Бинокль

Ирина Шлионская
Герману мечталось, что в руках у него винтовка с оптическим прицелом. Вот он медленно, аккуратно наводит ее на цель, и – р-раз! Жертва летит вверх тормашками… Ему нравилось играть самому с собой в снайпера. Иногда он воображал себя не только стрелком, но и жертвой. Интересно, что чувствуют люди, когда на них наводят дуло пистолета? Страх? Панику? Ужас? А если в них целятся из такой вот винтовки? Боже, да они ведь даже не подозревают о том, что превратились в мишень! Об этом знает только снайпер. И еще те, кто его нанял.

Но предмет в руках Германа не был ни винтовкой, ни пистолетом. Всего лишь бинокль. Очень старый, наверное, начала прошлого века. С клеймом какой-то немецкой фирмы. Правда, отмыв окуляры, Герман обнаружил, что оптика у бинокля отменная.

Бинокль Герман нашел в ящике старого, рассохшегося стола в комнате, где жил со вчерашнего дня. Он долго и безуспешно просматривал объявления в газетах и Интернете, пока наконец не наткнулся на это: «Комната в старом квартале. Недорого».

Жилье в старом квартале стоило гроши, и потому пользовалось популярностью у студентов. Плевать на загаженные лестницы, обваливающуюся штукатурку и то и дело ломающуюся старинную сантехнику! Зато можно сэкономить. Однако квартир и комнат всегда было меньше, чем желающих там жить. К тому же, Герман начал поиски не в сезон. Кто ж знал, что в самом конце сентября, когда учебный год давно начался, хозяйка неожиданно потребует, чтобы он освободил комнату, потому что ее дочь развелась с мужем и срочно возвращается в родные пенаты?

Хозяином комнаты оказался мужчина лет пятидесяти с брюшком, ничем не примечательный. Он объяснил, что жилье ему завещала недавно умершая двоюродная бабушка, у которой не было своих детей. Комната им с женой не нужна, а деньги, хоть и небольшие, пригодились бы, вот и решили поскорее сдать. Случилось так, что Герман позвонил первым, полчаса спустя после того как объявление было опубликовано на одном из сайтов по недвижимости, и комната осталась за ним.

Собственно, это была почти отдельная квартира. Дом некогда принадлежал к так называемым доходным и строился для небогатых жильцов, не имеющих возможности нанимать хорошие квартиры, в соответствии с тогдашними понятиями об удобствах. В конце длинного коридора имелась просторная кухня, где когда-то кухарки готовили еду для жильцов, плативших за «стол», а сейчас стояли четыре газовых плиты и колонка, гревшая воду. Открыв дверь жилой комнаты, вы оказывались в крохотном закутке, служившем чем-то вроде прихожей, где можно было снять обувь и повесить верхнюю одежду. Следующая дверь вела в еще более крошечный «предбанник», в котором слева располагался вход в микроскопический санузел без ванны, но зато с душем и унитазом. Прямо же по ходу открывалась сама комната. Когда Герман переступил порог нового жилья, ему бросилась в глаза белая в желтых потеках печь посередине, которую теоретически можно было в холодную погоду топить дровами. Остальную обстановку составляли антикварного вида раздолбанный комод, круглый обеденный стол, бюро в самом углу, два стула и железная кровать с шишечками. В помещении было кое-как прибрано, залежей пыли не наблюдалось, а на кровати даже лежал новенький матрац. Однако ничто не могло выветрить отсюда запаха старости и затхлости, накрепко въевшегося в эти стены с выцветшими обоями.

Окно выходило во двор-колодец с аркой, напротив виднелся еще один точно такой же мрачный серый дом. Внизу по октябрьской слякоти топтались редкие прохожие. Пейзаж безрадостный, но ведь ты и не ждал ничего другого?

Студент заплатил хозяину за месяц вперед, получил ключи и принялся обследовать свое новое обиталище. В комоде и ящиках стола-бюро обнаружилась всякая бесполезная дребедень: старые пожелтевшие открытки, альбом с детскими рисунками, шпильки, лоскутки материи… Похоже, хозяева убирались тут не очень усердно, или просто забрали все ценное, не позаботившись о том, чтобы выбросить ненужный хлам.

Один из ящиков оказался заперт, но Герман без труда сломал ветхий замок при помощи спички. Там и лежал бинокль. Больше в ящике ничего не было.

«Странно, как хозяева не обратили внимание на такую ценную вещь?»

Хотя… Ключа от ящика, очевидно, не нашлось, а ломать им было лень. Вряд ли они подозревали, что среди старья сыщется такая классная вещица! И ведь стоит наверняка недешево!

Присваивать бинокль себе Герман не собирался. Он решил, что при случае отдаст его хозяевам, объяснив, что нашел случайно. Они, пожалуй, еще и похвалят жильца за честность.

А пока, вечером воскресного дня, он развлекался тем, что наводил бинокль на окна дома напротив.

Герман учился на психолога, и его всегда интересовали истории из чужой жизни. Тем более, что в его собственной ничего особенно интересного пока не происходило. Учеба, подработки, пьянки с однокурсниками, иногда свидания с девушками…

Многие окна были задернуты шторами или жалюзи. Но в трех, что располагались прямо напротив его квартиры, горел свет, и было хорошо видно, что происходит внутри. В одном из них Герман заметил молодого человека, курившего трубку. Он, по-видимому, сидел в кресле у окна и стряхивал пепел в пепельницу, стоящую на подоконнике. Из глубины комнаты появилась молодая женщина и склонилась к мужчине, что-то ему говоря. Герман видел, как она улыбается. Затем женщина отошла.

Он немного подкрутил оптику и теперь мог видеть внутренности комнаты. В глаза бросились люстра с подвесками, трюмо, кушетка, на которой сейчас лежала женщина.

В другом окне Герман заметил девочку лет восьми с большим бантом, сидевшую за пианино. Перед ней стоял пюпитр с нотами. Девочка, вероятно, часто сбивалась, так как сидевшая рядом женщина – мать или учительница музыки – то и дело клала ей руку на плечо и что-то говорила со строгим выражением лица.

Наконец Герману повезло. Он увидел двух совсем молоденьких девушек, расхаживавших по комнате в одном нижнем белье. «Наверное, тоже студентки», - решил юноша. Он постарался запомнить лица симпатичных девушек, рассчитывая в будущем завязать с ними знакомство – ведь выходят же они когда-нибудь из дому? Однако, девчонки, похоже, куда-то собирались. Обе надели открытые вечерние платья, закололи волосы и принялись краситься – на взгляд Германа, чересчур ярко. Наконец девушки вышли из комнаты и больше не возвращались.

Отложив бинокль, Герман занялся вечерними делами. Когда перед самым сном он решил возобновить наблюдение, то обнаружил, что ни одно из окон квартиры напротив больше не светится. Все остальные были закрыты шторами. Кое-где на стеклах мелькал голубоватый отсвет телеэкрана. Люди отдыхали перед началом очередной рабочей недели.

В последующие дни Герману было не до слежки: с утра – лекции и семинары в университете, вечером – работа. По возвращении домой его сил хватало лишь на то, чтобы раздеться и упасть на кровать.

К новому развлечению юноша вернулся только в субботу. Внезапно сорвалось назначенное заранее свидание, вечер выдался свободным и скучным, и ничего не оставалось, как взять в руки бинокль.

Окна напротив проступали перед ним как-то мутно, словно сквозь пелену. Привычно подкрутив оптику, Герман вновь стал свидетелем чужой жизни. На этот раз женщина, лежавшая на кушетке, была совсем одна, и обеспокоенно посматривала на дверь. Девочка с бантом играла в куклы, рассаживая их на подоконнике, пока не пришла строгая женщина и не повела ее куда-то за руку – ужинать или мыться перед сном. Из девушек в наличии была только одна, она в халате, с распущенными светлыми волосами сидела у зеркала. Вдруг в комнату вошла вторая девушка, темноволосая. На щеках ее играл румянец, глаза блестели. Почему-то Герман подумал, что она пьяна. Девушка сбросила туфли, сняла чулки и с ногами уселась на диван, что-то оживленно рассказывая подруге. Герману было прекрасно видно, как та хохотала, всплескивая руками.

В коридоре дребезжаще зазвенел старенький телефонный аппарат. Вскоре послышался стук в дверь. Это была соседка: Германа звали к телефону. Звонила мать. Поговорив с ней с четверть часа, студент вернулся в комнату и настроился было продолжать прерванное занятие. Но все три окна уже погасли. Несколько раз Герман брал в руки бинокль и подносил к глазам, обращая его на противоположный дом, но свет больше не зажигался, а сквозь шторы остальных окон ничего нельзя было увидеть. Спать юноша лег в дурном настроении.

В воскресенье Герман выбрался за город: компания однокурсников праздновала на даче день рождения одного из них. Ночевать тоже пришлось на даче. Герман был так пьян, что не помнил, как очутился в постели с сестрой именинника. Утром она плакала, а он долго утешал ее и даже, кажется, обещал жениться. Наконец, ему удалось отвязаться от нее. В электричке к нему подсел брат девушки и интимным шепотом сказал:

- Не бери в голову! Ты у нее знаешь, какой по счету?

И Герман успокоился, и даже стер из записной книжки сотового номер девушки, который она едва ли не насильно заставила его занести в память.

 

Свободный вечер выдался не скоро. Шел мокрый дождь пополам со снегом, выходить из дому категорически не хотелось. Отвергнув идею приятеля закатиться нынче в клуб, Герман в течение трех часов резался на ноутбуке в какую-то совершенно тупую «мочилку» с монстрами. Но потом и это ему надоело.

Бинокль так и лежал на подоконнике, где он его оставил с прошлого раза.

- Ах ты, мой несчастный, забыли про тебя совсем! – пробормотал студент. Взяв бинокль в руки, он стер с поверхности накопившуюся пыль и занял свой наблюдательный пост.

…Женщина с кушетки на сей раз сидела в кресле у окна и плакала. Она не знала, что за ней следят, поэтому даже не пыталась прикрывать лицо. Оно было красным от слез и ужасно некрасивым. Герману теперь показалось, что она не так уж молода: на лбу и вокруг глаз женщины залегли морщинки, да и в волосах мелькнула проседь. Мужа ее не было видно. Герман подумал, что его нет дома.

Девочка с бантом стояла в углу. Должно быть, мать ее наказала за плохое поведение или за нерадивость. Ребенок не плакал, но личико у него было обиженным.

Обе девушки из третьего окна находились дома. Они сидели рядом на диване и о чем-то болтали.

«Интересно, они сестры или подруги?» - гадал Герман. Ему больше нравилась черненькая, та, что пришла в прошлый раз, раскрасневшись, с улицы.

Едва Герман подумал, что надо во что бы то ни стало познакомиться с юной брюнеткой, как дверь комнаты девушек открылась, и вошел… тот самый мужчина с трубкой, муж плачущей женщины! Правда, трубки у него с собой, кажется, не было. Девушки посмотрели на него, и все трое о чем-то заговорили.

Герман недоумевающе смотрел на троицу. В какой-то момент блондинка погасила верхний свет, оставив лишь тускло горящий ночник. Теперь через стекло видны были лишь смутные колышущиеся силуэты.

«Что он делает у них в комнате? Зачем пришел? И почему они погасили свет?»

И тут он понял, что прекрасно знает, зачем этот мужчина пришел в гости к девушкам. И чем они сейчас занимаются.

Ему захотелось пойти к жене развратника, рассказать ей все и объяснить, что такой муж недостоин ее. Он даже готов был утешить ее по-мужски, если она будет не против. В конце концов, должен же он взять реванш за свои поруганные чувства к той, черненькой! Подумать только, эти подружки путаны! И теперь ясно, куда они ходят по вечерам! Да еще и на дому клиентов принимают!

Герман застыл у окна. Он не знал, сколько времени это продолжалось. Очнулся, когда в комнате с ночником вновь зажегся свет. Мужчина, одетый, уже стоял в дверях, протягивая что-то – деньги? - блондинке, облаченной в изящный пеньюар. Брюнетка куда-то вышла.

- Пах! – прошептал Герман, нацелив окуляры на незнакомца. Пальцы нащупали на теле бинокля какую-то кнопку или винтик, и нажали.

Раздался выстрел.

Вдребезги разлетелось оконное стекло.

«Убил! Я убил его! Но как?»

Он заметался по комнате. Кто мог видеть, как он стрелял? Если вызовут полицию, та все равно вычислит, откуда стреляли.

«А может, он жив?»

Дрожащими руками Герман поднес к глазам бинокль.

Посреди комнаты лежало окровавленное тело. Проститутки на диване в ужасе жались друг к другу, а в дверях стояла жена убитого, выставив перед собой какой-то предмет. Пистолет? Значит, убийца – не он, не Герман?

Позади женщины маячила мама девочки с бантом, обнимала ее за плечи, что-то говоря.

«Надо позвонить в полицию!»

Герману не пришло в голову, что соседи могли уже позвонить туда сами. Он выбежал в коридор и торопливо набрал номер полиции.

- Приезжайте скорее, тут убийство!

- Адрес?

- Я не знаю! Я видел все из окна! Могу дать вам свой!

До приезда полиции Герман боялся посмотреть на окна напротив. Бинокль он хотел сначала спрятать, но потом передумал – а как объяснить служителям закона, что он видел преступление, совершенное в соседнем доме?

Первым делом полицейские проверили у него документы. И только удостоверившись в том, что регистрация в полном порядке, приступили к расспросам.

- Я… наблюдал за соседями из этого окна… И вот, увидел, - потерянно объяснил студент.

Ловя на себе недоверчивые взгляды, он протянул одному из полицейских бинокль.

- Вот, смотрите сами, неужели не видите?

Мужчина покачал головой. Герман нерешительно взял у него из рук бинокль и поглядел на соседний дом.

Роковое окно не светилось, и два других тоже погасли.

- Они… погасили свет!

- Так, молодой человек, ведь те окна находятся на уровне вашего этажа?

- Да, у меня третий этаж.

Полицейские удалились. Окна напротив больше не зажигались.

Вернулись они быстро, минут через десять.

- Молодой человек, вынуждены вас огорчить. Весь третий этаж в том доме арендовала под офис одна торговая фирма. Помещение перестроили. Напротив вас как раз находится склад. Окна там заложены кирпичами, так что видеть вы ничего не могли! И сторож ничего не слышал. Все стекла на месте, мы проверили.

Оба полицейских смотрели на Германа с подозрением. Не иначе, как принимали за наркомана, обкурившегося до глюков.

- Простите. Думаю… мне это приснилось.

- Впредь не беспокойте полицию по пустякам.

Слава богу, хоть браниться не стали!

Герман взял было бинокль в руки, но передумал и положил в ящик стола. Пусть лежит там от греха подальше.

Наутро он первым делом взглянул в окно. Действительно, вместо окон, располагавшихся прямо напротив его квартиры, только глухая каменная стена. Как же он раньше этого не замечал?

Зачем-то юноша подошел к печи, открыл заслонку. Внутри лежал ворох каких-то бумаг. Он извлек их. Старые, выцветшие черно-белые фотографии… Бегло просмотрел. Лица старомодно одетых людей были ему незнакомы. И только один снимок заставил вздрогнуть. На нем улыбалась та самая девочка с бантом! Дата – почти сто лет назад…

Вечером на квартиру заехал хозяин – списать показания со счетчика, проверить, все ли в порядке. Герман отдал ему бинокль и снимки.

- Вот моя двоюродная бабушка, - указал мужчина на снимок девочки. – Почему-то только одна эта фотография сохранилась. Она прожила больше ста лет, представляете? Сначала они с матерью, моей прабабкой, жили в доме напротив, - он показал за окно. – Потом из-за каких-то неприятностей на старой квартире… не помню уже… переехали сюда. Прабабка вышла второй раз замуж, родился мой дед… Снимали три комнаты, позже осталась одна.

 

…Иногда по вечерам Герман отдергивал хлипкую занавеску и смотрел на окна напротив. Теперь он знал, что там нет никаких окон. Но все равно отчаянно щурился и тер глаза, надеясь уловить хотя бы слабый световой отблеск на стене. Увы, без бинокля ничего не получалось.