Глава 5
Взятие Полоцка совершенно изменило соотношение сил в борьбе между братьями Святославичами. Полоцкая земля, дружина и ополчение принадлежали теперь Владимиру, а Ярополк остался без поддержки, на которую он так рассчитывал. К тому же, удача явно благоволила Новгородцу, а киевский князь все больше впадал в уныние.
В начале лета 978 года войско Владимира подступило к Киеву. Князь устроил свой лагерь «между Дорогожичами и Капищем» близ самой киевской крепости. Именно здесь Владимир решил терпеливо дожидаться того дня, когда возымеют действие многочисленные подарки и посулы, которыми «прельстил» он Блуда.
Сразу после захвата Полоцка Владимир послал к воеводе Ярополка лазутчиков с предложением перейти на его сторону. «Если убью брата своего, то хочу иметь тебя вместо отца, и многую честь от меня примешь». Эти слова велел князь передать воеводе. Блуд ответил Владимиру любезностью на любезность: «Буду тебе в сердце и в приязни» (т.е. в любви и в дружбе с тобою).
Ярополк об измене даже не догадывался, и полностью доверился своему воеводе. А Блуд постоянно сносился с Владимиром, докладывая обо всем, что происходило в Киеве. Когда же Новгородец решил, что пришла пора утвердиться на великокняжеском столе, Блуд сумел добиться оставления города Ярополком. Сделал он это виртуозно. Воевода открыл Ярополку…измену! «Киевляне ссылаются с Владимиром, - убеждал он вконец растерявшегося князя. – Обещают ему, что сами прогонят тебя, а его впустят в город».
Ярополк послушал Блуда, который настаивал на необходимости покинуть Киев, и отступил в Родню, древний славянский город в устье реки Рось, правого притока Днепра.
******
Владимир проводил в своем стане последнюю ночь. Он уже знал, что завтра войдет в Киев победителем и займет стол своего отца и деда. Завтра! Князь торопил небо, призывая его скорее светлеть, но ночь была неумолима.
До рассвета оставалось еще шесть часов. Чтобы скоротать время, Владимир повелел привести к себе Рогнеду. Она появилась перед ним, скорбная и ненавидящая. Князь сделал шаг ей навстречу, но полочанка резко отстранилась от него. Тогда Владимир схватил Рогнеду и грубо бросил на свое ложе из волчьих шкур.
Вдоволь насладившись прекрасной пленницей, Владимир перевернулся на спину, закрыл глаза.
- Недолго тебе тешиться осталось, изверг, - глотая слезы, прошептала Рогнеда. Но он расслышал.
- Кто же мне помешает? – Владимир приподнялся на локте, хитро прищурил стально-серые глаза.
- Ярополк, князь киевский! - с вызовом ответила Рогнеда.
- Яропо-олк, - презрительно протянул Новгородец, - я было подумал, в нашем лесу волк объявился, а ты меня зайцем стращаешь. Что-то твой дорогой жених не спешит на выручку невесте. Может, он забыл про тебя, Горислава? Да и Киев мне подарил, хотя я приготовился биться. Сам затворился в Родне и носа оттуда не кажет. Сдается мне, он струсил.
- Думаешь, он тебя боится? – спросила княжна.
- Да.
- А ты бы не испугался, оказавшись в осаде в плохо укрепленном городе?
- Я бы не стал дожидаться подхода соперника к Киеву, а сразился бы с ним где-то у Полоцка. – Владимир разогнул указательный палец. – И конечно, имея такую дружину и такую защиту, как крепостные стены стольного града, я бы ни за что не потащился в Родню. Ну а если уж судьба привела-таки меня туда, я бы не сидел сложа руки в ожидании неминуемой погибели, а удрал с отрядом самых удалых витязей.
- Как, если город осажден? – допытывалась Рогнеда.
- Этому еще в детстве дядька должен был научить. Если есть меч в руках, да голова на плечах – вырвешься. А из Родни – прямой путь в земли печенегов. Там можно дух перевести, поразмыслить, как жить дальше, заодно войско подсобрать. И после с новыми силами вступить в противоборство с беспокойным братцем. Только твой любимый Ярополк слишком тугодумен, медлителен и боязлив, чтобы действовать. Поэтому тебе не стоит надеяться на его заступничество, а мне нечего бояться. Но что-то ты больно любопытна, Горислава. Возвращайся-ка к себе, пока я все свои секреты не раскрыл, - и на лице Владимира появилась недобрая ухмылка.
Рогнеда вышла на улицу. От не по-летнему холодного ливня вмиг промокла одежда. Ее охранники, зная, что ей некуда деться, нарочно замедляли шаг, смеялись над пленницей.
- Боги всемогущие, сколько же еще страдать мне? – вздохнула несчастная полочанка.
Кругом шумел лес-защитник. Добежать бы до него, укрыться за зеленой стеной, упасть лицом в мягкий мох – и забыть, забыть в сладкой полудреме о беспощадных руках Новгородца, об изувеченных телах отца и братьев, о Ярополке.
Ярополк! Он в опасности, и только она знает, как отвести беду. Владимир сам подсказал: бежать на юг, к печенегам, собрать силы и всей мощью обрушиться на наглого байстрюка. Но кто донесет до киевского князя этот совет? Внезапно созрело решение: бежать. Бежать скорее в Родню, спасать Ярополка, Киев от Владимира–душегуба. В темноте грозовой ночи Рогнеда с трудом различала силуэты двух гридней. Она незаметно стащила с себя плащ и метнула его в стражников, а сама припустила к лесу. Пока гридни выпутывались из плаща, пока соображали, что произошло, Рогнеда добежала до зарослей боярышника. Не раздумывая, змейкой бросилась между впивающихся в кожу веток. За ней уже гнались поднятые по тревоге люди Владимира.
«Быстрее, быстрее! - кровь стучала в виски.- Не останавливаться, только не останавливаться. Бежать, покуда сил хватит».
Дождь не прекращался ни на минуту. Исподница давно промокла, изорвалась о ветки. Споткнувшись о торчавший над землей корешок, Рогнеда не удержалась на ногах, кубарем покатилась вниз. Только лицо успела руками прикрыть. Еловые ветки хлестали по телу, сухие корни до крови царапали босые ступни беглянки, но ей некогда было чувствовать боль. Рогнеда спешила достичь реки.
- Беги…Быстрее…Не останавливайся, - мысленно приказывала она себе.
Река была рядом. Рогнеда уже видела ее серебряные воды, когда до нее донесся шум погони.
- Стрибог Полоцкий, помоги мне! – Взмолилась Рогнеда.
И Стрибог услышал ее. Преследователи каким-то непостижимым образом прошли мимо огромной ели, в которую буквально вросла полочанка. После того, как из виду скрылся последний факел, Рогнеда медленно досчитала до ста и выбралась из своего укрытия.
- Благодарствую, государыня-ель, - поклонилась она вечнозеленой спасительнице и осторожно, боясь издать малейший звук, начала спускаться к реке.
Не замеченная никем, она добежала до берега. Там, на другом, за лесом была Родня, где сидел затравленный Ярополк. К нему Рогнеда стремилась сейчас всей душой. Но хотя речка казалась не такой уж широкой, а течение слабым, сил для того, чтобы переплыть ее, Рогнеде могло не хватить. Дрожа от холода, полочанка вошла в воду.
Стрибог не оставил ее и на этот раз. Рогнеде удалось добраться до противоположного берега. Ее шатало так, что она едва смогла выйти из воды, а, оказавшись на земле, Рогнеда упала как подкошенная и забылась коротким сном усталости и горя.
Пробудилась она так же внезапно. Рогнеда с удовольствием бы подарила себе более продолжительный отдых, но необходимость заставляла ее идти вперед.
Она поднялась с земли, потерла затекшие, в ссадинах ноги. Теперь дело оставалось за малым – найти в густом частоколе незнакомого леса тропинку, которая приведет ее в Родню. Но сколько Рогнеда ни старалась отыскать ее – безуспешно. Отчаявшись, она решила пойти наугад, только бы не возвращаться к Владимиру. Лучше сделаться добычей волков.
Долго ли, коротко ли блуждала по лесу, Рогнеда уже не представляла. Каждый новый шаг давался измученной беглянке тяжелее прежнего. Ей хотелось пить, хотелось в Родню, однако Рогнеда с пугающей ясностью почувствовала, что скоро конец. Не отомстит она Владимиру, не спасет любимого от грозящей ему гибели, а умрет от голода и жажды в этой непроходимой чащобе. Веки налились свинцовой тяжестью, деревья закружились перед глазами в удивительном танце, и девушка потеряла сознание.
Очнулась полочанка в маленькой уютной горнице. Она лежала на чистой постели, приятно пахнущей лечебными травами. У изголовья сидел какой-то сморщенный старичок-лесовичок с лицом настолько добрым, что Рогнеда ничуть не испугалась чужака, лишь спросила изумленно:
- Я жива?
- Жива, доченька. Только слаба очень.
Рогнеда окинула комнату пытливым взглядом. Повсюду были развешаны пучки трав, кореньев, на печи стоял горшочек с варевом.
- Ты знахарь? – поинтересовалась она.
- Верно, дочка. – Подтвердил ее догадку неведомый спаситель. – Правда, люди меня колдуном считают. Дом мой сожгли, из деревни выгнали. Вот я в лес и ушел. Да только я не в обиде. Как нужда у них – сами захворают или со скотиной беда, ко мне идут, а я помогаю. Так Бог велит.
- Какой? – насторожилась Рогнеда.
- Иисус. – Улыбнулся старик.
Тут только она заметила маленький деревянный крестик, висевший на шее незнакомца.
- Ты христианин?
- Да, но чего ты боишься, дочка? Я не враг тебе, друг.
- Дедушка! – умоляюще сложив руки на груди, обратилась к нему Рогнеда. – Коли друг – помоги. Мне в Родню надо!
Старик нахмурился.
«Вдруг он человек Владимира? – мелькнула жуткая мысль. - Вздор…Откуда здесь…Не может быть».
Знахарь подал девушке чашку с теплым питьем.
- Тебе надо лежать, набираться сил. А в Родню сейчас все равно не попадешь.
- Далеко что ли?
- Близко, да пройти невозможно. Родня в осаде. – Спокойно ответил старичок. - Что там – семья у тебя осталась? – спросил он участливо.
Рогнеда едва заметно кивнула. Чашка дрожала в ее тонких руках.
- Скажи, знахарь, как зовут тебя? – произнесла она после нескольких минут молчания.
- Изот.
- Дедушка Изот, век не забуду доброты твоей, только помоги мне до Родни добраться. – Взмолилась Рогнеда.
- Да что с тобой, дочка? Туда нельзя. Погибели что ли ищешь? – встревожился Изот.
Она ничего не ответила.
- Кто ты, девочка? – столько теплоты было в голосе старика, что Рогнеда едва не расплакалась.
- Гориславой зовут меня.
Знахарь заглянул в голубые глаза девушки. Совсем юная, а взгляд…Не бывает у молодых такого взгляда. Сколько же горя нужно испить, чтобы оно из глаз переливалось?
- Что мне сделать для тебя, Горислава?
- Дедушка Изот! Ты меня от смерти голодной избавил. О чем еще просить можно?! Разве что, - Рогнеда упрямо вскинула голову, - покажи дорогу в Родню, пожалуйста.
- Ты слишком слаба, не дойдешь. – Возразил Изот.
- Дойду, - упорствовала девушка.
- Воля твоя, Горислава, - сдался знахарь. – Поешь пока, отдохни немного, а потом отведу тебя в Родню.
Рогнеда аж подскочила от радости.
- Спасибо, дедушка Изот, спасибо, миленький.
******
На поиски сбежавшей полочанки Владимир бросил два отряда. Один возглавил сам, второй поручил Ставру. Воины шли цепью, держась друг от друга на расстоянии вытянутого копья. За час прочесали весь лес около лагеря, но беглянку обнаружить не удалось – ее след обрывался у реки.
- Ну не могла же она вплавь до Родни отправиться? – воскликнул Владимир.
- Да, такой путь даже для кметя труден, - высказался Ставр. – А вот переплыть реку и на другом берегу укрыться Рогнеда, я думаю, была способна.
Владимир согласился с боярином и приказал воинам немедленно переправиться на противоположный берег.
Через мгновение они оказались почти на том же самом месте, где вчера (уже вчера) стояла Рогнеда. И здесь в полной мере проявилась выучка гридней, привыкших замечать самые, казалось бы, незначительные следы: вот на опушке трава примята, вот – сломана веточка березы, а вот – впитавшиеся в глинистую тропинку капельки крови. Отыскивая новые метки, воины углубились в темную пущу. Владимир задержал внимательный взгляд на одной из березовых веток, на которой висело что-то, явно не похожее на лист. Он подошел поближе, взял в руки заинтересовавший его предмет - обрывок серой ткани.
- Это кусочек ее исподницы, - князь показал клочок одежды Ставру.
На этом поиски можно было считать оконченными. Трем десяткам бывалых воинов не составило труда найти и лесную дорожку, по которой нес Рогнеду сердобольный Изот, и саму избушку знахаря.
Непрошенные гости ворвались к нему, когда он помогал Рогнеде подняться с постели.
- Ба! Моя полонянка сбежала от меня к старику-отшельнику!
Владимир ястребом подлетел к Рогнеде, вырвал из рук Изота, который поддерживал ее за плечи, и с силой приставил к стене.
- Куда путь держала? – с напускной веселостью обратился к ней Владимир. – К полюбовнику своему?
Гридни глянули на Изота и загоготали. Уж больно не подходил сутулый и седой знахарь юной Рогнеде.
Горислава стояла, напрягая последние силы, чтобы не упасть. Она была бледна как предрассветное небо.
- Отвечай! – Рыкнул на нее князь. – Не в Родню ли ты собралась Ярополку советы давать?
Рогнеда молчала.
- Это кто? – Владимир метнул взор на хозяина лесной избы.
Изот ответил за девушку:
- Я травник, а вот кто вы такие и почему в дом мой как головники ворвались, то мне неведомо.
- А про Рогнеду, рабу князя Владимира, вчера от него сбежавшую, тебе тоже не ведомо? – на удивление ровным голосом спросил Владимир.
- Нет, - чистосердечно признался Изот.
- Я верю тебе, травник. – Владимир стиснул Рогнеду за руку. – Я князь новгородский и киевский, эти добры молодцы – мои гридни, а она, - Владимир ткнул полочанку пальцем в спину, - моя раба. Я заберу ее, и мы покинем твой дом.
Что мог возразить старик на такие слова? Раз девушка – рабыня, то она во власти хозяина и должна следовать за ним.
Рогнеда за все время не произнесла ни звука. Только когда Владимир начал связывать ей руки, она попросила:
- Не надо, я не сбегу. Даю слово.
Князь не внял ее просьбе, стянул веревку на запястьях полочанки хитрым узлом, а другой конец привязал к своему поясу.
- Вот теперь не убежишь, - оценил он проделанную работу. – Прощай, травник, - кивнул князь Изоту. – За мной, - скомандовал Новгородец воинам. Они строем потянулись к выходу, а Изот бросился за Рогнедой.
- Храни тебя Господь, Горислава! – крикнул он и перекрестил ее на дорогу.
Владимир и полочанка остановились, она повернула красивую голову:
- Спасибо, дедушка Изот! – И таким нежными взглядом одарила на прощание, что знахарь в смятении сжал крест на груди.
- Ангел небесный! Ангел небесный! Воистину, - шептал он морщинистыми губами вслед удаляющейся Рогнеде.
******
Рогнеду, связанную, привели в шатер князя.
- Подвигов захотела?! – Владимир в бешенстве ударил ее по лицу. – От меня невозможно скрыться, запомни. Запомни хорошенько. И еще заруби себе на носу, я добрый, но непокорных караю жестоко.
В шатер вошел Добрыня. В руках он сжимал хлыст. Рогнеда похолодела от ужаса. Неужели с ней поступят, как с рабой?
- Князь! – Горислава подняла голову, и Владимир уловил в ее глазах какое-то странное выражение, смесь мольбы и угрозы. – Князь мой, прошу, не делай этого, - она покосилась на хлыст. – Я во всем послушна буду твоей воле. – Рогнеда говорила еле слышно. Непросто давалась эта просьба гордой полочанке.
- Я поступлю так, как считаю нужным. Ни одна девка не смеет мне указывать.
По команде Владимира два дюжих молодца подхватили княжну и положили на широкую лавку. Добрыня размахнулся хлыстом, и дикой болью обожгло спину. Рогнеда вскрикнула.
- Больно? – взревел Добрыня.
Удар хлыста разорвал исподницу и оставил на белоснежной спине Гориславы кровавый след.
- Дай-ка мне, Уй. – Сказал Владимир. – Все-таки она – моя раба, мне ее и наказывать.
Ох, какой же ненавистью пылал к ней князь. Рогнеда ощутила это с первого удара, но больше ни стона не вырвалось из ее груди, лишь крепче стискивала она жемчужные зубы. Хотя полочанка понимала, чем скорее попросит о пощаде, тем раньше закончатся мучения.