С малодушья допустивший резвость
Бесполезных, безнадежных трат,
Я глядел, как наглый и нетрезвый
В комнате моей валялся Страх.
Как казак в степи, как теща в ванне,
Испуская громкий сытый рык.
На меня не обращал вниманья,
Да и я к нему давно привык.
Но однажды все ж от гнева мокрый
(Был момент – как чайник закипел)
Вышвырнул скотину за порог я.
Он не удивился – не успел.
Но пришел в себя, потом ломился
В комнату, кричал, ругался – зверь.
Я ж на два ключа успев закрыться,
Подпирал спиною потной дверь.
Был настойчив он в своих усильях,
И когда же через три часа
Я готов был сдаться, обессилев.
Тихие услышал голоса.
Хмыкнул тип на чей-то возглас кроткий
И затопал прочь, и топот стих.
В скважине ключ путался бородкой –
Я не мог открыть, живой почти.
И вошла Она спасенья духом,
И в заборе бед открыла лаз.
И на плечи положила руки,
И затмила свет ночами глаз.
Так спокойно было, нетревожно
Рядом с Ней, а позже, через лет
Сто спросил зовут Ее как: «Осторожность» -
Обняла доверчиво в ответ.
Мудрая, любимая, ты помнишь
Черный день счастливейших времен?
- Буду жить с тобой, коль не прогонишь, -
Пошутила, я был оскорблен.
Сколько лет сменилось и прошло зим
Не считал – покой струил рекой.
Тип же тот, с кем был я груб и грозен,
Оказался славным пареньком.
С той поры не корчил рож мне постных,
Не глумился надо мной, визжа,
А, напротив, другом звал и в гости,
И в своем кругу мне руку жал.
1984 г.