Комната отдыха и психологической разгрузки поразила вошедших своим нетривиальным решением. Освещение, включившееся автоматически при появлении гостей на пороге, было так продумано, чтобы часть помещения была залита яркими, похожими на солнечный свет, лучами, в то время как другие участки располагались в тени. Стены, выполненные материалом, искусно имитирующим серый природный камень, уходили ввысь, разрезая пространство сводчатыми, узкими окнами в готическом стиле. Дальний торец комнаты практически полностью представлял собой цветной, очень красивый витраж, изображавший двух ангелов, нисходящих с облачного неба вниз. Один из них был препоясан мечом и вид имел довольно грозный, а второй нес в руках оливковую ветвь и имел то умиротворенное выражение лица, которое случается у людей, которым истина открылась однажды и вполне, простая и необъятная, как само небо.
Потолок имел форму высокого каменного свода, и, если бы Йохан не знал, что высота помещения никак не может быть более трех-четырех метров, то иллюзия масштабности окружающего пространства, созданная талантом художника – декоратора, полностью овладела бы его воображением.
Как ни странно, готическая стилистика совершенно не оставляла впечатления мрачности и мистической тайны. Присутствовала скорее атмосфера средневекового замка из рыцарских романов, усиленная военной атрибутикой того времени – в простенках между окнами свое место прочно заняли щиты с затейливой геральдикой. Львы, звезды и розы соседствовали на поле щитов с менее традиционной атрибутикой – встречались образы деревьев, стилизованные изображения замков, крестов различной формы и цвета – и конечно, неизменные ленты с надписями по латыни.
Над щитами располагались отливающие благородной бронзой подсвечники, в которых уютно мерцали электрические свечи, издалека неотличимые от настоящих. Рядом с одним из канделябров был прикреплен причудливой формы металлический шест, навершие которого представляло собой с одной стороны удлиненную плошку с фитилем, служащим для того, чтобы можно было затеплить огонь на высоте не прибегая к помощи лестницы или стула, а другая имела форму колпачка, функция которого была прямо противоположной – погасить свечу, когда надобность в ней отпадала . Почти полное отсутствие драпировки компенсировалось наличием современных эргономических кушеток, расположенных в нишах стен и утвердившихся на широких подпорках, выполненных в виде когтистых лап мифических птиц исполинского размера. Возле противоположной витражу стены комнаты возвышалась кафедра, подобная тем, с которых произносили свои проповеди перед прихожанами католические священники. К доске темного дерева, на которой должна была лежать книга с начертанными на ее страницах словами нравственных наставлений, теперь были прикреплены миниатюрные цифры, отлитые из желтого металла.
Каждая из них напоминала обычный номер, закрепленный на дверях комнаты. Удивительно, но все шесть цифр, были либо шестерками, либо девятками.
Снизу вверх располагались:
Девятка, Шестерка, Девятка, Шестерка , Шестерка и снова Девятка.
Каждый из знаков плотно прикручен к основанию двумя шурупчиками с потайной головкой такого же желтого цвета. Каждый, кроме самого верхнего знака. Он закреплялся всего одним шурупом – ввинченным в отверстие нижней петельки девятки. Первая мысль Йохана была о том, что Чжану просто-напросто не хватило подходящих шурупов и он вынужден был оставить дело незавершенным. Однако, присмотревшись пристальней он заметил, что и расстояние, отделяющее эту цифру от остальных несколько больше однотипной дистанции между остальными цифрами. К тому же Суонг, появившись из-за спины совершенно бесшумно, словно привидение, обратила его внимание на едва заметную точку, находившуюся справа от верхней девятки. Девушка в задумчивости слегка постукивала кончиками длинных сильных пальцев по наклонной плоскости доски, и по ее лицу Йохан догадался, что ей уже понятен ход мыслей капитана.
Чтобы не мешать размышлениям девушки, он открыл так любезно оставленную капитаном Книгу Перемен и углубился во вступительную часть текста. Неизвестный Йохану комментатор весьма последовательно развивал идею древних составителей книги, излагая ее натурфилософию языком современной математики и приводя примеры, переводящие афоризмы книги в плоскость простых, понятных рядовому читателю сравнений и аналогий.
Тем временем Суонг, видимо, завершила поиск решения и попросила у Йохана книгу, попутно растолковывая : «Шестерки и девятки – другое название прерванных и цельных черт в книге. Первоначально так и писали: «Шестерка первая» или «Девятка третья». Так что здесь никакой сложности нет – переводим последовательность в обычный вид и получаем фигуру – тут девушка зашелестела страницами – и эта фигура носит имя «Би», что можно перевести как «украшение» или «декорация», если угодно».
Они огляделись по сторонам – само понятие декорации в этой комнате могло относиться к чему угодно – весь интерьер по сути представлял собой одну большую сцену с обширной и профессионально исполненной бутафорией.
«А что может означать точка возле верхнего знака и ……»
Йохан не успел договорить - Суонг повернула верхнюю девятку вокруг оси, образованной единственным привернутым шурупом – и в результате получила шестерку сверху – теперь можно было убедиться, что расстояния между цифрами стали одинаковыми.
Действие не осталось без последствий – свет постепенно, словно в зале кинотеатра перед началом фильма, стал меркнуть, пока единственным источником света в помещении не остался бронзовый подсвечник над щитом,
Молодые люди подошли к освещенному простенку. По пути Суонг негромкой скороговоркой вещала : «Книга перемен ранее использовалась и как гадательная книга. По одному из методов, который, кажется, именовался «числа цветущей сливы» каждое явление должно быть рассмотрено в его динамике, при которой одна из шести позиций фигуры заменяется на противоположную.
Таким образом можно узнать тенденцию развития ситуации и ее продолжительность. Допустим, если бы в нашем случае заменялась (или мутировала) вторая черта основной фигуры «Би», то сама ситуация «украшения» продлилась бы недолго, не реализовавшись вполне даже на уровне внутреннего плана. Кардинальному изменению подверглась бы сама идея «декорирования», ее внутренняя сущность уже не выражалась бы знаком «Огня», ее сменил бы знак «Творчества»,относящийся к стихии металла.
В нашем же случае мутирует шестая позиция, что указывает на то , что «украшение» практически полностью реализовало себя и готово к переходу в процесс, именуемый в книге…..»
Здесь Суонг замешкалась, разбирая в неверном свете электрических
свечей символы.
Когда она продолжила, в голосе ее появились веселые нотки, будто у школьницы, которая узнала какую-то шалость подруг и едва сдерживается, чтобы не прыснуть от смеха.
«Фигура носит имя «Затемнение» или «Поражение света» …….»
Йохан тоже невольно улыбнулся , с теплотой вспомнив о капитане - даже зная его всего несколько дней, юноша смог оценить природный юмор Чжана, о котором ходило, пожалуй, не меньше историй , чем о его научных подвигах в разных планетарных системах.
Но шутки шутками – а что же все-таки имел ввиду автор загадки, намекнув на переход от декораций к затемнению?
Взгляды молодых людей разом остановились на шесте с фитилем и колпачком пламягасителя, прикрепленном к простенку. Йохан аккуратно снял шест с уключин, подернутых как и все бронзовые детали интерьера, благородной патиной, а Суонг достала из колпачка бережно сложенную записку с указанием кода к следующей двери.