УРОК ВТОРОЙ (вторник):
глава шестая: "ЛАЗАРЬ" (Лазарь Тазеевич Гадаев)
«Вот. Сидят: Леонардо да Винчи, Микеланждело… где-то там – Репин… Рембрандт – художник для художников… Сальвадор Дали. Если ты будешь ориентироваться на них, то, может быть, воссядешь где-то недалеко, но – ниже… А – если – на вершину саму… Если, у тебя не будет, – вообще (произносит он как-то по-осетински, с неизменным акцентом: `вапше`. У него и у Церетели акцент остаётся неизменным – как им это удаётся – хотя Лазарь здесь, в Москве, уже полвека, как минимум. `Вапше`! – А.К.), – того, кто над тобой… Тогда, может быть, ты дойдёшь, – Лазарь ог-лядывается на меня – улыбается (дружелюбно, свысока, он, помимо того, что старше, – и мудрее – ещё и значительно выше! – осетин! дигорец), – и – сядешь… повыше. Лучше, если у тебя, вообще (`вапше` – А.К.), не будет того, кто… Кто над тобой! Запомни! Это! Того, кто над тобой! Иди на вершину! Там пусто! Может быть… Может быть… (Смеётся… Смеётся… – А.К.) Ты сядешь где-то – под Репиным. Ориентироваться надо – на себя. Пусть! Артём – а я тебе говорю, послушай, послу-шай меня, послушай! – не будет никого над тобою, только вершина, только вершина, только верши-на. Вот меня спросили недавно: “Вот ты… от кого ты исходишь?” Там – речь шла о том, кто от ко-го отталкивается в искусстве. А я им говорю: “От себя”. Им очень понравился мой ответ. Если хо-чешь быть художником…» – Лазарь отрывается от своей модели (в глине, памятник), смотрит на ме-ня оценивающе, медленнее, внимательнее… улыбается…
«Пусть!.. Пусть!.. Над тобой будет одна вершина, Артём! Одна вершина, Артём! Од-на… Пустая! Голая! Пусть никого! никого! никого! не будет над головой твоей! над головой твоей. А я говорю тебе – ТАК!!! – СЛУШАЙ МЕНЯ!!! – а я плохого не скажу… дурного… Слышишь? Не веришь? Слушаешь? А!!!» И он махает со всего маху по глине, со всей своей силы – по глине… де-ревянным молотом-молотком – трамбует… трамбует.
«Ася Якальна, моя тёща (и моя великая – одна из… – бабушка – А.К.), очень не люби-ла, когда я клал варенье в чай и мешал ложкой. … а я ещё звонче мешал и – всегда! – всегда! – клал ещё больше варенья…».
Упрямство. Упрямство нужно художнику. Идти, идти на вершину. На вершину, где только снега. Где никого нет, и не было – до тебя. Вот – поэт.
Или – размешивать ложечкой варенье… всё сильнее и отчаяннее звеня тёще в ухо! Вот – художник слова!
Или – сесть – даже если не пишется, даже, если не написал ничего, не напишешь – сесть, затянуться, выдохнуть в небо и сказать: я поэт! Самому себе. Пусть! пусть себе уходят… ухо-дит прочь! прочь! прочь! – всё лишнее! все лишнее… Те, кто не верит. И – я не буду – ничего писать даже, чтобы доказать это: я поэт! Затянусь… и – выпущу дым только в небо! И – даже – собратьям своим по творчеству: Кукину и Гадаеву – доказывать ничего не буду. Вот это пространство пустого времени, не заполненного ничем, вот эта сама возможность… Сесть и записать… вот это свободное пространство свободы, вот это вольное произрастание событий, не связанных ничем. Вот это дыха-ние самого дня, не заполненного ничем. Безделие, граничащее с вечным кажущимся ожиданием вдохновения. Муза? Любовь? Стихи? И вместо чистого листа бумаги – чистый лист памяти, хоро-ший аппетит, накрытый дружеский стол… Тосты о… “Я поэт”. Это `бэйджик`, как сейчас говорят. Лейбл. Русский поэт. Ша! Пошли все! А, особенно, эта их ``потребительская корзина`` в тысячу долларов! и иже с ними… Без этого – никуда! Да. Поэт. Повесь на грудь. Повесь, чтоб не пристава-ли! Имеешь право! Право! Поэта! У поэта есть права. Ожидать (до конца своих дней пусть!!), ожи-дать и ещё – ожидать сладко! сладко! часа встречи с музыкой! Музой. И – пошли все! Вот это право – на свою жизнь, на жизнь поэта, вот это право – распоряжаться свободно собой, пространством ми-нут и часов, дней, месяцев и лет! – и до конца!.. конца концов! – чистым листом бумаги, оставив за собой права – оставить его незаписанным – дурными стишатами!.. И оставив за собой право – писать то, что напишется ещё, Игорь. Игорь, за это и выпьем! Фёдоров, мой любимый поэт. Аминь! Истин-но! Твоё здоровье, Игорь! Твоё здоровье, Лазарь!
– Помнишь? – говорит мне Лена, жена.
– Помню, угу, – я.
Мы сидим в гостях у Лазаря на том антикварном диване, что раскачивали мы с Леной так дружно целый месяц в свой медовый месяц (задолго ещё и до того, как нам и в голову приходило пожениться [мудрено ли, Лена на полголовы выше… для начала… голубоглазая, красавица… золо-тых локонов блондинка… А пример Александра Сергеевича не стоял ещё у меня перед глазами так живо…]) четверть века назад. Четверть века прошло. По странному счастливому стечению обстоя-тельств – я стал реставратором, по странному стечению обстоятельств – и мебели тоже, по странно-му стечению обстоятельств – и мне досталось не так и давно реставрировать этот диван. ХVIII-ый век. Я пробую задом: туда – сюда: да вроде “жив Курилко” – и не шатается. Сделали хорошо. Ко-нечно, после нас с Леной многие задастые фигуры нынешнего “левого МОСХА” расшатывали это изящное и хрупкое творение русских мастеров-деревянщиков-мебельщиков. Типа Нестеровой, Старженецкой, Дюкова.
(Кстати, хорошо, что Лазарь ни то что `академик `, `народный `, а, даже, не “заслу-женной”, ни “народный”, не “`хороводный`” – никакой, как вся эта братва “от Церетели”. Достойно. Очень. Очень достойно, Лазарь, дай Бог здоровья! Учитесь! Твоё здоровье, Лазарь, – лучший скульптор современности… Позор вам, Я – признаю тебя своим учителем, Лазарь, – один из лучших, талантливейших людей страны нашей [и не нашей тоже].)
По правде-то говоря, мы должны были бы ему приплатить, Лазарю, а не брать с него деньги за работу-реставрацию. Ещё и за “аренду”. Опрометчиво поручив мне, своему ученику, на-блюдать и “приглядывать” за мастерской, Лазарь отправился в “творческую командировку” (раска-чивать другие – чужие – диваны). Чем это заканчивается… вы уже (уж) знаете (и сами, наверное). Правильно, – браком – счастливым.
«Почему я вам рассказал про ложечку и варенья. Почему рассказал вам всё самое не-красивое. А, чтобы вы понимали, что вас ждёт», – заканчивал свои напутствия-наставления Лазарь, когда двадцать пять лет назад мы с Леной пришли “знакомиться” (как бы, в первый раз в его мастер-скую) и получить его благословенье на брак и свадьбу.
– Сейчас для вас начинает идти НОВОЕ ВРЕМЯ, – сказал нам Лазарь, надевая на ру-ки нам, жениху и невесте, уже на свадьбе, в ресторане новые часы, и завёл… сам. Лазарь.
Красавец, любимец женщин и богов… осетиновских. Дигорец! Самый славный из жителей славной Дигоры, мой дядя... учитель!
– А я – против! Против! – встал и воскликнул Лазарь, когда народ уже дружно скан-дировал нам: “ГОРЬКО!! ГОРЬКО!! ГОРЬКО!!”
– А я против!! Против – этого “горько”, неправильно это – `вапше`, – встал и сел на своё место опять Лазарь, Лазарь – спасший нас на несколько последующих минут от этого: “горько! горько! горько! ”, поскольку все полторы сотни гостей накинулись на него и стали ``нукать`` ему: как он не прав, и, что там у них в Осетии не те традиции, что это уже, и только, традиция…
– Я против! – встал и добавил Лазарь. – Я о целомудрии! Я, а я – против!! Сказал Ла-зарь, любимец женщин, богов, муз.
Время пошло… Лазарь.
Дай Бог здоровья. И – твоё здоровье, Лазарь. Лазарь, дорогой…
Лазарь – титан и гений своей Дигоры, Дигории, всей Осетии, России, шире! шире бе-ри! – титан!.. титан!.. Сплав такой есть!!! Крепкий и дорогой – так это он – мой учитель. Я горжусь им. И – уже остался в истории, как его родня и воспитанник.
Учись. Учись, дорогой, я бы сказал тебе, тебе, дорогая, поскольку, надо научиться учиться “вокруг”. Поверь, – важно! Учись видеть и слышать! Вокруг. Учись у тех, кто рядом, кто близко, друг. Учись у тех, кто моложе, кто – сверстник, и – особенно – у тех, кто старше. У тех, у тех, о которых ты лишь услышишь. Учись – у травы и ветра. Учись слушать. И – молчать. Перени-мать и подражать. Учись не бояться. И учись бояться потерять главное. Ты – поэт. Если тебе это так важно. Знать. Ты – имеешь право…
– Он имеет право… Это я вам говорю, – сказал Лазарь моим родителям, когда речь шла о моём освобождении от армии… Мои бедные родители! Они, конечно же, ничего в жизни не сделали, чтобы меня куда-то там выдвинуть или продвинуть! Я, конечно же, служил! Да, ещё чуть было не остался там на сверхсрочную – так понравился начальству (типа “Элвис Пресли”, помнишь, – как он был в армии и чуть не женился там на дочери своего командира… или женился, всё-таки? не помнишь ты?), да и ребята – не оформляли мне документы “на выход”, а свои я (в восьмой раз по-терял): тоже полюбился им, не отпускали, потом звонили по несколько раз в день.
Учись. Учиться надо отношениям между людьми. Учиться любить. Любить и позво-ляться себя любить. Любить и быть любимым самому. Любить и быть великодушным к тем, кто лю-бит тебя. И милосердным к ним, к тем, кто не может и не хочет воспринимать мир – без тебя.
“КАРДИОГРАММА”
А.К.
ПрислУшайся ,
мне кажется я слышу
Как мы я тобою го д ,
и даже больше
На нас возложенную держим
о б о р о н у ,
О с а д у б е с конечно Отражая
Не забастовка , где там ,
А бл-окада, и бед
тугая бьётся плеть со свистом .
И мы с тобой
Сидим в той самой жуткой
Тобой самим “прославленной” недавно
Глубокой чёрной я м е
( верь, чторядом
с нами
близко есть
И даже Много
таких к ак мы,
тишайших ополченцев
хотя, конечно разных.
Петь решившись,
Нам возвращают душу
языка,
приводя в движенье мир рояля
иль арфы
рябь.
Другие
с детским мужество м
сдвигают с места карандаш и кисть;
а третьим
дорог разум–
в этом святое их безумье, верю я )
Да что могу сказать я
когда ты сам
прекрасно сведущ в тайнах жиз ни !
Помню день,
когда
Москва была сама как зимний праздн ик
/ и Огонёк блестел на тротуаре /
Пред ч у в с т в и й сонм
ты
невсилах ни прогнать был
ни расправить :
… “услышим звук невидимой трубы
и мальчик м е ч –как знамя нарисуе т
в своей тетради!..”
( Странная забота
когда на плечи пару лёгких крыльев
прозрачнее небеснейшей лазури
с к л о н и л а Муза,
Б р а т и з р ё к:
“…Да обратится огнь минутный
В свеченья полосу!.. ” Вот – чудо )
Но всё-таки темно и страшно тут
И груб ый Ветер паруса колышет,
НО Все мы в высь глядим
Туда откуда
Глядятся в н а с
П р о с т р А н с т в а З в е з д о п адов в изумлении
и не узнать,и не услышать
Но ВДРУГ…
оттуда слеза л е т и т –--
Лови , лови С корее !!
Эта снег пашёл…
Нина
9 – 17 декабря 1988 г от Р.Х.
Конец главы шестой.
Седьмая...