, увечанную двумя золотыми коронами. На лоб ему, как серебряные струи фонтана, упали приди седых волос. , Преклонив колени , он долго молился . Затем один из кардиналов выслушал исповедь Иннокентия и дал ему отпущение вольных и невольных грехов . Заиграл орган10 , папа сел в вынесенное ему кресло, по обе стороны которого расположились кардиналы.
Но вот музыка смолкла и в упавшей на площадь тишине гулко прозвучали шаги аббата Арнольда, медленно идущего к сидящему папе. Перед иерархами католической церкви он предстал не в долматике11, а в легких доспехах , предназначенных для торжественных церемоний Опустившись на колени , он прикоснулсяк перстню на руке святого отца и оставался неподвижно всё время , пока папа прои зносил над его головой древние слова инвеституария 12 : «Да покроет тебя Господь плащаницей своего милосердия и да облечёт Он тебя одеждами радости .»
После этих слов его святейшество набросил на плечи аббата Арнольда белый шёлковый плащ с вышитым на правой стороне большим чёрным крестом13 и подал ему ещё одну регалию главы крестоносцев - тонкой работы шлем , на вершие которого украшал символ Святого Духа - серебряный голубь , распахнувший золотые крылья.
Вновь послышались звуки органа . Папа , поднявшись к алтарю , взял кадильницу и окурил посвящённого дымом ладана14 . Нежные голоса хора присоединились к трубам органа и началась торжественная месса. После её окончания кардиналы вновь заняли свои места по обе стороны кресла папы. Кардинал - диакон прошёл в ризницу и вернулся оттуда в сопрвождениии двух служителей , нёсших свёрнутые знамёна церкви. Папа освятил знамёна , а аббат–крестоносец , положив руку на Библию, поклялся «верно и бесстрашно служить святому отцу , а также , равным образом , любому его приемнику и , не щадя собственной жизни, с мечом в руке отстаивать и защищать все права и дстоинства
католической церквм » .
Затем ,встав на колени, аббат поцеловал красную туфлю наместника святого Петра15 и встал рядом с его креслом . Еретики были обречены,
Глава 28 Еретики Лавора
…Владельцы замков Тулузского графства,хотя и жалели своего графа,
но помочь ему ничем не могли. Противостоять многочисленной армии у них не было сил и они начали сдаваться без боя.
Племянник безьерского виконта Раймунд, тот самый, что держал в мрачном подземелье замка Кабарет друга Монфора Бурхарда де Марли, отпустил его с извинениями и дорогими подарками.А когда к замку
подошёл сам граф Симон,он опустил подьёмный мост и открыл ворота.
Примеру сеньора Роже последовали все окрестные бароны. Только хозяйка Лавора, баронесса Жиро, всем сердцем преданная «совершенным», не пала духом однажды утром увидевшая знамена крестоносцев,
развевающиеся на катапультах,расставленных вокруг стен её замка. Она надеялась на мощь лаворских бастионов и храбрость сотни рыцарей во главе с Амори Монреальским и сенешалем 3 Тулузы Раймундом де
Ренальдом,а также чудодейственные заклятья «совершенных».
В могущество альбигойских тельхинов4 я не верил,но был совершенно убежден в том, что силами, имеющимися у баронессы, удержать замок было нельзя. Но можно было избежать страшной участи, на которую она обрекла себя и защитников Лавора.
Рыцарям - крестоносцам победа над женщиной воинской славы не прибавляла. Поэтому они готовы были удовлетвориться контрибуцией и примерным наказаним не раскаявшихся «совершенных».
И только дьявольская жестокость осажденных,превратившая их в настоящих людоедов,во множестве встречавшихся здесь во времена Рауля Глаубера5, сделала из католических воинов беспощадных палачей.
Альбигойцы меткими выстрелами из катапульты сбили несколько знамён с осадных башен крестоносцев и,попав камнями в большое распятие
Христа,отбили ему обе руки.Это их сильно воодушевило и они, намереваясь уничтожить огромный камнемёт, решились на вылазку. Стража вовремя заметила в вражеский отряд и подняла тревогу . Наподавших встретила ощетинившаяся копьями шеренга крестоносцев . Завязался жаркий бой.
Два саксонских рыцаря, Генрих фон Регеринг и Зигфрид фон Дерлинберг, рубились насмерть. Из полученных ими ран струилась кровь и серая сталь доспехов их панцирей стала ярко - красной.Десяток катарских
воинов лежало вокруг них. Альбигойцы, опасаясь смертоносных ударов длинных мечей германцев, расступились,пропуская вперёд арбалетчиков. Поражённые короткими стрелами храбрецы упали навзничь и
оказались руках лаворцев. На стенах замка их тела, в которых ещё теплилась жизнь, были разрублены на куски и сброшены в низ.
«Накормите своих псов,-кричали альбигойцы,-наших рвёт от католического мяса».
Раненого Рауля д,Амора,тоже попавшего в плен,еретики ржавыми гвоздями прибили к деревянному кресту, который, опираясь на железное древко катарского знамени, стоял на нижней стене замка.
Рядом с ним,в огромном железном ящике без верха,заполненным горючей паклей, маслом и сухим хворостом, был разведён костёр, в который были брошены связанные по рукам и ногам трое оруженосцев.
Острыми иглами ужаса пронзали наши сердца их крики, а в душах, подобно раскалённой лаве в жерле вулкана, клокотала жгучая ненависть, породившая тысячи мстителей.
Граф Симон стоял на коленях перед вонзённым в землю мечом и, горько плача, молился за своих воинов, принявших адские муки. Встав с колен, он взял лезвие меча двумя руками и вырвал его из земли.Подняв крестообразную рукоять над головой он, смотря на потрясающих копьями еретиков,стоящих на стенах, закричал так, словно раздался глас боевой трубы:« Гнев Господень падёт на головы этих проклятых слуг сатаны. Я никого не оставлю в живых! Да простится мне грех кровопролития во имя справедливого возмездия!».
В едином порыве крестоносцы пошли на штурм.Их ярость была необоримой. Лаворцы не продержались и часа.Первыми на стены стены замка ворвались нормандские и бретонские пехотинцы. Пощада была им неведома. Их тяжёлые палицы разбивали головы лаворцев и они, обезумев от страха, бросились бежать, ища спасения в паутине узких улиц. Но повсюду их ждала смерть.
Навстречу им ,сомкнув щиты и выставив вперёд тяжелые копья, шли латники Монфора и, обьятые жаждой мести, они убивали всех, кто оказывался у них на пути.
Резня продолжалась до утра, а с рассветом начались казни.
Сотня «совершенных», которым предварительно выбили все зубы и обрили все волосы на теле 6, нашли свой конец на медленном огне огромного
костра,сложеннного из сырых дров. Столько же пленнных рыцарей было повешено.
Саму баронессу сбросили в глубокий колодец и завалили камнями. Ещё два дня оттуда доносилось её пение « и свет во тьме светит и тьма не обьяла его»7. Простых солдат и жителей замка отдали на растерзание нищим богомольцам, видевших смерть своих единоверцев на крепостных стенах.Будь у меня и сто языков,я бы всё равно не сумел бы правдиво рассказать о их мучениях.
Гнев Господень поразил еретиков Лавора в день позднего благовещения.8
Да постигнет он каждого богоотступника и да истребит Он навсегда злоречивое племя нечистивцев!
ГЛАВА 41 КОРОЛЕВСКАЯ РЕЧЬ
. …На полированной стали рыцарских доспехов отражались последние лучи заходящего солнца, когда вдалеке показались тонкие шпили церквей и соборов Толедо.
С неба спускался прохладный поток прозрачно- бирюзового воздуха, смешавшегося с сероватым дымом пастушеских костров. Лёгкие сумерки, окрашенные в золотистые цвета заката, придавали окружающей нас картине неповторимый оттенок притаившейся печали.
Столица Кастилии стояла на хомистом правом берегу неширокой плавно – текущей Тахо. Островерхие пёстрые кровли, зубчатые стены Пуэрто дель Соль и две треугольные башни на воротах Биагра Нуова, словно расступались там, где возносились к небесам латинские кресты церкви Санта Мария- ла – Бланка.
Воины, стоявшие на стенах цидатели, заметили отряд скачущих рыцарей и доложили о прибытии французских крестоносцев. Об ясно этом говорили гербы на развивающихся знаменах, флажки на копьях и стяг с покрытым золотыми квадратами чёрным орлом - знак нарбоннского архиепископа.
Встретившие нас короли Арагона и Кастилии были неразговорчивы и явно чем-то удручены. Как оказалось, их расстроила малочисленность нашего отряда. Но когда его пресвященство сказал им, что на подходе его армия, состоящая из двух тысяч рыцарей, десяти тысяч всадников тяжёлой кавалерии и пятидесяти тысяч панцирных пехотинцев, королевские лица просияли, а Альфонс Кастильский пригласил нас отобедать.
В назначенный час, сняв доспехи и переодевшись в светское платье, все приглашённые собрались в огромной зале королевского замка, где расселись за столами на длинных лавках, покрытых альфомбрами- разноцветными кордовскими коврами из толстой шерсти.
Его высочество задерживался. Гости, делясь последними новостями из Андалусии,
негромко переговаривались. Халиф Мухаммад ан- Насер, рассеяв немногочисленные гарнизоны горных крепостей, приближался к границам Кастилии. Он бы мог давно уже быть у Аларкоса,2 где однажды им была одержана громкая победа, прославившая его имя среди сарацинских владык, но по непонятным причинам новоявленный Аттила3 надолго задержался у Сальватьерры, небольшого, хорошо укреплённого замка в Толедских горах. У Альфонса появилось столь необходимое ему время для сбора войск.
Раздался звонкий удар гонга и герольд, открыв высокие арочные двери, торжественно провозгласил: «Его высочество король Кастилии Альфонс 8» Появившийся король, стремительно прошёл к своему , похожему на трон, креслу. Был он в чёрном бархатном камзоле со стоящим воротником, подчёркиващим ширину его плеч. На левой стороне груди был нашит серебряный крест, имеющий форму меча. Талию короля опоясывала тонкой работы агухета.4 Её золотая пряжка была сделана в виде распластавшего крылья грифона, в рубиновых глазах которого огонь сотен свечей отражался вспыхивавшими искрами надменного высокомерия.
Альфонс поднял руку и, выдержав паузу, заговорил: « Благородные рыцари!
Ныне для нас настал час великих испытаний. Сам святой апостол брался за меч дабы защитить Господа нашего Иисуса Христа5. Халиф Мухаммад двинул на христиан свирепые полчища диких племен магрибских пустынь, повелев уничтожить не только всех христиан, но и саму память о нашей святой вере. Лазутчики доносят, что только арабов, идущих с ним не менее ста пятидесяти тысяч,
восемьдесят тысяч андалузских всадников, а число пехотинцев они назвать не могут, так как пересчитать их невозможно. Кроме того, халифа сопровождает пятидесятитысячное войско чернокожих рабов. Ни одно из христианских государств не выдержит удара такой армии, как не выдержал его я восемнадцать лет назад у Аларкоса. Острую боль пораженияя, я, как мог, лечил бальзамом надежды на будущую победу. С радостью в сердце я вижу, как по призывному зову господина нашего папы Иннокентия, идут в Кастилию воины-крестоносцы со всех сторон христианского мира. Даже с холодных берегов Амфитрионального моря6 спешат к нам на подмогу братья-тевтоны7. А отважные рыцари Франции, Лангедока, Прованса, Бургундии, Ломбардии, Пьемонта, Сицилии, Арагона, Наварры и Португалии уже здесь.
Пусть будут прославлены имена тех, кто не щадит себя, защищая от нечестивых агарян христианские земли и веру нашу в Святую Троицу!
И да простятся всем, принявшим крест, большие и малые прегрешения до скончания их дней, а после смерти они войдут в настежь распахнутые для них двери рая и вкусят там неизреченное блаженство вечной жизни!
Благородные рыцари! Я поднимаю этот кубок за нашу победу!
In Domine nostri Ihesu Christi !*
In Domine nostri Ihesu Christi !- эхом откликнулись рыцари и, встав, сдвинули кубки.
*Во имя Господа нашего Иисуса Христа !(лат)
Глава 40 Потерянный ятаган
…Наша кавалькада поскакала к шатру короля.
Стоящий на высоком холме, он был виден издалека. На каждом их двух вбитых в землю высоких шестах с маленькими перекладинами у самого верха, висел геральдический щит с родовым гербом кастильских королей2: два льва и два замка. Альфонс, в короне и позолоченных латах сидел на коне и молча смотрел на огромную толпу рыцарей и простых воинов в некотором отдалениии стоявших перед ним с обнаженными головами. Позади короля, сверкая сталью доспехов
застыли в сёдлах магистры рыцарских орденов и множество знатных сеньоров, развернувших свои боевые стяги во славу Господню. Все ждали королевского слова. Но он безмолствлвал.
Видимо , король не хотел говорить не дождавшись легата его святейшества папы римского архиепископа Арнольда Амори,
приведшему ему на помощь огромное войско…
…Запели трубы герольдов, призывая к полной тишине. Воцарилось безмолвие, нарушаемое лишь шелестом знамён.
« Друзья мои,- голос Альфонса был чист и громок.- Сегодня перед решающей битвой с врагами нашей веры, из века в век пытающихся одолеть божественную силу христианского крестас, я хочу сказать вам о том, что моё сердце болит за каждого из вас, кому будет не суждено увидеть нашу победу. Если для неё нужна будет и моя жизнь, я без колебаний отдам её во имя торжества Господа нашего Иисуса Христа и Святой Троицы. Я молю Спасителя о том, что бы Он соединил наши души на вечные времена в райской обители. Соратники! У вас есть ещё время попросить меня о том, чего вам не хватает для боя и я немедленно исполню вашу просьбу. Кроме того, я, Альфонс 8, король Кастилии, клянусь именем Бога и в присутствии своих вассалов в том, что все свободные воины, сразу же после битвы получат золотые шпоры и в дальнейшем будут именоваться идальго»…
…Центр христианской армии занимали французские и кастильские рыцари с тяжеловооружённой пехотой. За её плотными рядами, под небесно-голубым стягом с золотым ликом Пречистой девы Марии, стояли король Альфонс и архиепископ Арнольд.
На правом фланге ждал своего часа король Арагона благородный дон Педро.
На левом--отряд наваррцев под командованием знаменитого Шарля Беамонте7.
За ним тянулся густой лес копий рыцарей Португалии, Галисии и Астурии 9.
В резерве, вокруг кароччио8, над которой был вознесён благодатный крест и треуголные хоругви с ликами святых, стояли на коленях рыцари Ломбардии, Пьемонта и Монферрато.По своему обыкновению, они, опустив головы и держа шлемы в руках, молча молились.
«Пускай летит мавританская конница,- думал я ,-ей ни за что не пробить стальную стену крестоносцев.»…
Глава 45. Письмо из Рима
…«Помнишь, Мишель, - начал разговор его преосвященство,-я обещал наградить тебя, если, с твоей помощью, получу герцогский титул. Вчера его святейшество государь папа Гонорий прислал мне инвеституарную грамоту4, которой я добивался столько лет.и подарил мне в подарок «Книгу влияния Римской церкви»5, написанную им, когда он был кардиналом-настоятелем собора святых Иоанна и Павла.Устно посланец его святейшества передал мне поздравление отца Бенедикта, ныне находящегося в Риме. Кроме того, тебе велено передать вот этот пенал.»
Архиепископ протянул мне светло- серую серебристую трубку , закрытую еле заметным колпачком. Он был бы совсем не видим, если бы не свисавший из-под него тонкий шёлковый шнур с неровным диском красной восковой печати. На ней был изображён ангел со склонённым головой и опущенными крыльями,державший в руках иерусалимский крест.
Я снял колпачёк , потянул за шнурок и вынул оттуда тонкий лист коричневого пергамента, исписанного по-французски красивым твёрдым почерком.
«Да пребудет мудрость Гаваонская6 с читаюшим эти строки во веки веков,»- прочитал я про себя первую строку римского письма.
«Что же пишет тебе нунций апостолического престола , если это, конечно,
не секрет? – спросил меня архиепископ.
«Нет, ваше преосвященство, не секрет. С вашего позволения , я прочитаю.»
«Я буду рад услышать речь любезного и учёнейшего отца Бенедикта».
«Да пребудет мудрость Гаваонская с читающим эти строки во веки веков-повторил я вслух начало письма
1 Помни. Чти Бога и береги свою душу от пороков.
2 Помни. Человек, старающийся для себя стать святым, превращается в демона для других.
3 Помни. Всякая добродетель есть середина между двумя крайностями.
4 Помни. Ничего не пытайся обновить силой.
5 Помни. Всё, что происходит во время- справедливо.
6 Помни. Не нужны слова там, где нужны действия.
7 Помни. Кто читает разумно и с выбором получает меньше сведений, но больше знаний.
8 Помни. Время видимость, имеющая форму дней и ночей.
9 Помни. Дума о врагах, умеряй свою ненависть, ибо время сглаживает всё.
10 Помни. Справедливое возмездие богоугодно.
11 Помни. Следи за течением своих мыслей, ибо они порождают страсти в душе человеческой.
12 Помни. Ты обретёшь радость и счастье, если,идя путём благочестия,ты никому не будешь навязывать избранный тобой путь.»
Я замолчал. Архиепископ, перебирая чётки,тоже некоторое время безмолствовал, видимо, размышляя над услышанным. Затем он, улыбнувшись, сказал : «Воистину ценен подарок отца Бенедикта, ибо «приобретение разума гораздо лучше золота,и приобретение разума предпочтительнее отборного серебра7, Я же в свою очередь тоже хочу отблагодарить тебя за оказанную протекцию и дарую тебе на вечные времена замок Труа-Фрер
…С этими словами архиепископ встал и, перекрестив меня, пошёл к двери. На пороге он обернулся и сказал:«Не забывай, Мишель, что о мире людей заботиться Бог. Ты же исполняй Его заповеди, думай о себе и благе своих близких. Ценность прожитой жизни заключается не только в доброй памяти, которую ты должен оставить после своей смерти, но и в том,
что, кроме неё, получат в наследство твои дети.
Богатство презирает лишь тот, кто потерял надежду его приобрести и тот, у кого пропал разум от количества золота, хранимого в собсвенных подвалах.»
Дверь закрылась и я остался один на один со своими мыслями…»