Город
Она шла по улицам города. Они были пустыми и тихими. СОВСЕМ пустыми. Людей не было. Они ушли около пяти лет назад. Небо заволокло тучами, такими черными, что казалось, и дождь из них будет такой же черный.
Поздняя осень. Неприятный, холодный ветер гонит по земле грязно-желтые листья, развевает полы ее плаща, морщит свинцовую поверхность луж, раскачивает обнаженные ветви деревьев, а те тихонько поскрипывают. Жуткий скрип. Мокрые дома глядели на нее пустыми глазницами, стекла местами были разбиты, местами их вообще не было. Стены домов потрескались и обкрошились, будто по ним упорно били огромной булавой, а кое-где лежали в руинах.
Да-а. Не таким она себе представляла этот город. Не таким...
Она сворачивала с одной улицы на другую, медленно приближаясь к цели. Темный путь. В воздухе витает что-то недоброе. Совсем недоброе. Не сам этот город вымер, ох, не сам.
Хотя, постой, кто-то остался. В конце своего пути она ощутила еле заметный отголосок энергии, хоть до ее источника оставалось порядка четырех улиц. Сердце ее забилось быстрее. Она ускорила шаг, потом побежала. Тяжелые, обитые железом подошвы кирзачей гулко топали по булыжной мостовой. Висящий за спиной автомат - двухкилограммовая дура - колотил по локтю, два пистолета шлепали по бедрам. Светлая недлинная косичка болталась по спине, длинная челка выбивалась из-за уха. Начался дождь.
Почти. Уже совсем близко...
Она вылетела из проходного двора и остановилась как вкопанная. Перед ней, посреди огромной площади стоял полуразрушенный храм.
Мрачно и упорно возвышался он над площадью, летящий в высь, прекрасный и гордый когда-то, но не сломленный и сейчас, с живым существом внутри, он казался последним оплотом людей в этом старом городе.
Готический стиль, примерно конец Xlll века - начало XlV, определила она.
Она медленно приблизилась ко входу, каждой клеточкой тела ощущая всю мощь, все величие и величественность, старость и святость этого места, темный и могучий дух храма, энергию, которая наполняла каждый камень, каждую доску постройки.
Дождь закончился. Ветер стал холоднее и пронзительнее.
Она запахнулась, но не стала застегиваться. Подошла к тяжелым дубовым дверям, толкнула, и они беззвучно открылись. Она зашла внутрь и закрыла двери. Огляделась.
У противоположной стены стоял каменный гроб со сдвинутой крышкой. Центральная башня над сердокрестием была полностью разрушена, как и само сердокрестие и часть прилегающей к нему крыши и стены продольного нефа. Одна из западных башен и хор лежали в руинах. Окна были без стекол, в них задувал ветер. Неказистый вид. Но энергетика здесь... Мама не балуй. Если и правду говорят, что в этом городе птички водятся, то сюда они точно сунуться не посмеют.
Она прошла до центра зала и посмотрела направо. У западной стены, у алтаря кто-то лежал. Она бросилась вперед. При ближайшем рассмотрении кто-то оказалось девочкой - подростком в грязном драном неферском наряде с размазанным по лицу черным карандашом. Девочка одной рукой придерживала бок, на рубашке с той стороны виднелось кровавое пятно. Девочка слабо застонала, открыла глаза и уставилась на пришедшую. Потом еле слышно спросила:
- Ты кто? Ты с ним? - Девочка с хрипом вздохнула. Она умирала.
- Я не с ним, - пришедшая опустилась на колени перед девочкой. Она ее узнала. Девочку звали Лиза, она пропала в прошлом году из одного поселения беженцев этого города. Бесследно.
- Лиза! Ты меня слышишь? - Увидев, что девочка теряет сознание, пришедшая похлопала ее по щекам. Потом, увидев, что ребенку совсем плохо, она отстегнула с пояса флягу и дала глотнуть девчушке. Та закашлялась и открыла глаза.
- У меня есть то, что Он ищет. Ему надо это уничтожить.
Свободной рукой Лиза сняла с шеи амулет.
"Или это уничтожит Его. О, черт. Силы амулета хватит, чтобы взорвать этот город к чертям собачьим."
- Ты правильно думаешь, - девчушка протянула пришедшей амулет. - Возьми себе. Мне он уже не пригодится. Как тебя зовут?
- Анна.
- Анна... Уничтожь Его, пожалуйста.
- Меня за этим сюда и прислали.
- Вот и хорошо. А мне пора.
Лиза вздохнула и закрыла глаза. Она умерла.
Анна встала, подошла к виденному ранее гробу, сдвинула крышку так, чтобы в нее пролезло тело. Потом сдернула драпирующую западную стену ткань. Огромный кусок материи свалился вниз. Анна не растерялась, достала нож и отхватила от ткани половину. В нее она завернула тело Лизы, другим куском закрыла дно гроба. Сверху положила тело. Прочитала над ним заговор против тлена, задвинула крышку гроба, потом прочитала охранный заговор. Все. Сюда никто не сунется.
- Я еще вернусь, Лиза. Я убью Его и вернусь.
Анна вышла во двор, предварительно вынув из сундука с инструментами (подобный держали раньше на всякий случай во всех общественных зданиях), который она заметила еще на входе, лопату. В закутке у относительно целого куска стены она вырыла неглубокую могилу, чтобы потом не надо было возиться. Она чувствовала, что тело Лизы сейчас хоронить не стоит. Почему – не знала, просто чувствовала.
Потом Анна вернулась в храм. Посмотрела на икону у алтаря (со стены ее кто-то снял). Светел был лик Божьей матери с младенцем. "Дай мне сил на эту борьбу, Святая Дева..."
Потом Анна потянулась к пространству храма, вбирая энергию, накачиваясь под завязку. Она сознательно шла на это, зная что цена дорога. Но не резон было искать другой источник энергии в этом городе, тем более, что времени мало, а расплачиваться возможно и не придется.
Все. Здесь ей делать больше нечего, по крайней мере, сейчас. Анна вышла из храма. Достала сигарету, закурила. Постояла с четверть часа, медленно затягиваясь губительным дымом. Отбросила окурок. Сняла со спины автомат. Зарядила. Высоко в небе, почти не различимо мелькнула черная точка. Но Анна заметила.
- А вот и птичка. Выходи, поиграем.
29-30 марта 2007 г.
Город. Продолжение.
Шаг. Шаг. Шаг. Тяжелые, обитые железом подошвы кирзачей гулко топали по булыжной мостовой. До боли знакомые улицы и переулки. Как же они ей надоели! Хоть один плюс – птичка больше не летает где-то в небе. Образ мертвого крылатого чудовища встал перед глазами Анны. Да, на счет того, как его убить и чего он боится, Анну явно дезинформировали. Такая семиметровая черненькая красавица, кожистая, с шипами, идущими вдоль всего хребта, а на хвосте еще и по бокам. Шкура, ну, не то, чтобы совсем не пробивается, просто пробивается не во всех местах, и не всегда. А на глазах – веки быстрого реагирования. Но не такого быстрого, чтобы старый добрый «Грач» вместе с автоматом не смогли глаза достать. А у Анны, при оперативном прошаривании по карманам и набедренной сумке, оказалась еще и сунутая зачем-то при сборах противотанковая граната. Как это она ее раньше не почувствовала? Ну, ничего. Ящурка заметила, да вот только маневренность у нее невеликая была, вот и помацали ее чуть-чуть совсем.
При воспоминании о птичке у Анны болезненно задергало края раны на руке, нанесенной одним из шипов на хвосте этой гадины. А может, просто грязь попала? В любом случае, Анна умрет, и только от нее зависит, сколько она еще продержится. Потеря крови, плюс ее заражение, повреждение каких-то внутренних органов, да еще потратилась она черт знает как. Регенерация не идет. А когда она будет у храма – будет уже поздно. Точнее – некогда. Главное – успеть последнее намеченное дело – похоронить тело Лизы. А смерть, даже собственная – это потом.
Шаг. Шаг. Шаг. Осталось четыре квартала. Сука, далеко. Но надо идти, пока силы есть. Идти. Идти. Идти, тупой болью отдалось в мозгу. Идти.
Эта мысль давала Анне силы удержаться на ногах. Она шла, превозмогая нарастающую тупую боль в висках и руке. Ног она уже давно не чувствовала.
Только прикончив ящурку в отдаленном от центра квартале города, Анна вынула из чудом оставшейся в живых набедренной сумки дышащую на ладан рацию. Удивительно, как она продержалась так долго под ударами земли, камней и бока Анны. Еще удивительней было то, что она худо-бедно заработала. Анна связалась с дежурным пунктом, обрисовала ситуацию, договорилась, чтоб за ней прислали кого-нибудь. Ее знакомый дежурный Артур пообещал лично явиться за ней. А потом рация вырубилась. А Анна пошла к площади.
Город как будто давил на нее со всех сторон, не хотел видеть ее в своих пределах. Пустыми глазницами полуразрушенных домов смотрел он на нее. Тяжелый взгляд.
Низкое небо нависло облаками над городом. Вдруг начался дождь. Холодная влага понемногу смывала с Анны кровь, грязь и пот. Дождь омывал улицы, переулки, дома, поил ту жалкую, еще оставшуюся в живых растительность.
Над городом зависла тишина, и только шум дождя разрывал ее, казавшийся бесконечным, поток. Да еще напряжение, готовое вмиг порваться, лопнуть, как невидимая нить, давило, сжимало грудную клетку. Вдруг тишину разорвал дикий вопль, перешедший в крик.
- Да, убила я твою пташку, и что теперь? ТЫ МЕНЯ ПРЕСЛЕДОВАТЬ ЗА ЭТО БУДЕШЬ???
Но город молчал, тупо уставившись на нее выбитыми окнами. Ему было все равно. А Анна снова двинулась вперед, не останавливаясь и не оглядываясь. Вот и храм. Как же долго она до него шла.
Двери храма, казавшиеся ей в первый день такими легкими, сейчас будто бы были из чугуна. Девушка с трудом распахнула створку двери и почти вползла внутрь. Пересекла зал в направлении каменного гроба, по пути восстанавливаясь, насколько тело выдержит. Потом сдвинула тяжелую крышку гроба, откровенно поддерживая свою физику собранной энергией. Ничего, здесь еще ее столько, что о-го-го.
Анна выпрямилась и вытащила тело Лизы из гроба. Потому Анна не похоронила ее тогда, вначале пути, что должна была принести ей доказательство смерти врага. Анна знала, что дух Лизы все еще здесь, что он ждет.
Девушка положила тело на пол, развернула ткань. Да, заговор нетления у нее хорошо вышел. Теперь осталось вызвать дух, чтобы выполнить обязательство. Анна вынула мелок, очертила вокруг себя и тела круг, потом вынула кусочек шкуры ящурки, добытый с таким трудом. Настроилась на видение, потом призвала духа. Дух завис над телом. Анна показала ему кусочек шкуры. Вложила его в руку тела.
- Вот, я выполнила обещание. Ты свободна.
Дух совершил нечто похожее на кивок головой и исчез.
Анна сидела на холодном каменном полу. Время как будто остановилось. Она чувствовала нарастающую боль в боку, ком в груди. Дышать становилось тяжело. Перед глазами поплыли темные круги. Анна поняла, что регенерировать уже не сможет. На данной стадии ее повреждения были несовместимы с жизнью.
Громыхнул раскат грома. Сверкнула молния. Странно, ведь на дворе поздняя осень. Дождь пошел сильнее. Усилился ветер. Он гнал по мостовой листья, срывал их с веток деревьев, морщил свинцовую поверхность луж. Это был уже не тот город. Злая воля не держала его. Старые дома как будто вздохнули спокойно.
Через час в город прибудет отряд во главе с молодым Артуром, но они не успеют. Они привезут тела Лизы и Анны в родное поселение. Анна Бесстрашная станет еще одним героем нового времени.