Жан лежит дома, рядом чашка уже скисшего молока и заплесневелый батон. Кожа Жана обтянула кожу, щетина превратилась в бороду, он похож на лик святого со старообрядческих икон. Он лежит и смотрит в потолок пустыми глазами. Под его окнами расселась компания молодежи. Пьют дешевое пиво из двухлитровых пластиковых бутылок, курят, хохочут, щупают девок, те визжат. Кто-то пытался играть на гитаре, но заснул, включили радио. Городскую ФМ-ку с достижениями отечественной и иностранной поп-музыки. Через каждые десять минут рекламные блоки длинными очередями.
Жан лежит, он уже много дней ни о чём даже не думает. Просто лежит, иногда переворачивается и лежит дальше, иногда ходит выпить воды из-под крана или отлить. Это вся его жизнь сейчас. Ещё раз приходила Елена, уговаривала, просила, а потом раскричалась, назвала горделивым огарком и ушла. Вряд ли Жан что-то понял из её слов. Он был выключенный, сломанный. Он как бы умер, только сердцу об этом не сообщили и оно продолжало зачем-то гонять кровь по сосудам.
Жан повернул голову, совершил нетипичное движение. Потом посмотрел в окно – еще одно. Наконец, привстал, опершись на локоть. Молодежь ржала, обильно матерясь и давясь пивом. Хрустели сухариками и чипсами, совершенно не обращая внимание на радио. А там шла программа "Песни нашего двора". Совершенный отстой: любой житель города мог послать запись и ее крутили, прося зрителей голосовать. Самые хиты набирали по несколько десятков звонков, за многие песни никто вовсе не голосовал. Сейчас пела некая Мария, звезда ночного клуба "Belle", самого понтового в городе, где бутылка водки стоила пятьдесят гривен, а коньяк от сотни. Там отдыхала только золотая молодежь: дети крупных чиновников и городских олигархов.
Песня закончилась, пошёл рекламный блок клуба, в котором каждый вечер живая музыка, пение великолепной Марии. Жан плакал. Сперва тихо, а потом рыдал, спрятав лицо в слежавшуюся подушку. Он услышал голос Марички и вдруг понял, что не хочет умирать, не увидев её. Он же собрался умирать, лежал и ждал смерти, точнее просто лежал, ни о чём не думая. А тут её голос. Пусть она пела не во всю силу, пусть неправильно, но это её голос. Он пробудил в Жане воспоминания. Все эти бесконечные сцены с выступлений на различных конкурсах, где они всегда выигрывали.
А ти їй правду розкажи
Яка чудова майська ніч
Весна іде красу несе
А тій красі радіє все
Сцена из прошлого №7. Хор школы выступает на смотре в Алуште. Собраны коллективы со всей Украины, да ещё около десятка зарубежных участников в основном из России. Особо выделяется хор из Билибино, Чукотский автономный округ. Там расположена АЭС, которая даёт электричество за полярным кругом. Денег много, костюмы роскошны, их возит двухэтажный автобус, они живут в дорогой гостинице и кушают в ресторане. Не то что хор Жана, который ютится в комнатах полуразрушенного общежития, ездит на выступление общественным транспортом, а питается пирожками в дешевых столовках. Жан успокаивает себя тем, что неважно сколько денег, важно, как поют. В который раз подходит к Маричке, повторяет советы, успокаивает. Её иногда может заклинить и тогда голос звучит несколько топорно, не так волшебно, как обычно. Перед выступлением, целует её в лоб. Это такой обычай, на счастье, это самый волнительный миг для Жана, ощущать её так близко, губами чувствовать нежность её кожи, вдыхать её запах.
- С Богом!
Мари выходит и начинает петь. Жан сжимает кулаки, чтобы не зарыдать. Потому что Мари поёт, как богиня. Весь зал умолкает и ни у кого не остается сомнений, что первый приз придется отдать этим нищим из какого-то жалкого городишки на границе с Россией. Мари поёт, а руководители других коллективов начинают досадливо ёрзать. Какой смысл выступать после неё? Тут вручить награду этой блондинистой сучке и закончить смотр. Аплодисменты, Маричку несколько раз вызывали на сцену и она спела ещё раз, хотя это и было не предусмотрено программой.
Жана вызвали в оргкомитет, что-то грубили, явно награда должна была достаться кому-то другому, а теперь куда ж деваться. Когда вернулся, увидел, как руководитель хора из Билибино увивается вокруг Марички. Что-то говорит, а она кивает головой. Отрицательно. Билибинский товарищ увидел Жана, раздосадовано махнул рукой и ушёл.
- Что он хотел?
- Предлагал переезжать.
- Куда?
- Туда.
- В Заполярье?
- Да. Обещал квартиру и зарплату. Говорил, что у них директор станции большой любитель пения, денег на это не жалеет.
- Там же зима круглый год!
- Он предлагал попеть несколько лет, подзработать денег.
- Зачем это тебе нужно!
- Деньги? Я же нищая.
Она улыбается и смотрит на Жана, как на ребёнка. Она не должна на него так смотреть, он преподаватель, он опытнее её и знает жизнь!
- У тебя такой талант, такой талант! Ты богачка!
- Меняю талант на деньги.
Она грустно улыбается и уходит. Жан смотрит ей вслед и чувствует, как хочет её. Побежать следом, догнать, схватить, впиться губами в губы… Жан отворачивается, трясёт головой, чтобы придти в себя.
На заключительном банкете в столовой какой-то турбазы, говорятся тосты, вино льётся рукой, к Жану подсиживается какой-то мужичок со скользкими глазами.
- Хочешь подзаработать?
- Что?
- Подзаработать хочешь?
- В каком смысле?
- У меня кабак в Партените, мне на сезон певица нужна.
- А я причём?
- Поговори с той, блондинистой, она же из твоего хора. Проживание и питание, зарплата сверху – семьдесят гривен в день. Половину зарплаты тебе. А мне она будет отдавать половину того, что посетители будут дарить.
- Что вы такое говорите?
- Хорошие условия! Отдохнет девочка, фруктов наестся, наплавается, загорит, а то видишь белая какая. Устроишь?
- Я не продаю людей!
- Да я и не прошу её продавать! У меня ж кабак, а не бордель! Только петь! Она хорошо поёт, посетитель, когда её услышит, щедрее будет. Мне выгодно, девочка денег подзаработает и ты не в накладе. Чем плохо?
- Нет. Её дома родители ждут, они у неё состоятельные, им деньги не нужны.
- Странно. Чего ж тогда она в стоптаных кедах ходит, если родители состоятельные?
- У богатых свои причуды.
Жан отворачивается, показывая, что разговор окончен. Пьёт немного, всё поглядывает на Маричку, которая сидит за соседним столом. Ему кажется, что сейчас она повернётся к нему и пригласит на танец. Или подсядет рядом. Что сегодня их роман продолжится, теперь навсегда. Наверное, это действовал Крым, шум прибоя, воздух, вино.
Вышло всё по-другому. Жан шёл с туалета по дорожке обсаженной кипарисами, когда услышал её голос. В кустах. Осторожно заглянул и увидел, как тот же скользкий мужичок разговаривает с Маричкой. Суёт ей в руки какие-то деньги, хватает за локоть. Ничего страшного в этом не было, но Жан вспыхнул, бросился в кусты, сбил мужика с ног, бросил ему в лицо деньги, схватил Маричку за руку и увёл. По той же дорожке, с моря дул прохладный ветер, луна выглядывала из-за туч, не нарушая уединения сумерек. Жан хотел прижать Маричку, хотел поцеловать и рассказать про свою любовь к ней. Он хотел это сделать сразу, но откладывал, назначал всё новое место: вон возле того сломанного кипариса, возле поворота, возле белой скульптуры. Он так и не сказал, а Мари вырвала свою руку и сказала чужим голосом:
- Не надо бросаться деньгами, если они не твои.
- Он хотел предложить тебе петь в каком-то прибрежном кабаке!
- Я ни разу не была на море. Ни разу! И я с удовольствием бы пожила здесь и денег бы заработала!
- Но у тебя талант…
- Плевать я хотела на этот талант!
- Так нельзя!
- Можно! Мой талант у тебя в голове! Отстань от меня, не мешай мне жить!
Жан хотел что-то сказать ей или просто поцеловать, сделал шаг к ней, она оттолкнула и ушла в ночь. Жан долго стоял и глубоко дышал. Потом пошёл топиться, но заблудился и не нашёл дорожки к морю.
Жан встает с дивана. Он хотел вскочить, но сил не было, ноги будто ватные и круги перед глазами. Идёт вдоль стенки в ванную, там смотрит в зеркало. Впервые замечает себя. Кривится, кивает головой. Он не хочет, чтобы Мари видела его таким. Хватает помазок, мылит щеку, берется за бритву. Но рука дрожит, сам Жан расплывается в зеркале, не видит, где брить. Садиться на краешек ванной, тяжело дышит. Идёт на кухню. Там заглядывает в холодильник – пусто. Ищет по шкафам, находит початую пачку вермишели. Набирает кастрюлю воды, ставит на огонь, ломает вермишель нетвердыми руками.
Жан сидит перед миской вермишели. Спрыскивает её подсолнечным маслом, солит. Ест медленно, тщательно пережевывая. Съедает пол-тарелки и возвращается на диван. Лежит больше часа, возвращается и доедает.
Через три дня Жан смотрит в зеркало и остается доволен своим видом. Худ, но не похож на приведение, гладко выбрит, подстрижен, одел парадный костюм, который пошил для выступления на фестивалях, снял гипс с руки. От прежних синяков и ссадин почти ничего не осталось. Маленькими ножничками стрижет себе волосы в носу. Смотрит на часы. Это командирские часы, подаренные ещё дедом. Выглядят серьёзно, не то что всякая китайская дрянь за три гривны. Жан поправляет волосы и выходит из квартиры.
Решает проехаться на такси – деньги есть, он одолжил сразу у нескольких знакомых. Они смотрели на него, как на живого мертвеца. Все знали, что Жан сошёл с ума, ему кто-то сломал все пальцы на правой руке, он лежал и умирал, равнодушный ко всему. А тут на тебе – просит денег. Мертвые так не поступают, значит жив. Люди радовались этому факту, Жан был хороший человек и многие относились к нему с приязнью, но он этого не замечал. Он думал только про концерт. Он хотел услышать Маричку. Про которую только и думал, после того, как пришёл в себя.
Жан выходит из такси, идёт к клубу. На входе два дюжих охранника, внимательно осматривают его. Клуб дорогой, тут фейс-контроль, отсеивают лишних персонажей. Но Жана пропускают, оценив его, как лошка, раздобывшего где-то денег. Таких здесь любят, таких можно крепко потрусить.
В клубе ещё пустовато, Жан садиться за столик в уголку, откуда хорошо видно сцену. Немного волнуется. Вовсе не из-за цен в меню, сейчас он меньше всего думает о деньгах. Только о ней. Хочет её увидит. Вряд ли, чтобы Жан мечтал о дальнейшем. Как она заметит его со сцены, подойдет, споёт для него что-то очень личное. Его любимую песню "Там на калиновім кущі". Он уже перестал на что-то надеяться, он просто хотел увидеть её, увидеть и услышать. Её голос. Жан млеет в предчувствии. Чувствует, как ему становится немного дурно.
- Что будете заказывать?
Рядом стоит официантка с равнодушным лицом, которое ясно выражает, как ей тут всё надоело.
- Бокал вина, пожалуйста.
- И всё?
- Красного, сухого. А когда будет выступление?
- Что будет?
- Выступление, у вас тут девушка поёт.
- Это вы называете "поёт"?
Официантка кривится, Жан испытывает к ней злость, про себя называет тупой бычкой.
- А что вам не нравится?
- Да воет, как собака на луну. Целый вечер проходишь в этом вое, так в голове потом звенит.
Жан хочет сказать, что пить меньше надо, чтобы голова не звенела, но сдерживается, не хочет портить такой прекрасный момент.
- Вина, пожалуйста.
- Да несу, несу.
Официантка уходит, виляя бёдрами. Жан вспоминает, что, вроде бы, в этом заведении любую официантку можно снять на ночь. Так говорили. Клуб получает определенный процент. Наверху есть отдельные комнаты. После двух-трех ночи официанток не дождешься, все работают по комнатам. Тогда напитки начинает разносить охрана. Посетители уже пьяные, им всё равно.
Выступление должно начаться в восемь вечера, но в этом городе пунктуальность не в цене. Поэтому Мари выходит на сцену после девяти. На сцене уже сидят с четверо музыкантов – старые лабухи, которых Жан искренне презирал. Посвятить всю жизнь ресторанной музыке? Лабать шлягеры, получать по десяточке за заказ? Эти люди продали себя так дешево, что были достойны только жалости.
Жан заказал ещё бокал вина и почувствовал, как немного опьянел. Музыканты начали играть, Мари вышла на сцену. Она была в черном вечернем платье, которое облегало её стройное тело. Острые плечи, выпирающие ключицы. На них лежало роскошно выглядевшее ожерелье. Откуда оно? Завитые волосы, подкрашенные глаза, она была хороша. Роковая женщина. Вот подошла к микрофону и запела. Жан мигом потерял ощущение реальности. Когда он слышал её голос, он всегда сразу же утопал в нём. Терялся, забывался. Она действительно хорошо пела, какую-то романтическую дрянь, которая не позволяла ей развернуться, показать силу своего голоса. Но даже здесь, она была прекрасна.
Жан глотнул вина, закрыл глаза и откинулся на стуле, наслаждаясь её голосом. Просидел там все двадцать минут, которые она пела. Объявили небольшой перерыв. Мари ушла, наверное, в гримёрную, чтобы отдохнуть. Жан встал, чтобы сходить отлить. Вышел из зала, стал спрашивать у охранников, где туалет, когда услышал голос. Голос его члена! Он уже забыл и думать про него!
Жан успел отвернуться к стене, когда зашёл Хамло со своими подручными. Хамло громко смеялся и спросил у охранников, пела ли цыпочка. Прошёл в зал. Жан пошёл в туалет и стал над унитазом. Цыпочка? Хотя, это он, наверно, про другую певицу. Да, в таком клубе может быть несколько певиц! Жан заходил в зал, когда увидел Хамла, сидящего за столиком в центре. Самым большим, видимо самым престижным столиком. Он был уставлен тарелками и блюдами с едой, а ещё несколько бутылок. Но не это важно. На руках у Хамло сидела Мари. Сидела не испуганно и вынуждено, а обняв его и смеясь вместе с ним. Она запрокинула голову от смеха, а Хамло мял её тело и жадно целовал ей шею.
- Проходи, чего стал!
Это в зал шёл очередной клиент, но Жан его не слышал. Он смотрел на Маричку с Хамлом и чувствовал, что больше не может жить. Просто не может. Потому что голова сейчас разлетится на тысячу кусков. Шум и ярость, ненависть до скрипения зубов, гнев, перехватывающий дыхание, месть перед глазами, всё в красном свете.
Неизвестно, что было бы. Скорее всего, Жан просто бросился бы на Хамло и был избит, а возможно и убит им или его подручными. Но он потерял сознание. Слишком ослаб, поэтому сделал шаг и осел на мягкое ковровое покрытие. Жана подхватили охранники, им было такое видеть не впервой, они знали, как откачивать человека и в передозе и в перепитии. Сунул два пальца в резиновой перчатке в рот, помассажировали нёбо, Жан начал рвать и пришёл в себя. Ему дали воды и счёт, показывая, что в заведение больше не пустят. Жан расплатился, отдав почти все деньги и ушёл.
Ему было тяжело дышать, он чувствовал страшную тяжесть в грудях и чувствовал, что надо придумать, как избавиться от этой тяжести, иначе он не выдержит.
Отомстить. Это была простая и правильная мысль. Отомстить. Хамло должен ответить. Он лишил Жана нормальной жизни и Жан стерпел. Но забирать любовь, забирать самое важное, что было у Жана! Это был беспредел, за гранью. Хамло ответит. Ответит по всей строгости Жановской ненависти. И эта сучка! Она и не смотрел на Жана, а с каким-то ***м сразу же сошлась!
Жан подошёл к большому каштану и ударил тот ногой. Несколько раз. Потом сказал себе успокоиться. Он должен быть холоден и разящ, как ядовитая змея. Не позволить чувствам всё испортить. Нужен план действий, план который выполнять шаг за шагом, готовиться и нанести удар. Такой удар, чтобы Хамло пал. Жан громко засмеялся, радуясь, что будет отомщён.
- Опачки! Ожил, братишка, а я думал ****ец тебе!
На дорожке возле ночника стоял Стас. Улыбался, оглядывая Жана. Немного дрожал – уже несколько часов не мог найти денег на дозу, а время подпирало.
- Жанчик, ты же мне денюжку должен. Не забыл?
- Денюжку?
- Денюжку.
Стас с наглой улыбочкой подходит к Жану, смотрит на него по-хозяйски, как на собственную корову, что ли. Жан бледнеет, улыбается, скрипит зубами. Стас даёт ему подзатыльник, уверенный в своём превосходстве. Жан вдруг бросается на Стаса. Сбивает с ног, валит наземь и лупит кулаками по лицу, грудям плечам.
- Урод! Урод! Урод! Я тебе покажу денег! Я тебе дам денег! Подавишься, сученок!
Жан бьёт, много крови, Стас уже лежит не сопротивляясь. Жан встаёт, пару раз пинает ногой тело.
- Ещё тебе нужно денег? Ещё?
Тело хрипит и булькает.
- Наркоша хренов!
Жан идёт домой, умывается, рассматривает правую руку. Кулак распух, гипс сняли совсем недавно, а он бил со всей силы, теперь больно. Жан целует руку. Думает, что просто прекрасно. Ему нужна была эта боль, чтобы спастись от другой боли. От той, которая терзала его сердце.
- Спать. Я должен стать сильнее. Спать.
Жан идёт и ложиться, но не на диван, а на кровать. Закрывает глаза и быстро засыпает. Ночью ему сниться Мари, которая стоит на сцене в народном костюме, открывает рот, но Жан её не слышит. То ли он оглох, то ли она не поёт. Он пытается что-то сказать ей, какие-то упрёки, но почему-то не может. Так и давиться словами, которых набился полный рот.
Утром Хамло нежится в постели с Мари. Смеются. Стук в дверь.
- Что надо!
- Шеф, тут дело одно.
- Какое, в жопу дело, когда я отдыхаю?
- По Арсену.
- Что?
- Неприятность одна.
- Ладно, сейчас.
Хамло встаёт с кровати голый. Он крупный, жилистый, с крупной лысой головой. Если не всматриваться, то никогда и не подумаешь, что член. Одевает халат, выходит, там стоит один из подручных.
- Ну, что такое?
- Шлепаря одного замочили.
- И чё?
- Он у Арсена раньше был и сейчас к нему пошёл. Арсен злой, говорит, что искать будет и отомстит.
- Что за шлепарь?
- Стас, он когда-то кикбоксингом занимался, потом сторчался. Гоп-стопом промышлял последнее время. Шестёрка.
- И кто его?
- Да неизвестно. Нашли под утро на дорожке возле ночника. Он там всегда пасся, трусил с пьяных бабки. А то его потрусили. Морду под орех разделали.
- С нашими он дела имел?
- Да какие дела, он шестерка!
- Чего ж за него Арсен так переживает?
- По старой памяти. А ещё к Арсену и так не сильно идут, теперь совсем не пойдут. Вот он и нервничает.
- Надо сказать Арсену, чтобы берёг себя. Чего ж так из-за шестерки переживать.
- Арсен ничего слушать не хочет. Зуб у него на тебя, шеф. Он же думал после Мары главным стать, а тут ты всё держишь, Арсену почти ничего не оставил.
- Да ему и того что есть много. Скажи ребятам, чтоб наготове были. Со мной четыре человека с волынами и двое пусть с бабой ходят.
- С ней?
- С ней.
- Понял, будет сделано.
- Ну, иди, я ещё тут покувыркаюсь.
Хамло возвращается в комнату, ныряет под простыню к Мари. Начинает целовать её и гладить. Она изгибается и смеётся.
Утром Жан сидит на кухне. Перемотал правую руку полотенцем, смотрит на дедовскую двухстволку.
- Нет. Он с охраной, ну уложу, а потом меня. Да он и в бронежилете может быть.
Откладывает ружьё. Думает. Потом смеётся.
- Я его подставлю. Как сынка!
Одевается и идёт в больницу. Отсиживает очередь к врачу.
- Что у вас?
- Доктор, мне справка нужна.
- Справка? Какая справка?
- О некомплекте. Вот.
Жан спускает штаны и показывает пустую шкурку. Доктор сначала пугается резкого жеста, потом удивляется, потом снова пугается.
- Как это?
- Не знаю. Дайте справку.
- Что?
- Справку дайте, что у меня член утерян.
- Не могу.
- Почему?
- У вас неизвестный науке случай.
- Причём тут наука?
- Я же врач, с медицинским образованием, я только по науке могу. Иначе мне перед коллегами стыдно будет.
- За что стыдно? Тут главное, что есть факт отсутствия. Нет его, ведь нет же!
Жан снова трясёт своей шкуркой. Тут в кабинет заглядывает медсестра, конфузится от увиденного и исчезает за дверью. Доктор краснеет.
- Да оденьте вы свои штаны!
- Я одену, только мне справка нужна.
- Я не даю таких справок!
- Хорошо. Тогда я сейчас без штанов и выйду.
- Зачем? Вас в милицию заберут!
- Пусть. Только скандальчик будет и репутацию вашу подмочу. А репутация – дело такое, приобретается годами, а теряется за секунду.
- Вы что меня шантажируете?
- Мне справка нужна.
- Но зачем? Если хотите инвалидность получить для пенсии, так эта справка не будет действительна. Есть исключительный перечень диагнозов, которые служат основанием для назначения инвалидности!
- Мне не нужна инвалидность. Мне нужна справка.
Жан смотрит на доктора так яростно, что тот отводит глаза.
- Ладно, чёрт с вами!
Начинает писать справку об отсутствии полового органа.
- Как вас зовут?
- Биденко Жан Вячеславович.
- Жан?
- Жан.
- Редкое имя. Ко мне совсем недавно Сенека приходил.
- Это ещё круче.
- Вот справка.
- Спасибо.
Со справкой Жан идёт к знакомому, у которого есть фотоаппарат.
- Чет, мне на пару дней.
- Да бери. Ты сам то как? Говорили, что заболел?
- Болел. Теперь выздоравливаю.
- Ещё, говорят, уволился?
- Уволили. За прогулы.
- А я сам ушёл.
- Почему?
- Путешествовал.
- Это дело хорошее. В общем, через два дня занесу.
Вечером Жан сидит на чердаке дома возле ночного клуба. Дожидается, когда подъедет белый "Мерседес". Теперь его сопровождает черный внедорожник. Когда Хамло появляется из "мерса", Жан начинает фотографировать. Площадка перед клубом хорошо освещена, снимки получаются. Рука Жана начинает немного дрожать, когда из "мерса" появляется Мари в облегающем платье. Жан весь дрожит, когда видит в объектив, как рука Хамла по-хозяйски щупает её ягодицы.
- Сволочь, я тебе руки укорочу!
Жан кривится в улыбке и делает снимок за снимком.
Утром печатает фотографии и идёт в кафе возле центрального рынка. Там стоит "бэха" с чешскими номерами и ещё несколько машин похуже. На входе сидит детина, явно с похмелья.
- Тебе чего?
- Мне Арсена нужно повидать.
- А больше ничего не надо?
- Передай ему, что это важно.
- Кому важно?
- Не тебе!
- Ты чё, оборзел!
Детина поднимается, он гораздо выше и крупнее Жана, но тот смотрит на него презрительно и ничуть не боится. Громила останавливается. Соображает, что если человек так уверен, то, может быть, у него есть на это причины.
- Поговори мне ещё тут!
Уходит в середину, закрыв за собой дверь. Через минуту возвращается.
- Заходи.
Жан идёт, верзила хватает его за плечо и прижимает лицом к стенке. Обыскивает. Жан делает вид, что вполне привычен к такой процедуре. Детина ничего не находит и отпускает Жана.
- Иди.
Узенький темноватый коридор, потом зал, с тщательно зашторенными окнами. Жан пытается увидеть, куда идти в этих сумерках.
- Сюда иди.
Жан идёт на голос, натыкается на стол.
- Садись.
Садиться, наконец-то различает фигуру напротив.
- Что тебе надо?
- Хочу кое-что рассказать про Лысого.
- Он тебя обидел?
- Нет, он обидел тебя.
- Что ты сказал?
Жан чувствует руку на своей шее.
- Повтори, что ты сказал!
- Давайте я лучше покажу фотографии и документы.
- Какие фотографии?
- Здесь есть свет?
Щелчок и над столом зажигается лампа. Жан жмурится и несколько секунд ничего не видит. Потом глаза привыкают, Жан смотрит на человека, сидящего перед ним. Невысок, плечист, с волевым лицом, черные волосы, видимо кавказец.
- Показывай, что за фотографии.
Жан выкладывает сделанные им снимки. Сверху отличный ракурс, видно, кто такой Хамло на самом деле.
- Вот.
- И что?
- Вы знаете, кто он?
- Он Лысый, мудак, который вообразил, что он крутой.
- Нет, знаете, кто он на самом деле?
- На каком деле?
- Вот справка. Прочитайте её. Потом ваши люди могут проверить сами. И всмотритесь в фотографию.
Арсен читает справку. Бросает её на стол.
- Что за ***ня! Ты меня за лоха держишь!
- Посмотрите фотографии. Посмотрите на него. На кого он похож?
- На кого?
- На член. Он мой член. Он сбежал несколько месяцев назад и успел сделать хорошую карьеру.
- Что ты ****ишь!
- Ну, посмотрите же фотографии! Там же всё видно!
За спиной у Жана появляются двое парней. Арсен даёт им команду остановиться. Смотрит фотографии.
- ****уться!
- Он член. Он мой член. В это трудно поверить, но достаточно просто присмотреться и всё становиться ясным.
- Нет, не может быть!
- Я не знаю, как правильно по понятиям, но мне кажется, что *** не может быть авторитетом. Хуй есть хуй, а этот подлец называет себя хозяином города. Хотя он даже себе не хозяин, но просто мой член.
Арсен перечитывает справку, потом смотрит на фотографии.
- У тебя нет члена?
- Был, сейчас нет, уже два месяца.
- Может, тебе его отрезали?
- Нет, он просто сбежал.
- Руслан, Анзор, посмотрите его!
- Что посмотреть?
- Член!
- Зачем?
- Я сказал!
Жана уводят, скоро возвращаются. Один из парней шепчет на ухо Арсену, тот крутит головой, словно не может понять.
- Шкурка?
- Да, просто шкурка.
- Позови Любку.
Приводят официантку.
- Ты много их видела, посмотри у него.
- Что сделать?
- Посмотри! Просто посмотри член!
- Ладно.
Жан уходит с ней, скоро возвращаются. Арсен смотрит на официантку.
- Что?
- Я такого ещё не видела. Одна шкурка!
- Иди.
Арсен смотрит на Жана.
- Чего ты хочешь?
- Вернуть его.
- Вернуть?
- Да. Я хочу снова стать нормальным мужиком. Для этого мне нужно вернуть свой член на место.
- Как ты его вернешь?
- Просто приведите его. А я возьму и приставлю.
- Он два метра ростом.
- Раньше он был обычным, когда я его приставлю, он уменьшится до нормальных размеров.
- Откуда знаешь?
- Я уверен. Просто приведите его ко мне. Я верну себе член, а вы – город.
Арсен думает, потом улыбается.
- Он - ***?
- ***.
- Мне он сразу не понравился. Руслан, собирай людей! Забейся с Лысым на стрелку! Сегодня же!
Жан достает бумажку.
- Вот здесь мой адрес. Привезите его мне, очень прошу. Не убивайте, а привезите. Если убьете, это будет для него слишком легко. Пусть будет членом до конца жизни.
- Посмотрим. Анзор, отведи его в подвал.
- Меня, зачем?
- Будешь дожидаться своего члена.
Жана уводят куда-то по лестнице, запирают в маленькой коморке без окон. Жану весело, он сидит на деревянном ящике и грозит Хамлу.
- Всё, сволочь, допрыгался!
Хамло стоит в лесу с битой. Перед ним, висит вниз головой полный мужчина в костюме. У мужчины разбитое лицо и капает кровь.
- Так что, Павел Степанович, не будем акции переписывать? А нам ведь твой таксопарк очень нужен!
Мужчину неразборчиво хрипит.
- Ничего не понятно. Ты головой кивай, да или нет.
Мужчина хрипит, кажется, ругательства.
- Ну, на нет и суда нет.
Хамло замахивается битой и бьёт мужчину по животу. Тот сгибается от боли и тут же выпрямляется, Хамло бьёт ещё и ещё.
- Шеф!
- Что?
- Тут дело срочное!
Подбегает человек с телефоном.
- Что за дело?
- Арсен стрелку забил на сегодня.
- Зачем?
- Не знаю. Собирает всю свою братву, говорят, что злой и предъявы у него большие.
- Значит, не хочет по хорошему?
- Не хочет.
- Собирай людей, поедем на стрелку.
- Бойня будет.
- Бойня – это не страшно. Главное, чтоб мясником быть, а не телком.
Жан сидит в комнатушке, уже потерял счёт времени и немного нервничает. Уже потрогал двери, они не слишком крепкие, можно попытаться вышибить ногой. Но не хочет убегать, надеется, что ему приведут Хамла. И всё разрешиться, как нельзя лучше. Жан не думает, что будет дальше. Не хочет думать. Вернуть Хамла, а там посмотрим.
Слышит шаги. Тихие, вкрадчивые шаги. Вообще-то шагов должно быть много. Арсен, его люди, связанный Хамло. Они должны были идти громко, громко перекрикиваться, возбужденные битвой, пахнущие кровью и смертью. Тут же, будто кто-то крался. На всякий случай Жан вскочил и спрятался в углу. Услышал, как щелкнул замок и двери открылись.
- Эй, выходи!
Женский голос. Знакомый. Жан вспомнил официантку, которая засвидетельствовала отсутствие у него члена.
- Ты спишь, что ли?
- А где Арсен?
- Нет Арсена.
- В смысле?
- Лысый завалил его. И всех остальных завалил.
- Как завалил?
- Да просто, с автоматов. По беспределу пошёл. Арсен только вышел говорить, что-там про *** сказал, а Лысый махнул рукой и братва его стрелять начала. У Арсеновских пистолеты, а у этих автоматы и даже пулемёт. В минуту всех положили. Кто раненный был, того добили. Теперь Лысый в городе главный.
- Сука!
- А тебе лучше слинять отсюда подальше. Скоро сюда люди Лысого придут.
- Чего ты так обо мне заботишься?
- Да моя сестра младшая у тебя училась. Говорила, что хороший ты человек.
- Сестра? Как звали?
- Таня Шевчук.
- А помню, три года назад вы пустилась. Где она сейчас?
- В Греции.
- Зачем?
- Да не волнуйся, не по ****ским делам. Она там замуж вышла, живёт нормально. Ну это, иди.
Официантка выводит Жана из подвала и рассказывает, как лучше добраться ему домой по окраинным улочкам, чтобы не светиться в центре.
Хамло сидит перед губернатором. Тот зол, раскраснелся, кричит.
- Какого *** ты тут войну устроил! Я тебе говорил, чтоб тихо всё делалось! А тут на Украину всю прогремели! Двадцать трупов!
- Восемнадцать.
- Ты меня, блять, не поправляй! Какого ты стрелять начал!
- А такого, что Арсена надо было по-любому убирать. Не сейчас, так позже. Он хотел слишком много. Я решил, что лучше сейчас, а не на выборах.
- Ты решил! А меня спросить? Может, ты возомнил, что ты в области главный? А?!
Хамло спокойно смотрит в глаза губернатору.
- Некогда было спрашивать. Арсен сам на стрелку полез, привез быков своих с волынами. Всю банду. Я и подумал, что удобнее с ними всё сразу решить.
- А не подумал, что скандал на всю Украину, что меня в Киев вызывают на ковёр!
- Арсен был сам по себе, в Киеве у него крыши не было.
- Да Киеву только повод нужен, чтобы меня взъебать! А ты им такой повод дал! Скажут, что у меня тут уголовный беспредел!
- Наоборот, искоренение уголовников. Я трупы надвое поделил. Типа, что они сами друг друга перестреляли. Оружие вложил, пусть менты с прокурорами занимаются, там легко всё получится. Ещё и листовочки по карманам распихал.
- Какие, в жопу, листовочки?!
- Оппозиционные. Что типа одна из банд на оппозицию работала, а другая просто банда, и схлестнулись. Вот оппозиция какая, бандитов себе нанимает. Я уже на телек эту мулю толкнул.
- Толку то от этой мули!
- Да нормально, всё равно Арсена надо было кончать, он же мог на выборах повернуть не туда, планы наши порушить. А нам это не надо.
- Тебе не надо! Не нам, а тебе!
- Мне.
- Смотри, за тебя я огребаю по полной! Пока терплю! Но, блять, ты мне это отработаешь! Выборы через два месяца, ты мне всё отработаешь!
- Базара нет. Знаешь, Владимир Петрович, что я работаю на совесть.
Губернатор падает в кресло и стучит кулаком по столу. Хамло выжидает несколько секунд, потом говорит.
- Вроде листовки везут. Машину целую.
- Листовки? Откуда знаешь?
- У меня человек в их штабе.
- Блять, СБУ не знает, а ты знаешь!
- СБУ зарплату получает, а я на совесть работаю.
- И чего делать?
- Пусть приедет, спалим к ****ям. Я вот ещё списочек по районам составил. Адреса штабов, данные по каждому. Можно бахнуть несколько, чтоб неповадно было.
- Бахнуть?
Несколько десятков молодых людей в черном подбегают к домику над которым помаранчевый флаг. Бросают в окна бутылки с бензином, вспыхивает огонь. Выстраиваются у входи, держа дубинки. Из дома выбегают люди. Их лупят со всей силы. Редко кому удается пройти строй под ударами, большинство падает, им добавляют ногами, пламя разгорается. Вскоре пылает весь дом. Приезжает машина пожарных, потом патрульная машина. Менты видят, кто работает и сразу уезжают. Пожарные ждут, пока люди Хамла прекратят избиение и уедут. Потом начинают тушить. Подъезжает несколько машин скорой помощи. Подбирают окровавленных и перепуганных людей.
По дороге едет на большой скорости тентованый грузовик. Его останавливает гаишник. Подходит, спрашивает у водителя документы, тот лезет за ними, когда из кустов выскакивают парни в черном. Гаишник быстро уходит, водителя и сопровождающего вытаскивают из кабины и бьют. Грузовик отгоняют в поле, открывают двери тента, начинают выбрасывать пачки с листовками. Поливают бензином и поджигают. Скоро горит здоровенное пламя. Через несколько часов остается только пепел. Его заливают водой и лопатами забрасывают в грузовик. Туда же водители и сопровождающего. Закрывают двери и везут в город. Там оставляют возле штаба оппозиции. Когда двери тента открывают, оттуда плещет черная жижа, в которой болтаются двое избитых мужчин.
Роскошный ресторан за городом. Украинские хатки, стилизованная мельница, плетни, колодец, даже вишневый садок. Несколько столиков под навесами заняты компаниями, кто-то говорит тост, когда подъезжают несколько микроавтобусов, из которых выскакивают ребята с битами. Начинают всё крушить. Охранники ресторана пытаются сопротивляться, но видят дула автоматов и падают на землю. Посетители поспешно сбегают. Владелец ресторана ползает на коленях перед Хамлом и просит прекратить. Хамло бьёт его ногой.
- Сучонок! Я тебе говорил, чтоб ты не лез, куда не надо! Говорил! Какого *** ты заказ принял от оппозиции?
- Да откуда я знал, что это они? Заказали покормить тридцать человек – пожалуйста! Я же не спрашивал паспорта!
- А надо было!
- Пощади! Меня лучше убей, оставь ресторан!
- Зачем ты мне нужен, мертвый? Ты мне понявший нужен. И остальные понявшие нужны. Давайте ребята.
Парни начинают все крушить, подносят бутылки с бензином, выстрел. Падает один из ребят. Второй выстрел, падает Хамло. Падает и стреляет сам, крик.
- Сынок, не надо, сынок!
Это кричит хозяин, но поздно. Парни стреляют, потом притаскивают труп хлопца и винтовку. Отец кричит, Хамло стреляет в него.
- Учить надо было пацана!
Хамло ранен, с руки течёт кровь. Его везут в больницу. Потом он возвращается домой. Там его встречает Мари.
- Что с тобой?
Испуганно смотрит на бинты. Хамло хохочет.
- Кровопускание небольшое, не волнуйся. Лучше спой мне!
Хамло сидит с фужером "Хенесси", а Мари стоит перед ним и поёт "Помоги мне". Она хорошо поёт, Хамло бросает фужер, бросается к ней, она прыгает на него, целуются, он, придерживая её одной рукой, несёт в спальню.