А случилось это «совещание» в подвале…
Случилось оно после того, как…
Случилось оно после…
Это я взял, просто, и переставил местами последовательность событий.
В предыдущий-то день…
В предыдущий…
Сеня зашёл в квартиру. Пахло вкусно - Наташа готовила.
Повесив плащ на вешалку, Сеня переодел тапочки и зашёл на кухню…
Наташа готовила что-то очень вкусное.
Сеня бережно подошёл к Наташе со спины и, положив подбородок ей на плечо, ласково провёл правой рукой по её животу снизу вверх, чуть-чуть не дотронувшись до её таких… нежных грудей…
Он не хотел сейчас трогать её груди. Не хотел - сейчас… Он просто ласково прикоснулся к Наташе:
- Милая… - Шепнул Сеня ей на самое ушко.
- Не прикасайся ко мне! Не надо ко мне прикасаться так!.. Не надо! - Наташа так увлечённо готовила вкусненькое… готовила Праздник Желудка… предвкушая и… творя…
Сеня застыл…
- Ну, я же сказала - не надо ко мне прикасаться! Отвали! Видишь, я…
Сеня отстранился…
Сеня отстранился как-то весь…
Сене стало пусто…
Он просто, не понял ничего…
Сеня отступил на шаг назад и попробовал собраться и обдумать что-то…
Ничего не собиралось…
Ничего не обдумывалось…
Ничего не понималось…
Было обидно очень…
Было обидно, как мальчишке, которому хотелось стать взрослым… очень хотелось стать взрослым, а ему… а его… как тогда - просто взяли за шкирку и… не поставили даже на своё место - отшвырнули куда-то в сторону, как тогда, от той жвачки вожделенной, которая так и осталась лежать на прилавке. Потому что нельзя… Потому что незачем ему… И, вообще, потому что не должно его быть вовсе…
Сеня постоял в стороне тихо… Потом так же тихо, по привычке не обидеть никого своей обидой, он прошёл в комнату…
Постоял там, помотав головой… Потом подошёл к окну… Подошёл к окну, которое… Оно всегда спасало его - окно… Он попытался что-то увидеть, что-то рассмотреть… Наплевать же, в конце-то концов… Может, показалось это всё…
Не показалось…
И окно не повернулось к нему. Каким-то чужим отвернулось от него окно и всё, что там…
И…
Нет, подожди…
Подожди, подожди…
Мужчине же не к лицу распускать нюни… Мужчине же не подобает… так... Ты что?
Но, какая-то боль внутри мешала ему… Не боль - досада, оттого, что он же… Он же не хотел, чтобы плохо что-нибудь… Он же…
И виноватость…
Какое-то чувство вины оттого, что вышел он так беспечно из своего одиночества, вообразив беззаботно, что он, Сеня, так же люб этому миру, как и мир этот весь ему…
И какая-то болезненность внутри… болезненность навалившегося, забытого было одиночества, словно у него там пустота организовалась…
Огромная, тёмная пустота.
Сеня сел на диван и, повернув голову направо, опустил подбородок на плечо…
Сеня не плакал, нет. Ему хотелось плакать, но Сеня не плакал…
А вот и не плакал, я вам говорю!
Странно…
У Сени было так пусто в голове, что он ничего не мог сообразить… А что же делать?
А что, вообще, надо делать в таких случаях?
Сеня ничего не понимал…
Сеня не понимал - что… Не понимал - почему это так всё…
А что он… собственно говоря?.. А что же он?..
И обидно так, что глупо так всё… Он же…
Я же…
Только так… Я же…
Только…
Может, я грубо что-то?.. Нет же… Я же нежно так… Я же почти никак… Но получилось, наверное…
Но я же…
Что же - я же?..
Сене стало так плохо, что он и не встать с дивана, и не видеть ничего, не думать ни о чём уже не мог.
Только не плакать, Сеня!
Только не плакать! Ты же мужчина, Сеня!
И пустота такая… Пустота только…
Взорваться?
Надо взорваться! И доказать себя!.. Самому себе… хоть…
Надо накричать!..
А чего кричать-то?
А - надо… Вроде бы… Надо же… Чтобы себя доказать…
Наташа появилась в дверях. Постояла на пороге. Медленно подошла к Сене. Наклонилась к нему, опершись руками о колени, попыталась заглянуть Сене в глаза:
- Ну, извини. Не сердись - это я что-то… Что-то на меня… Пойдём кушать? Я курочку в духовке испекла… Она такая румяная получилась… И салатику твоего любимого натёрла - сырного… с чесночком… Пойдём?..
Ну, и что Сене делать?
Наташа попыталась взять его за руку.
И что же теперь Сене?
Как муравью какому-то?.. Он же не муравей какой-то… Сеня-то!.. Не муравей Сеня… всё-таки…
Взять бы Наташу за руку, приголубить рядом с собой на диван, обнять поцеловать ласково… Ласково поцеловать бы…
Но, только…
Сволочные заскоки эти…
Не муравей, мол… Сеня!.. Муравей, мол, какой-то!..
Только… мы об этом… уже потом, когда думать начинаем…
Обида - это такая зараза внутри, когда хочется всё против… И какая-то сволочь разрастается в тебе до пределов… до беспределья полного заполняет тебя всего так, что и тебя-то не остаётся, и начинает подзуживать, и начинает гнобить и издеваться над тобой, мол - ты же мужчина! Мол - ты что уже совсем что ли не мужчина никакой? Ты же мужчина всё-таки! А мужчина, знаешь, как должен?
И Сеня взорвался…
И Сеня накричал…
- Не хочу я твоей курицы духовочной! Я не люблю эту курицу, которая в духовке! Я тебе уже сколько раз говорил! - Для точности - Сеня никогда не говорил этого. - Жри сама свою курицу! И салата я твоего не хочу! Придумала - «твой любимый салатик»! Засунь его, знаешь себе куда? Я вообще ничего не хочу! Иди и жри свою курицу! А я ничего не хочу! Нравиться тебе твоя курица? Вот и жри её! Золото своё напяль на себя и жри свою курицу!.. Ты никогда меня не любила! Ты только золото своё любила! Напяливала на себя своё золото антикварное из комиссионок шелудивых, по которым только и шастала вечно… И курицу свою жрала!
Сеня вскочил с дивана и подбежал к окну.
Ужас! Какой ужас!
Он вдруг отчётливо понял, что разговаривал сейчас не с Наташей.
Сеня разговаривал… со своей мамой…
- Какое золото, Сеня? Что с тобой? Какое золото?
- Отстань от меня! Слышишь? Отстань!!!
- Но я же для тебя, Сеня… Я же тебе…
- Ты никогда для меня ничего не делала! Никогда!.. Даже… Ты даже не разговаривала со мной никогда! Ты - ничего… для меня… Тебя даже попросить было нельзя!
Сеня в ужасе схватился ладонями за стекло. Эта тяжёлая пустота в нём всё увеличивалась и увеличивалась. Всё, что он кричал, все слова - вылетали из него как-то сами собой.
Мама, как же так! Я же… Мама!
Но поделать Сеня ничего с собой не мог.
Вы никогда не задумывались, что ругаясь друг с другом, мы поворачиваемся спиной к своему будущему и… ругаемся-то, в общем-то… со своим прошлым… которого и помнить уже не надо…
А замечали, что у детей нет паузы между весёлостью безудержной и плачем неистовым?..
Дети не творят своих чувств - они им подчиняются только…
Дети… они ж дети и есть - маленькие ещё…
Наташа выскочила из комнаты, но вдруг… как-то неестественно вдруг ворвалась в комнату в другом обличье:
- А ты? Ты только о себе!.. Ты для меня даже такой ерунды не можешь!.. Я же тебя просила… Я тебя сколько раз просила? Закрывай крышку в туалете! Тебе что, сложно закрыть крышку в туалете? А ты знаешь - я же тебе объясняла - что если ты не закрываешь крышку в туалете, Фэн-шуй уходит. Ты что, нарочно хочешь, чтобы из нашего дома Фэн-шуй уходил? Нарочно?
- Я закрывал!
- А, Фэн-шуй, он что? Он сам потом подбирался и открывал?
- Я закрывал!!!
- А носки свои вонючие, которые ты раскидываешь… Я ж тебя просила…
- А ты - трусы свои грязные…
- Я?
- Нет - я! Я твои трусы разбрасываю везде!..
- А ты… Ты…
- Ну, что - ты? Что - ты? Да - я! И я прекрасно всё понимаю! Я понимаю прекрасно, что ты выбрала меня назло ему!
- ????????
Наташа выскочила на кухню. Схватила попавшуюся ей на глаза мисочку с сырным салатом, приготовленным ею для Сени, и с размаху швырнула в помойное ведро. Туда же с размаху она попыталась запендюрить и пресловутую курицу, так любовно нашпигованную чесночком и сдобренную травками, но промахнулась. Курица, стукнувшись об рукомойник, отлетела на середину кухни.
Наташа начала топтать ногами курицу, расквасившуюся по всей кухне. Она топтала её до тех пор, пока не поскользнулась и не шмякнулась беспомощно во всё это…
И расплакалась.
Разрыдалась безудержно, размазывая по лицу слёзы жирными от курицы руками.
Она не замечала, что Сеня стоит в дверях…
Какие-то звери в нас… Не звери даже, а рептилии какие-то безжалостные, насекомые бесчувственные, пожирающие сами себя… И зачем они в нас? Зачем они так?..
Сеня спокойно зашёл в туалет, оторвал крышку от унитаза и расколошматил её вдребезги об стену.
Потом взял корзину с грязным бельём и вывалил всё её содержимое на ревущую Наташу, на растоптанную по всей кухне курицу…
Потом надел ботинки, плащ и вышел из квартиры, нарочно размахнувшись и оглушительно громко хлопнув дверью.
Когда, совсем поздно, Сеня вернулся в квартиру - Наташи там не было… Всё было убрано, на кухне было чисто… но Наташи не было.
А в комнате, на кресле, спокойно глядя на Сеню... расположилась Голова.