Жил-был в Германии патриотически настроенный и мечтательный юноша Адольф Хитлер. И вот влюбился он в очаровательную еврейку. Ходил за ней, писал любовные письма, стихи, старался провожать из гимназии. Но еврейка не читала ни «Страдания юного Вертера» Гёте, ни средневековых немецких поэтов. Признания Хитлера ей были смешны. Она жалела его, скромного и нерешительного, но не понимала, не любила его, как не любила никого из мужчин. Потом у неё появился жених, чуть старше Хитлера. Он был нагловат, смел, самоуверен. Он занимался торговлей, но не был уж сильно богаче Хитлера. Хитлер первым сделал еврейке предложение, но она отказала. А её новый кавалер стал полноправным женихом. Они регулярно занимались сексом, используя новомодные средства контрацепции, готовились к созданию семьи и рождению детей, когда торговые дела пойдут в гору. Секс – единственное, что их объединяло, они читали иудейские книги, модного Фрейда, всяких биологов, и всё больше убеждались, что секс – главное, основное в их семейной жизни. Рассказывая про Хитлера, еврейка говорила, что он инфантильный импотент, неудавшийся художник, глупый как все ему подобные патриот. Он приходил к ним на чай, чтобы посмотреть на свою милую еврейку, но они его скоро выгоняли, потому что приходила пара нового полового акта. Один раз они забыли про Хитлера, сидящего в тёмном уголку их квартирки и попивающего скромно чаёк, сложившего ручки на коленках. Гитлер видел все их оргии, но молчал, а потом вдруг встал и выбежал на улицу, где шёл дождь. Он долго плакал у себя дома, перечитывал Гёте, но твёрдо решил, что самоубийство не выход. Он прислал еврейке изобличающее письмо, а она вместе со своим любовником прислали Хитлеру кинематографическую ленту, которою юноша Адольф поспешил просмотреть на аппарате своего друга. Это была съёмка того, как еврейка и её хахаль занимаются сексом. Снимал всё это её старший брат, так и было написано в титрах. Кончалось всё словами: «Учись, салага, так это делается!» В тот вечер Хитлер напился пива допьяна и уснул в своей тирольской шапочке, которую очень любил. Во сне к нему приходил похотливый и удачливый соперник, предлагал утешиться баварскими кокотками, но юноша Хитлер громко заявил, что Бавария – его родина, что проституции там нет или скоро не будет, во всяком случае, он не намерен поощрять государственных преступниц. Своей скучноватой и долгой фразой Гитлер вызвал бурю смеха. Смеялся кошмарный гость из сна, смеялись прохожие на улице, смеялся кайзер, смялся Отто фон Бисмарк. Еврей-прелюбодей, который уже одел на себя костюм и маску Бисмарка на ушко прошептал Гитлеру: «Мой тебе совет: если девушка нравится, выеби её сразу, иначе это сделает кто-то другой. В твоей хвалёной Баварии нет ни одной девственницы старше четырнадцати лет. Твой любимый Гёте трахал баб направо и налево, а если ты стесняешься своего маленького полового члена, то отец любимой нами с тобой еврейки может продать тебе специальный удлиннитель из тихоокеанского каучука». Хитлер швырнул в зеркало, из которого говорил этот сатана, табуреткой и первый раз вскинул руку в римском приветствии: Roma, значит, Amor, все эти плебейские штучки не достойны ни римского легионера, ни римского патриция. Ни одна римская фамилия не может опуститься до уровня варваров. Хитлер плакал, смотря на догорающий огарок свечи и шептал: «варвары, варвары, варвары». Утром Хитлер выяснил, что прелюбодей и соперник действительно ночью был к квартире, он оставил презерватив из свиной шкуры и записку следующего содержания: «Она моя, ты должен это признать, секс с нею – дело не для таких неудачников, как ты. Сбрей усы, подстриглись. Вот тебе подарок, друг-Хитлер, назначение его ты вряд ли сразу поймёшь, но ты умный – разберешься. Расслабься, найди себе женщину, побольше секса мой друг, ведь секс – это жизнь. Ты – бюргер, а она еврейка, я тоже еврей, мы, знаешь больше подходим друг к другу, мы одной веры и национальности, но и ты Хитлер не отчаивайся, а лучше сходи в массажный салон на Верборген-штрассе, там тебя многому научат и наконец-то сделают взрослым муДчиной, а не хлюпиком, которым ты стал, потому что много думал и мечтал, пока твои сверстники познавали радость любви на задних участках школьных дворов. Прощай, мы уезжаем в столицу, до свидания, Хитлер. Ярые поклонники твоей рисовальщины». Хитлер продал все свои картины еврею из общины своих знакомых, когда сторона цельного любовного треугольника начала отслаиваться, обрекая быввшую вершину на вечное одиночество, превращая её в пустоту, в бесконечно малую точку. На вырученные деньги Хитлер купил фиалок и воткнул их в дверь дома, где жила еврейка. На следующий день он уехал добровольцем на фронт, хотя не подходил по здоровью и происхождению. Он воевал, думая, что этим как-то мстит, сам пока не зная кому. За отнятую и оболваненую еврейку. Если бы она хоть раз серьёзно вслушалась в его речи, если бы оценила ораторское мастерство и смыл его слов о поэзии, живописи, философии, о политике Германии и других интересных вещах, она могла бы оценить его по достоинству, полюбить такого милого и юного Адольфа Хитлера. Она вместо этого зевала и говорила: «Мой хитрый Хитлер, тебе уже пора, съезди на каникулах в Копенгаген, там жил сказочник Андерсен, во многом похожий на тебя». Нет, она всё-таки была ласкова иногда к нему, она даже его как-то любила, но вот только после появления этого еврея она стала меняться. Вернувшись из армии, Хитлер стал много пить пива, водиться с дурными пьяными компаниями. За всё время войны он много раз писал еврейке в Берлин, но она не отвечала. Беспокоился он за неё и в дни революции, но и тогда она не ответила. Хитлеру хотелось, чтобы она умерла, чтобы и он мог просто умереть или специально подстроить себе кончину развязав в пивнушке кровавую драку с ножами. Только на том, лучшем свете они могли быть вместе. Но он знал, что она жива. В магазинчике подлого соперника постоянно можно было услышать новости от опальной оральной парочки. Они оформили свой брак как иудеи, но в государственных органах не регистрировались, поэтому у Хитлера оставалась надежда. Он много пил пива и много рисовал виды немецких городов. В Академию искусств в Вене его не приняли, он рисовал как хотелось, а не как надо было по правилам Академии. Потом он забросил написание картин, потому что они никому не нравились. Больше нравились его политические речи, его способность говорить. Этот талант проявился с его новыми друзьями из какой-то политической организации. Ему с ними было интересно, они объяснили ему причину такого поведения еврейки и её иудейского любовника. Они научили его мыслить философски, свободно, и всегда аплодировали его пламенным речам.
Потом он ещё будет участвовать в различных политических акциях, за которые сядет в тюрьму, чтобы в тихой обстановке написать популярную книгу о своей жизни и своей борьбе с врагами Германии, иудеями и их аморальностью, с извратителями его великой и чистой любви. Он будет успешен как политик, он возглавит правительство, он выиграет войны, он будет мстить за прекрасную еврейку, желая спасти её душу от преступлений её языческого тела. У него была напарница по имени Ева Браун, он не очень её любил, но чтобы забыть еврейку, часто сам становился евреем в объятьях Евы. Он знал, что женившись, уже нельзя будет разводиться. Он пример для всей нации, он лидер, он победил в своём государстве все человеческие пороки, и теперь этот рецепт благоденствия надо принести всем другим народам, как поступали Александр и Наполеон. Он всё ещё надеялся, что еврейка попросит его о прощении за всю ту боль, что так неловко и легко доставила ему в юности, что она сама закроет ворота тюрьмы, где останется её фальшивый муж, который суть всего лишь похотливый кобель; что они вместе буду плакать над постановками произведений Гёте в опере. Он будет для неё победителем, рыцарем, что он для неё Айвенго, который впервые в истории германского рыцарства одержал победу над всеми злыми баронами, что он объединил королевство, что враги трепещут. Он ли не настоящий мужчина, они ли не гроза всех в врагов империи . Вся Германия будет отдана еврейке, ведь эту женщину он любить больше, чем эту страну, и как страну он поднял из мглы нищеты и разрухи, заставил уважать Германию на международной арене, так и верейка в законном замужестве с ним только расцветет, в союзе с ним у неё будет всё, в браке с ним она будет счастлива и защищена, "будет с ним как за каменной стеной". Их дети продолжат династию, и в мире не будет больше зла.
«Осталось выиграть войну, они все предали нас». Еврейка будет со мною, пусть и не в этом мире, но я не теряю надежды и здесь. Хотя зачем мне нужна еврейка. Она, её хахаль, её отец – все настаивали на том, что еврейка может жениться только на еврее. Но ведь они все свиньи, прелюбодеи, пусть лучше умрут, и следующий немецкий мальчик на моём месте не будет так страдать. А с Евой у нас много общего: одна идея, я отец, а она мать – арийской нации».
Хитлер проиграл войну, не найдя, не отомстив еврейке. Перед смертью он женился на Еве Браун, которую теперь любил всем сердцем, которая утешала в минуты крушения его империи, идеи, нации, политики, его жизни. Он так просто полюбил Еву. Суицид был последней их надеждой на счастье, любовь их имела то свойство, что не была частью этого простого и дикого мира. Он мало уделял ей внимания из-за своей политики. В Еве он сначала воскресил любимую еврейку, но теперь он любил только арийские черты, арийскую душу, он любил и был счастлив, но был уже мёртв. А в загробном существовании, она всегда сопровождала Хитлера Адольфа, вечно молодого юного баварца, поэта, художника, оратора, политика, полководца, но любила она его не за эти регалии и достижения, а потому что он был хорош и уникален в своём роде, так подходил к ней, Еве Браун.
И они вместе прошли через круги ада в течении шестидесяти тысяч лет.