Колька Ничик к восьми утра приехал на своем ГАЗоне по вызову в контору «Вторсырье». Как ему объяснили накануне по телефону: для «перевозки товара из вагона, стоящего в тупике, на склад». Оставив грузовик во дворе «Вторсырья» и поднявшись в здание управления, стал обходить кабинеты, выясняя личность заказчика. Наконец, в одном из кабинетов заказчик нашелся. Тот сидел в отдельном кабинете, в который вход был из комнаты, где находились канцелярские работники, шелестевшие бумагами. Подойдя к двери и открыв ее своей мозолистой рукой, вошел в кабинет начальника. Колька обнаружил там, сидящего за столом сравнительно молодого полного человека благоухающего дорогими духами. Тот Ничика встретил холодно, едва оторвал глаза от собеседника - худощавого человека, который, как позже выяснилось, работал, тут, в конторе, и считался не то экспедитором, не то снабженцем.
Водитель доложил о своем прибытии и уточнил:
- Я беру за свою услугу сто тридцать рублей в час.
В ответ начальник кивнул головой, и Колька вышел из кабинета, направляясь к грузовику. По дороге к машине сокрушенно подумал: «Следовало еще сказать, что я за сохранность груза в дороге не отвечаю! А то накидают грузчики груз «выше крыши», а дорога у них тут «яма на колдобине». Не дай Бог что-нибудь упадет из кузова!..»
Вскоре из здания вышел этот худощавый человек и сел в кабину, указав направление движения.
В тупике стоял вагон, который только что распаковали грузчики и грузили мешки в еще один, такой же, как у Ничика грузовик. В мешках находилась сухая смесь цемента и песка для штукатурки. Вагон оказался загружен «под завязку».
Колька мысленно прикинул: «Если грузить тонн по шесть в рейс: то рейсов за шесть – семь каждой машины мы вполне управимся к концу рабочего дня. Тяжеловато, конечно, но зато недалеко возить. Ухабы перед конторой! Но что поделаешь? - Потихоньку проеду.»
Грузчики в первый рейс его машину накидали шустро. Но бестолково. Кое-какие мешки довольно свободно лежали на краях кузова.
Колька подошел к «экспедитору» и предупредил:
- Вы знаете, я за сохранность груза не отвечаю. – Грузчики ваши. Дорога к вам ухабистая... Так не обессудьте, ежели, что упадет с борта... Мешки как мыло!.. Сами видите, как грузят.
- Проедем! Ты только не спеши, - затем глянул в кузов и строго обратился к грузчикам. – Ну-ка поправьте вон те мешки - совсем висят!
Когда те поправили, «экспедитор» сел в машину и предложил ехать во «Вторсырье».
- Вы во «Вторсырье» работаете? – спросил Ничик и мягко включил первую передачу для начала движения автомобиля.
- Это Сергеич арендует у «Вторсырья» склад и офис. Своего у нас пока нет, – ответил пассажир.
По асфальту проехали без приключений. Когда дорога свернула к «Вторсырью», на гравийку, как ни старался Колька ехать медленно - машину болтануло из стороны в сторону – мешков пять оказалось на земле. Четыре бумажных мешка лопнули, - их содержимое рассыпалось по земле. Пятый помялся, но остался цел.
- Я же говорил, что следовало укладывать мешки по-человечьи! – останавливаясь, возмущенно произнес водитель.
- Наплевать! Сергеич спишет. Там в вагоне не один десяток будет рваных, – небрежно произнес «экспедитор», поднимая мешки в кузов.
Подъехали к металлическому ангару, служившему складом. Там разгружали первый рейс машины его коллеги. Ничик после разгрузки сунулся, было, на его место, но тут появилась фура и встала впереди него. Появился «Сергеич» и, размахивая руками, начал что-то объяснять кладовщику и еще одному мужчине, который приехал на фуре.
«Сергеич» этот сразу не понравился Ничику! Бывает же такое? - не понравился человек и все тут. Бывает. Вроде он еще никак не проявил себя, а уже не нравится. - Бабья фигура, узкий лоб, глаза какие-то бегающие, надменный и тщеславный в обращении людьми. В нем было что-то отталкивающее, на взгляд Кольки.
«Наверно, бывший комсомольский работник – не иначе... Еще молод, а уже обрюзг… - Видать, жрет не в меру. Дорвался… Да, че мне с ним детей крестить? Отработаю, деньги получу и никогда больше не увижу. Наплевать! – так думал он, разглядывая склад и народ, суетящийся у его дверей. - Эта фура своим задом загородила весь проход в склад. И не грузится… Отборку товара делают. Могли и меня разгрузить за это время. Подъемник стоит у склада без дела. И я стою. Долго ли снять поддоны прямо на землю. Потом бы в склад завезли после фуры. Места во дворе хватает. Тьфу! А впрочем: «Солдат спит - служба идет!»»
Уже его коллега вернулся вторым рейсом и встал рядом. Кузов его машины оказался наращен товарными поддонами. В первом рейсе он также выронил из кузова несколько мешков. С этим водителем Колька успел познакомиться и наговориться вдоволь, а разгрузки все не было. Дело шло к обеду, – на складе существенно ничего не менялось.
- «Во, мля, организация производственного процесса?! Сейчас стою, а потом начнут канючить, чтоб цену скинул! Скажут, дескать, ты ж давеча не работал, а стоял. А на кой хрен мне тут жизнь прожигать? Погодка стоит ведренная, - выполнил работенку – денежки в карман и на пляж...», – так мучился раздумьями про себя Ничик, сидя в кабине под палящим солнцем.
Наконец терпение его иссякло, он вышел из кабины и пошел искать «Сергеича». Тот только что приехал откуда-то на своем джипе и, не глядя на Кольку, слушал его недовольные высказывания. Затем, когда тот закончил речь, Сергеич скривил лицо в улыбке и успокоил водителя:
- Не бойся. Все будет оплачено. Работай!
Фура к обеду покинула склад. К подъемнику подошел рабочий и стал разгружать Колькину машину…
…К пяти часам пополудни Ничик сделал еще четыре рейса. С ним в кабине никто не ездил. Но грузчики грузили мешки, нарастив борта пустыми поддонами, и больше никаких происшествий не произошло. К пяти часам вышел к складу «Сергеевич» и, недовольно сморщившись, произнес:
- Что-то медленно возите? Пора бы управиться.
- Как медленно? Как грузят и разгружают, так и вожу. От меня скорость не зависит! До обеда, считай, стоял. Ведь не по своей вине-то, – растерянно и горячо возразил Колька.
- Много там еще?
- Рейса по два будет.
- Ладно, работай, – брякнул, как плюнул, и удалился в офис.
Поскольку мешки оставались по краям вагона, грузчикам приходилось носить их издалека - разгрузка вагона пошла медленней. В восемь вечера, стоя под разгрузкой последнего рейса, Ничик прикидывал свой дневной заработок. Перемножив тариф на время работы, у него получилась приличное произведение, составившее сумму денег - более полутора тысяч рублей. «Неплохо за один день! Скажу, полторы тысячи и хватит. Зачем там копейки считать. За двенадцать часов без обеда, – пойдет! Бензин вычесть, останется – тысяча триста! все равно хватит.» – так он мечтал, закрывая борта после разгрузки.
Оставив машину, двинулся за расчетом. Но «джипа» этого «Сергеевича» не было у здания конторы. Колька на всякий случай поднялся в офис, торкнулся в дверь - закрыто.
«Теперь еще ждать придется. Куда его черт унес? деньги-то капают?» – размышлял Ничик, подходя к своей машине.
Голод уже давно давал о себе знать.
«Сергеевич» приехал на своем «джипе» спустя минут сорок. Колька вышел из кабины и пошел к заказчику за расчетом.
Тот к нему с вопросом:
- Сколько я должен? Сосчитал?
- Если считать полностью, - глядя на часы, говорил Ничик весело улыбаясь, - то за двенадцать с половиной часов будет более тысячи шестисот рублей, но полторы тысячи хватит!
- Теперь я посчитаю! Ты сколько мешков угробил? А они мне обходятся по сто пятьдесят рублей! – произнес с вызовом.
- Нисколько! Ваши грузчики грузили. Я к мешкам не прикасался. Мое дело возить, а за погрузку я не отвечаю. Я об этом вашего экспедитора предупреждал на первом рейсе, да и дорога к вашей конторе вся в ухабах... Разве нельзя щебня на дорогу подсыпать или хотя б разровнять!?
- Эта дорога такая же моя, как и твоя, и экспедитор сегодня у меня работает, а завтра я его выгоню, – строго глядя на водителя, беспристрастно выговаривал предприниматель, вынув из кармана толстую пачку денег и, слюнявя пальцы о толстые губы, принялся отсчитывать сотки. – Девятьсот рублей, я думаю, тебе хватит!
- Как девятьсот? Да я в последний рейс рваных мешков штук двадцать привез и другой водитель наверно столько же.
- Ты за себя отвечай! Та машина и водитель мои. Я с ним потом разберусь. Вот девятьсот рублей и ни копейки больше, - протянул деньги водителю.
У Кольки перехватило дух от такой наглости. Бывали в его практике подобные случаи, но после настойчивого требования деньги ему всегда давали такие, какие соответствовали предварительному договору. А здесь перед ним, на его взгляд, стоял наглец высшей марки, потерявший всякую честь и человеческое достоинство. Он по инерции взял деньги в руки. Брезгливо пересчитал их, надеясь в душе, что этот обрюзгший человек все-таки шутит. Но там находилось ровно девятьсот рублей. Ничик еще раз решил по-хорошему поговорить с эти «мешком», пытаясь говорить, как можно спокойнее:
- Вам все равно списывать рваные мешки. Какая разница, на какой стадии разгрузки они порвались. Есть ведь статья на транспортную порчу товара и все такое. Да и сто пятьдесят рублей за двадцатипятикилограмовый мешок песка… и цемента? - Не дороговато ли? Если пятидесятикилограммовый мешок цемента в магазине стоит шестьдесят рубликов.
- Ты в мои дела не лезь. Я это и без тебя знаю. Я что тебе накладные показывать буду? Кроме того, ты до обеда, считай, стоял!
- Я что, по своей вине стоял? – распаляясь, тараторил водитель. – Я тебя предупреждал? – Предупреждал! Ты че мне ответил? - «Работай! Все будет оплачено!». Поэтому плати. Раз обещал.
- Я тебе заплатил все, до копейки. Только высчитал цену испорченного тобой груза, - повышая голос и выпучивая глаза, тарахтел предприниматель.
- Я–то причем? Со своего экспедитора высчитывай, он первым рейсом со мной ехал. Он командовал, когда мешки грузили... Он должен за все отвечать. Я его предупреждал, что скатятся мешки? - Предупреждал! Я нарушил правила дорожного движения и допустил аварию? - Нет! И по моей вине у тебя мешки упали и порвались? - Опять нет! Грузили в полтора раза выше грузоподъемности, чтоб быстрее перевезти. Я абсолютно не виноват, – вновь с отчаянием оправдывался водитель.
- Это не мое дело! Кто там из вас виноват!.. Ты, возможно, еще по дороге несколько мешков скинул для себя! – вызывающе, с некоторой наглостью в голосе, как показалось Ничику, прошлепал губами коммерсант.
- Чего?.. Чего ж ты у меня экспедитора из кабины вынул? Надо было со мной в каждый рейс пускать, пусть бы сторожил, раз не веришь, а теперь говоришь, что я тебя обокрал? – выходя из себя, уже кричал Ничик.
Эта сцена происходила во дворе и на людях, поскольку склад еще оказался открыт и грузчики, кладовщики и тот водитель – коллега Кольки, с любопытством наблюдали за скандалом.
Тут Колька понял, что все его попытки усовестить этого человека, бесполезны. До него дошло, что у него вместо глаз железные рубли вставлены, что уши бумажными купюрами давно заткнуты, и он не слышит и не видит никого вокруг себя. Для него простые люди - рабочая скотина, с помощью которой появилась возможность стричь купоны, извлекать прибыль и жить в свое удовольствие. Мало того, он еще заставил, унижаясь, оправдываться, требуя справедливого расчета, теперь еще и подозревает его, Кольку Ничика, в воровстве, чем еще раз, публично, унизил его человеческое достоинство. Такого поворота событий Колька не ожидал. Внутри у него все закипело и, ничего не нашел более подходящего, кроме как швырнуть деньги и плюнуть в лицо этого подонка. Водитель так и сделал. Пока благоухающий дорогими духами человек утирался и собирал разлетающиеся по ветру купюры, он развернулся и пошел, не оборачиваясь, к открытой кабине своего грузовика. Только собрался подняться на водительское сидение, как услышал позади себя лошадиный топот. Оглянувшись, увидел искореженное злобой лицо (нет, все-таки морду) своего заказчика, уже поравнявшегося с задним бортом его грузовика. Ничик резко выхватил из кабины монтировку, которую всегда возил под водительским сидением, для обороны от недобрых людей и приготовился к отражению атаки, угрожающе подняв ее в сторону обидчика.
- Не подходи, падла, не-то замочу! Это тебе, сука, деньги на поросенка с хреном от Кольки Ничика, чтоб, не дай Бог, не истощал! Паскуда! ...Мироед! – Водитель задыхался наслаждением от собственного поступка, позволившего ему взмыть птицей над публичным бесчестьем этого «хозяина жизни», привыкшего оскорблять и безнаказанно унижать своих бессловесных наемных работников.
Видя серьезность намерений водителя, коммерсант резко остановился и стал оскорблять Кольку в выражениях типа: «Ты сам!..» Но тот не слушал, а упивался нанесенным оскорблением. Мало того, он продолжил свою речь:
- Отойди от машины, говнюк! Еще шаг, и я твой джип раздавлю, как консервную банку! Мразь! На тебя уже пуля отлита и скоро будет в стволе! Подонок! – И еще раз плюнул в сторону обидчика.
Затем поднялся в кабину и пустил двигатель. Включил плавно вторую передачу и медленно выехал из ворот «Вторсырья» А когда миновал ухабы, оглянулся на всякий случай, ему в глаза бросилась вывеска на воротах: «Вторсырье».
- Действительно, вторсырье! Таких мерзавцев Земля не рожает, а выплевывает! Ведь вылезет вошь из коросты и гнет из себя!.. Поганец! – вслух разговаривал сам с собой Ничик, выбирая дорогу поровней. – Надо ж. День жизни подарил этому скопидому... Наплевать... Так, как я ему в глаза, никто этого ублюдка давно не оскорблял! А он распоясался. Знай наших!.. Он надеялся меня унизить. Ждал, что я буду уговаривать его. Мять перед ним кепку! Буду валяться у него в ногах, выпрашивать заработанные деньги. …Как это делают многие... А потом с благодарностью на лице возьму то, что он изволит дать. - Не дождешься от Кольки Ничика унижений!.. Надо же, – изумлялся он, - пройдохи захватили экономическую власть в стране, а все ждут от них честных и справедливых решений. Для них Россия – заповедник, где разрешена охота на капиталы.
…Как он ехал домой в тот день, спроси его, не вспомнил бы, поскольку всецело был поглощен мысленным разговором с заказчиком.
Когда дома спросили о дневном заработке, Колька задумчиво ответил:
- Я сегодня за дневной заработок вытер ноги об одного «хозяина жизни», чем очень доволен!
- Он так дешево оценил свою честь?
- Представь себе, да! По дешевке-то почему не вытереть ноги о подонка?
----------