Провинциальный детектив

Таня Степанова
На главной улице близ аптеки было совершено убийство.
- Кого? Зачем? - шелестели, тревожно оглядываясь, прохожие.
- Надо, значит, было… - веско отвечали полицейские, по паучьи опутывая красной нитью целый квартал.

Дождь вколачивал следы преступления в пахнущий жарким дурманом асфальт, и лишь виновник беспорядка спокойно лежал, разметав длинные светлые волосы по мостовой, глядя широко раскрытыми глазами в грозовое летнее небо.

Из отдела по борьбе с бандитизмом прислали следователя Клару, хмурую девушку с тонкими губами, которая, заглянув в глаза убитого, увидела там созвездие Большой Медведицы, из чего сделала вывод, что убийство было совершено ночью.
 
- Где-то, между вечером и утром - решительно сказала она осаждавшим репортерам.
 
Ах, как пели птицы в этот день! Заливаясь в немыслимых трелях, вдруг резко обрывали их, несясь в стремительном полете к теплым лужам в поисках своих глупых птичьих отражений, и, не находя себя в мутной ряби, сердитые, возвращались на скользкие ветви.

В левой руке убитого увядал стебелек ландыша.
- Торговка цветами… - пробормотала задумчиво Клара и, не мешкая, отправилась к торговке цветами, которая жила совсем недалеко в маленьком подвальчике.
 
- Это вы? - прямо спросила ее Клара.
- Не я, - ответила торговка, вплетая полевые цветы в мокрые косы своей дочери, - подай-ка мне вон тот цветочек! И уходи теперь, ищи, под чьим балконом ландыши растут…
 
Ландыши росли под балконом старого пожарника. Такие беленькие и хрупкие, с нежнейшим ароматом детства.
- Не я, - засмеялся пожарник, - дитя мое, я мог когда-то остановить поток неумолимой лавы даже из Везувия... Теперь же я не способен уследить за тем, кто мог сорвать цветок под моим балконом...

Клара брела по серой улочке, подставляя узкое лицо теплой моросящей влаге, и думала о том, что жизнь в маленьком городе – странная штука; все тихо и спокойно внешне, а в недрах этого покоя гнездится необъяснимый беспорядок чувств.

- Какие, впрочем, глупости! - рассердилась Клара и постучала в ворота городской ратуши.

Бургомистр сидел в глубоком кресле, грыз ногти и, не отрываясь, смотрел в пол.
  - Не знаю, - сказал он, - обычно у нас умирают сами, а этот музыкант... он мяса не ел. Вы можете себе это представить: все горожане в парке собираются на летний праздник, жарятся перепела, на вертелах бараны истекают жирным золотистым соком... Бургомистр торопливо сглотнул, и в первый раз взглянул Кларе в глаза.

- Вдруг этот музыкант... убитый, является и говорит, что мясо есть не будет... Вы понимаете меня?
- Понимаю - кивнула головой Клара и вышла, осторожно прикрыв за собой тяжелую кованую дверь.
- Убийство! Настоящее убийство! - пронесся мимо с веселыми криками замурзанный мальчишка, насильно всовывая в руки свежий номер городской газеты.

Темнело, когда Клара подошла к ограде дома, где жил убитый. Сквозь редкую зеленую решетку был виден абрикосовый сад и небольшая скамейка, на которой сидели мать и отец музыканта. Они держали друг друга за руки, и улыбались тихо и отрадно...
 
- Ну, что у Вас там? - нетерпеливо спросили Клару полицейские, промокшие за весь день до нитки, охраняя главную улицу, аптеку и убитого.
- Карл! - присела рядом с лежащим человеком Клара, и нежно провела рукой по его мягким, покрытым влажным бисером волосам, - вставай, Карл, идем отсюда поскорей!
 
Она помогла подняться Карлу, который приветственно махнул оторопевшим полицейским. Потом он обнял Клару, и они спустились вниз по направлению к озеру и полуразваленной крепости. Больше их никто не видел, за исключением чумазого мальчишки-разносчика газет, он позже утверждал, что Клара шла и смеялась, играя длинной низкой кораллов, а Карл нес в руке кларнет.



Германия, март 2001г.