Глава 4
У Владимира все было готово для похода на Полоцк. Едва он дождался вестей от свадебного посольства, в тот же час двухтысячное войско разместилось на быстроходных стругах и отправилось к двинским берегам по знакомому пути «Из варяг в греки». Гребли без отдыха, сменяясь каждые полчаса, не останавливались даже на ночь, поэтому в шесть морских переходов достигли стольного града Полоцкой земли. Здесь Владимир разрешил своим воинам устроить привал, дабы восстановить силы перед решающей схваткой.
Новгородцы подошли к Полоцку настолько стремительно, что Рогволод не успел собрать ополчение. В его распоряжении была только княжеская дружина, да и та не целиком – почти половина ушла с воеводой Семибором на ятвягов.
Несмотря на это, Рогволод решился на упреждающий удар. Но в битве новгородцы, обладая явным численным перевесом, одолели полоцких витязей, заставив тех укрыться за городскими стенами, о крепости и неприступности которых знали все соседи полоцкого князя.
Раздосадованный поражением, Рогволод стоял на сторожевой башне и сосредоточенно наблюдал за тем, как в долине устраивали лагерь Новгородца: Владимир готовился к осаде города.
Легкое прикосновение руки заставило князя обернуться.
- Не горюй, отец.
«Рогнеда, доченька ненаглядная. Подошла – и словно камень с души свалился» - подумал Рогволод.
- Да что теперь, после битвы переживать, - вздохнул он. – Лучше подумаем, как нам быть дальше.
- Новгородец еще далек от победы, - увлеченно заговорила княжна. – Стены Полоцка надежны, непродолжительную осаду мы выдержим. А стоять здесь до лета Владимир не сможет: ни силушки, ни выучки не хватит. И еще, не забывай, батюшка, - Рогнеда повела глазами, - я невеста киевского князя, поэтому Ярополк скоро придет к нам на выручку со своей прославленной дружиной. Не поздоровиться тогда его зарвавшемуся братцу.
- Думаешь, не оставит нас в беде князь киевский? – с сомнением в голосе спросил Рогволод.
- Конечно. Новгородец поднял меч на нашу землю, на наш род, значит, нанес обиду и моему нареченному супругу. Ярополк не замедлит отплатить за нее.
Услышав такие речи, Рогволод приободрился.
- Что нам ждать помощи от кого-то? Сами, не с первого, так со второго раза прогоним робичича и его лапотников в новеградские дебри. Будут знать, каково с Полоцком враждовать. – Так похвалялся князь Рогволод.
******
В осажденном кривичском стане нарастало недовольство. Превосходство войск Владимира становилось все более очевидным.
- Братцы! – Возмутился кто-то из полочан. – Почто с новгородцами воюем? Хочет Владимир взять в жены Рогнеду, так пусть берет. Что нам за дело до княжеских свадеб?
По лицам воинов было видно, что это выступление внесло сумятицу в их мысли. Между тем, новоявленный правдорубец продолжал:
- Как хотите, браточки, а только надо добром ворота открывать. Иначе целый город из-за заносчивой девки пропадет.
- Ты говори, да не заговаривайся, - чья-то тяжелая рука опустилась на плечо буяна. – Как княжну посмел назвать?
Тут неожиданно остальные поддержали своего неспокойного товарища.
- А ведь прав Колбяг, - заголосили они. – Почему мы из-за Рогнеды погибать должны? Ни славы, ни добычи мы от этой междоусобной брани не получим.
- Измена! – завопил Ингвар. С обнаженным мечом он бросился на Колбяга и зарубил предателя, но взбудораженную толпу уже невозможно было образумить.
- Измена, князь! - Еще раз гаркнул Ингвар Рогволоду, который, почуяв неладное, направлялся к скопившимся у городских ворот воинам.
Последний раз послужил Ингвар своему князю верой и правдой, ибо в следующее мгновение был затоптан беснующимися людьми. Полочане бросились открывать ворота, в надежде на милосердие победителя.
Но Новгородцу не нужны были пленные. Ворвавшись в город, Владимирово войско лавиной хлынуло на нестройные ряды защитников Полоцка. Кривичами овладела паника, и в несколько минут от дружины не осталось почти никого. Верные Рогволоду витязи построились у княжеского терема. Малые сыновья его остались под защитой родных стен, а дочь ослушалась, выбежала к отцу в боевом облачении с мечом в руке.
- Ступай в дом, - крикнул князь. – А станет совсем худо – бери братьев и прочь из города!
- Нет, отец. Если суждено погибнуть, то я хочу покинуть сей мир как подобает дочери героя – не от стрелы, пущенной в спину, а в честном бою с оружием в руках. А если Стрибог сегодня дарует нам победу, то желаю я вместе со всеми разделить торжество.
И княжна встала по левую руку отца.
Безвыходность положения придала мужества горстке оборонявшихся. С яростью обреченных рубились они с неисчислимыми противниками, но неминуемое случилось. Пал на землю израненный Рогволод, его витязей одного за другим отправляли к праотцам смертоносные стрелы, княжеского оруженосца изрубили на части боевыми топорами. Новгородцы пошли на последний приступ. Впереди дружины летел на вороном коне Владимир. Сиплым голосом он отдал приказ Добрыне:
- Рогволода и его выродков вырезать без пощады. И найти мне Рогнеду.
- Рогнеда пред тобой, княже, - Добрыня показал рукой на отступающих под напором новгородских мечей воинов.
Приглядевшись, князь увидел, что один из смельчаков был без шлема и его длинные волосы горели золотым факелом, развеваясь на злом ветру.
Пока Рогволоду перевязывали раны, полоцкую дружину возглавила его отважная дочь.
- Становись кругом. Спина к спине! – скомандовала она. Только так еще можно было попытаться отразить атаку.
Признанная красавица, Рогнеда была нереально прекрасна в минуту крайней опасности. Глаза полыхали голубым огнем, голос дрожал от возбуждения и усталости, но жесты были все так же повелительно - спокойны. Она не боялась смерти и не позволяла другим бояться. Ведь варяг должен уходить в мир иной раньше, чем серебро коснется его волос.
Выдержав паузу и подпустив новгородцев как можно ближе, Рогнеда махнула рукой. И сразу слаженно заработали славные на всю Русь кривичские мечи, неся погибель завоевателям.
Владимир не хотел терять своих людей в бесполезной, в общем-то, стычке, ибо судьба Полоцка была уже решена.
- Засыпьте их стрелами. Княжну взять живой. Остальных добейте. – Новгородский князь был беспощаден к супротивникам.
И вот уже почти никого не осталось из доблестных защитников города. Меткие лучники Владимира четко выполняли княжеский приказ. Кто-то проворный из «лапотников», как презрительно называл дружину Владимира Рогволод, забежал Рогнеде за спину, стремительным ударом сбил ее с ног, одну руку с хрустом заломил за голову, другую, судорожно искавшую меч, прижал коленом к земле.
- Вяжите робичицу, да ведите ее к князю, - раздался над поверженной княжной голос Добрыни. Ее вздернули на ноги, скрутили руки за спиной и поволокли к сиявшему от радости Владимиру. Было от чего веселиться! Полоцк взят, путь на Киев свободен, Рогнеда…Гордая Рогнеда в его власти.
Воевода подвел пленницу к Владимиру.
- Твоя раба кланяется тебе, княже! – Добрыня сильно толкнул ее в спину. Она, не удержавшись, упала прямо под ноги Новгородцу.
- Добро! – улыбнулся довольный Владимир.
Рогнеда обожгла его взглядом, полным ненависти.
Добрыня встал около связанного Рогволода и малолетних княжичей. Владимир победоносно оглядел сбежавшихся к нему гридней.
- Пугали нас, что твердыни Полоцка неприступны, что новгородским плотникам не одолеть варягов Рогволода. Вот перед вами Рогволод, - князь презрительно махнул рукой на плененного владыку Полоцка, - а вот и варяги его, - указал Владимир на трупы со страшными, искаженными предсмертной судорогой лицами.
- Осталось еще за одну обиду отплатить, - продолжал Новгородец.
Он нагнулся к распростертой на земле девушке.
- Ты говорила, - прошипел ей прямо в лицо, - что не разуешь робичича. Ты оказалась права, змея. За строптивость свою будешь не женою князя новгородского, а его военной добычей. Развяжите ей руки. – Велел Владимир гридням.
Они перерезали веревки, но мертвой хваткой вцепились Рогнеде в запястья. Девушка поняла, что, согласно древнему обычаю войны, хочет сотворить с ней Владимир. Она предприняла отчаянную попытку освобождения, но люди Новгородца были начеку и не позволили ей вырваться. Владимир зло и больно ударил ее по лицу. Княжна тихонько вскрикнула и упала навзничь.
Рогволод застонал от собственного бессилия. Он не мог защитить любимую дочь, которую по праву победителя собирался взять себе Владимир. Молодой князь давно познал, что воин живет на свете для того, чтобы делать своим женщин, оружие и землю врага.
На глазах у отца и братьев Владимир «насильно поял в жены Рогнеду». Испуг, затем боль метнулись в огромных глазах полочанки, а после она, словно в кошмарном сне, видела лишь то приближающееся, то исчезающее, горящее ненавистью лицо Новгородца.
Она не чувствовала своего тела, и все происходящее воспринималось ею в том полуобморочном состоянии, когда понимаешь, что ты есть, но в каком из миров – определить не можешь.
Владимир упивался местью – не только Рогнеде, но и Ярополку, Рогволоду, Олегу, грозному отцу Святославу – всем, кто неосторожно или по злобе обидел маленького сына ключницы. Он сжимал тело княжны в объятиях, и на беломраморной коже оставались синяки от его немилосердных рук.
- Моя…теперь все мое, - прошептал с наслаждением и, наконец, избавил Рогнеду от невыносимого унижения.
Добрыня поднес взмокшему князю меч.
- Княже, сверши суд свой праведный.
К Владимиру подвели Рогволода и двух маленьких княжичей.
- Будь ты проклят во веки веков! – крикнул Рогволод срывающимся от гнева голосом.
Владимир замахнулся мечом, блеснуло лезвие новгородского клинка. Голова полоцкого князя гулко ударилась о землю. Владимир поддел ее носком сапога.
В ту же минуту на мечи были подняты оба младших брата Рогнеды.
- Что с девкой делать, княже? – спросил Добрыня. – Тоже на мечи?
- Нет, - ухмыльнулся Владимир. – Девка больно сладкая. Останется при мне наложницей.
Этих слов Рогнеда уже не слышала. После того, как Новгородец срубил голову ее отцу, а братья безропотно ушли вслед за ним в светлый вирий, она не смогла удержаться на неустойчивом мосточке, протянутом между забытьем и реальностью, и провалилась в тошнотворное облако обморока.
******
Следующие ночь, день и еще одну страшную ночь Полоцк был отдан на поток и разграбление воинам Владимира. А затем князь повелел сжечь дотла детинец и посад.
- Не стоит, княже, это отныне твоя земля. Зачем ее огню предавать? – вопрошал Добрыня.
- Я хочу искоренить здесь даже дух независимости. Они у меня перестанут грезить о Полоцкой Руси. – Владимир гневно погрозил кому-то неведомому кулаком.
На прежнем месте Полоцк уже не восстановится. Когда город при князе Изяславе будут отстраивать заново, его стены воздвигнут чуть выше по течению Двины. Со времени достопамятного взятия кривичской твердыни останется много кладов. Хозяева поручали земле свои сокровища, а приходить за ними было уже некому, ибо обезлюдел город. Но через полвека Полоцк вновь станет одним из городов «большой тройки». Правнук Рогнеды Всеслав Чародей возведет здесь собор Святой Софии, подчеркнув столичные амбиции Полоцка, и самим фактом постройки собора докажет, что город опять присоединяется к Киеву и Новгороду на правах равного, третьего центра Руси. Но это произойдет уже в следующем, XI столетии. А пока здесь торжествовал свою победу князь новгородский.
Однако массовые гуляния по случаю разгрома дружины Рогволода продолжались недолго. Сочтя, что войско уже достаточно вознаградило себя за удачный поход, Владимир на третий день приказал оставить обескровленный и опустошенный Полоцк. Впереди его ждал Киев.
У стремени княжеского скакуна на тряской повозке в окружении охранников, не спускавших с нее глаз, ехала печальная женщина. Полочане, вышедшие проводить своего нового князя в поход за киевский стол, признали в пленнице дочь Рогволода.
- Рогнеда, это Рогнеда! – перешептывались они, сочувственно глядя на бледную, словно восковая свечка княжну.
- Прощай, Горислава! – крикнул кто-то в толпе. Рогнеда даже головы не подняла: не думала, что обращались к ней. Зато Владимиру понравилось это прозвище.
- Горислава! Это ведь о тебе сказано. Верно подмечено. Сгорела твоя слава, как и слава Полоцка. – Злорадно ухмыльнулся безжалостный победитель.