Словно ветер, в моем сердце гудит пустота. Идеальное место идеально гибнет. Я был бы рад остановить себя перед тем, чтобы не проглотить все, что запихивают в меня. Одевайтесь, точнее, приоденьтесь, к вам иду я, и я уже при параде. Мои губы обветрились, я давно не говорил ни с кем, лицо покрыто слоем пыли и потрескалось под зноем мира. Сердце больше не сосуд с кровью, пожалуйста, не задуйте свечи, пока я не договорю. Но скажу заранее, что ангелы уже готовы меня обвинить во лжи. И каждый вечер я танцую вальс в сомнениях, не понимая, кто же все-таки, моя пара. Лишь только пара губ чего-то боится и прижимается к моему плечу. И кто-то постоянно шепчет нам на ухо:
- Раз, два, три, раз, два, три…
И крутит черным брильянтом револьвера у виска.
Моё время пришло, и я хотел бы забрать тебя с собой.
Мыс, на котором солнце плавило мое тело, с грохотом врезался в океан на 200 миль. Его высота, оттуда горизонт был изогнут дугой. Звезда распластала конечности по бледно-желтой глине, превратив их в ласты. Сегодня ночью я спущусь к воде, там будет карнавал, по прошествии которого всех смоет волной и унесет домой.
А когда птицы запели, во всех клетках с животными поднялась пыль, и там стало пусто.
-Знаешь, я пришла к выводу, что мне нечего ждать, я отправлюсь с тобой, в конце концов, тебе не будет скучно, я надеюсь,- сказала Эмили, чуть улыбнувшись, и я проснулся.
Все выглядело так, словно это ускоренное воспроизведение видеозаписи, облака неслись по небу солнце. Ветки редких кустарников метались под порывами ветра. И Эмили двигалась как-то слишком резко, только губы шевелились в такт словам.
-Сколько я проспал? Часа 2-3? Ощущение что целую вечность,- мои слова произносились с огромной скоростью, на гране искажения звука.
-Суток 15 не меньше. Мне приходилось обтирать тебя водой, чтобы ты не высох, - скорость не сбавлялась.
-Значит я как раз вовремя. Вот и прекрасно.
- Надо не забыть, мы хотели отпечатать свои лица для будущих поколений.
-Точно, было что-то такое.
-Догоняй,- и как только она это произнесла, оказалась сразу же метрах в пяти от меня, лежачего спиной на глиняной корке, чуть приподнятого на локтях.
-Эмили, постой.
-?,- вопросительный взгляд, расплывающийся по моей коже.
-Посмотри на меня,- прошептал я, и она сосредоточила свой взгляд на точке моего лица.
-?
-Ты очень красивая.
Я видел путь, следящий за мной, умственные различия между мной и Эмили. С мыса наблюдался храм неизвестным богам, выстроенный в уменьшенных размерах во имя издевательства над зрением, напоминавший пристанище Дельфийского Оракула. Океанский бриз то и дело проверял на прочность наши объятия. А между нами проносилась стая птиц, рассыпая остатки, осколки знаний. Я опустил ладонь на свою грудь и долго не мог расслышать биение своего сердца. Пришла тишина, которую так долго ждали. Праздник приблизился как никогда.
Я увидел отражение солнца на земле, и указал тебе на это. Ты улыбнулась скромной и самой нежной улыбкой. Ты прикрыла губами мои глаза, попросив не смотреть некоторое время и не думать о солнце. Тепло твоих губ растеклось по векам, окутывая меня облаком испаряющихся слёз на моих и твоих щеках, медленно приподнимаю твои ладони и прижимаю к себе.
Я знаю, я никогда не умел верить в чудеса, но в тот вечер пошел снег. Пошел снег сквозь пыльное стекло на треснувшую поверхность мыса. Из леса вышли звери к источнику, чтобы напиться и замерли в изумлении. Посреди родника возникла статуя ангела, распятого на ветвях каменного дерева. Так я впервые встретил новый год. Кто-то научил меня этому искусству. Этот кто-то теперь ежедневно улыбается мне с каждого клочка листопада, поднимается вверх воздушными шарами, и лопается в небесах, вновь осыпаясь.
От звезд до тела – полет фантазии, полет головы вокруг собственной оси. Опрометчивый поиск путей между собой и океаном. В моих комфортных мыслях плавают куски мрамора, истоков вечности, но там все так же прохладно. Хотя я уже научился напиваться волнами, от воды мне все же тяжело отказаться. Соленая фигура бегущей невесты на берегу наслоилась на мои темные чувства. Эмили шепнула ей что-то на ухо – женские секреты. А я прилег перед водой, упершись локтями в песок, рассматривал свои отражения. Они извивались и искрились светом в водах океана, что трогал меня под ласковым солнцем. Пока не поздно, я укутался поглубже в Эмили. Она улыбнулась, осыпаясь осенней краской, а мне показалось - счастье. Погода изменилась.
Ее шепот все еще гудел где-то в воздухе или возможно это был прибой. Волна медленно подкатывала, задерживая дыхания, размывала слова, начертанные на песке кончиком пальца. Наши чистые отношения с Эмили напоминали квадратную решетку, вписанную в круг. Мне часто приходилось молчать, потому что она часто думала и размышляла. Мы лежали на берегу на мокром от дождя песке, закутанные друг в друга, рисовали вечер, и громко и весело смеялись. Странное место. Полноценное одиночество. Ледяные пустыни Европы наверняка куда более общительны. Ну, или хотя бы там не тычут пальцем в того, кто виноват в смерти целой цивилизации. Эмили же без этого не могла, хоть мы и стремились к притокам рек. Ей постоянно приходилось носить меня, бедняжка. Я висел на ее плече как мечтатель на восточной культуре.
-Как такое может быть, мы растем, мы меняемся, обновляемся, мечтаем, паранойя может быть просто тест, чтобы понять, кто готов ко всему, что ждет впереди, как такое может быть, что ты еще здесь, рядом со мной, сохраняешь веру и не исчезаешь, ждешь чего-то, может быть?
-Видимо тот, кто выбрал меня, тоже чего-то ждет. Главное то, что я выбрал тебя, и, скорее всего именно из-за этого не исчезаешь ты, так как я тоже жду,- на моем лице появилась чуть заметная улыбка.
-Но тот, кто тебя выбрал, это я,- с недоумением прошептала Эмили.
-Вот тебе и ответ на твой вопрос. Главное, продолжай шептать.
И шепот тысячами голосов прокатился по берегу, оставляя волны на песке.
Эмили менялась, менялась с каждой секундой. Во время карнавала ее сожгли на костре, и пока она горела, она менялась незамедлительно, с постоянным ускорением. Я посмотрел ей в глаза, а затем отвел свои в изумлении. Она не была еще настолько безмятежной, как будто у нее никогда не было крыльев, она превращалась, впервые превращалась в Эмили, которую я знал всю последующую жизнь.
-Раскрась меня в желтый и красный, я мечтаю быть осенним кленом, под вечерним солнцем. Слишком частые и плотные рассветы мне надоели, хочу больше закатов! - кричала Эмили. Или: - Мы так бессильны перед временем, а что если отказаться от него, его, наверное, тогда не станет, как ты думаешь, Сиф? Вроде существует такое место, где времени не существует, оно там стоит на месте, вот, наверное, там хорошо. Или:- Посмотри, погода меняется, давай, не отставай, наша очередь, мысленно приблизься ко мне. Или больная и уставшая, она любила задавать мне вопросы про праздники,- какие они?- спрашивала Эмили. А я не знал что ответить, я их сам никогда не видел. По ночам, пока все спят, я молился, упершись головой в землю, за здравие. По ночам я слушал, как шумит ветер пока снятся сны. А с утра смотрел, как она просыпается, умывал ее водой, обтирал полотенцем, улыбался, чтобы ее день начинался лучше всех.
Каждое новолунье кожа Эмили страдала от зуда, каждый прилив я спал.
Я очнулся посреди темноты в комнате. Из-под шкафа выползали пять тараканов, медленно. Все пространство рябило. Из соседней комнаты доносился звук дыхания. Когда я вошел, там уже никого не было, и все та же темнота с рябью.
Та же квартира, та же темнота с помехами. Старая женщина проходит по коридору на кухню, залитую тускло-голубым свечением. Четыре человека с искаженными в безумии лицами, с взглядом в никуда, собирают пластиковых кукол на кухонном столе. Женщина замирает, с ужасом от понимания, она вроде как догадывается, что именно происходит, как будто ей кто-то рассказывал о подобном. Маленький мальчик, лет шести, вероятно ее внук, подходит к ней и спрашивает:
- Кто это?
- Только не трогай их, шепотом произносит женщина.
- Но мне надо на кухню, - Вдруг вскричал мальчик и, сделав шаг вперед, еле задел рукой одного из людей.
Взгляды приобрели четкость, резкая рябь…
Я иду в туалет в темноте. Включая выключатель в туалет, нечаянно задел выключатель кухни. Сквозь щели двери ведущей на кухню пробился свет. Не помню, чтобы я закрывал дверь. Я выключил свет и зашел в туалет. Через секунд 10 свет погас, я решил, что перегорела лампочка. Выходя, попробовал включить свет на кухне, мелкая рябь, он не включился. В комнате работал телевизор. Не разглядев картинки, я выключил его. Как только я отвернулся к нему спиной, он включился вновь, пустые взгляды, резкая рябь.
Какие-то двое знали обо мне в этом месте, и испытывали явный страх от этого знания.
-Та комната передает какие-то сигналы, ты успел уловить?
-Нет, но теперь я могу схематически показать, где примерно он находится.
Мое место нахождения определялось примерно так: левее от реальности движущейся по какой-то спиральной траектории к центру. Витки постоянно сужаются. И мои витки были всегда чуть шире, но я находился за стенкой от реальности.
-Мне нравится видеть четкую границу, где ты изменилась. Я ее не сразу осознал, но сразу почувствовал. Я наблюдал за твоим изменением.
-Хм, и где она? Когда это произошло?
-Помнишь, 7-е ноября, наверное, уже 8-е. Первый час ночи, я позвонил тебе, хотел увидится. Первое твое слово, и я ощутил что-то странное. Когда я перезвонил минут через 30, я был практически уверен в том, что что-то не так как раньше. Ты изменилась в один день. А ночь была укрыта слегка голубоватым снегом и блестела на морозе. Я решил, что ты греешь руки, дыша на них теплом, а ты прятала в ладонях замерзшую синицу, отогревая ее.
Я знал, что она не помнит правды, поэтому я решил рассказать ей иную правду, заранее освобождая себя от будущих вопросов.
А потом мы прошли к маяку на самом краю мыса. Эмили любила это место, как бывает, любят места. Там ветрено и обычно грустновато. Она была в юбке, хотя и редко ее надевала, сегодня она хотела, чтобы я видел ее в юбке. Моя кровать была полна песка с утра, видимо вчера мы гуляли босиком и не сполоснули ног. Мы стояли у перил и смотрели то друг на друга то против ветра, и глаза слезились. И иногда можно было заметить, что что-то висело в воздухе где-то чуть выше и чуть левее, чем уровень глаз. Я от туда обычно брал невидимые ниточки, когда показывал фокусы, но не в этот раз. Она сказала, что будет ждать меня на траве, или это только я так подумал и выдал за действительность. Я пришел на поляну на склоне неподалеку от маяка, но ее там не оказалось, и была хорошая погода, что-то вроде летней с легким ветерком. На маяке мы обычно бывали по вечерам. Я ловил ее дыхание в ладони и складывал себе в карман, чтобы в одиночестве слушать.
Глаза Эмили создавали ощущение присутствия, ярко голубые звезды тускнели перед светом фонаря, который она держала во время ночных прогулок. Не в этот вечер. Я спрятался под одеялом от грозы и прислушивался к шуму дождя. Опять я ищу путь между собой и океаном. Отражение в стекле ухмыльнулось, напугало меня. Холодно. Там, на берегу спокойней. В своих самых темных уголках мыслей я так же сижу под одеялом, слушаю дождь, картина бесконечна. Только спирали повторений постоянно меняют свой диаметр. Лишь последние несколько дней я начал часто находить перья, такого раньше не было. Перья повсюду. На кровати, меж страниц, под ногтями, в волосах, в воде и песке, летают по ветру. Один раз я даже сплюнул пером как проснулся. Эмили ничего не смогла мне разъяснить. Ночь не могла закончиться порванными подушками либо ощипанной птицей. Но с каждым разом мне казалось, что я меняюсь, погода вместе со мной.
Мы начали чаще гулять средь колосьев пшеницы, там я чувствовал себя намного спокойней. Мне казалось, что там я ближе к Богу. Когда я смотрел в колоски, я видел себя, они складывались в толпы людей, делились на колонны, смотрели на меня, словно зазывали к себе:
-Послушай Сиф, это наша усыпальница, мы построили ее для тебя.
Поля становились вселенной.
Еще в детстве я слышал о Боге, что потерялся в темноте лунных кратеров. Он ушел туда, засеивая за собой дорогу, чтобы не потеряться. Пшеничная дорога уходит в небо до Луны. Даже там, на камнях есть поля, но Бог заблудился в одиночестве, не различая даже собственных рук, Он на ощупь написал письмо и отправил его вместе с лунным зайцем на Землю.
-Этот святой сон, беспорядочные прикосновения, массы, тела, что всем от меня нужно?!
-Тише, тише, это просто сон, успокойся.
-Я мечтаю, чтобы меня оставили в покое, я не удовлетворен, я требую сатисфакции!
Пощечина
-Извини, но прошу тебя, успокойся.
-Прости, я не ведаю что творю, что бы я не сделал, прости меня.
-Все хорошо.
-Я не соглашался на свое существование!
Снова пощечина. И меня опять бросило в сон.
-Как я мог сказать тебе? Меня завораживает тьма, мой рассудок мутнеет.
-Помолчи.
-Нет, дай мне высказаться.
Опять провалился в сон.
Мы слышали одинаковые звуки, звуки океана, ветра, птиц, голосов, неба. Эмили злилась на меня за то, что я не мог с ней проводить время, хотя она всегда была рядом, просто мне приходилось лежать без сознания, а она опускалась на колени и смотрела на то, как я сплю. А это было то, чего я хотел. Я хотел спасения. И Эмили была моим спасением. Она наверняка должна была знать, что в последствии все сойдет на нет, в смысле, я никогда не смогу сделать все бесконечным, хотя все уже и так является бесконечным. Но она притворялась, что не догадывается и не знает, ей нравилось то, что этот мир творил с нами, она знала, но никогда бы не призналась. Слезы высыхали, и когда это случалось, она уходила за новой порцией влаги.
Нас окружала вселенная злаков, зовущих меня с собой. Дальше на склоне горы, по которой за облака уходили посевы, среди зеленой листвы стояли махровые домики. Редкие, почти незаметные. Неподалеку, располагалось плато, где раскинулся сад каменных деревьев с родником в северной части.
В следующий раз я проснулся уже зимой, все было в снегу, и вода превратилась в лед. Я лежал в куче пуха и перьев, рядом со спящей на животе Эмили. На ее спине были кровяные подтеки, а мне что-то сильно мешало лежать на спине. Я хотел, было смахнуть пух, и осмотреть раны, но пух оказался оперением крыльев, которые прикрывали все тело девушки. За моей спиной находилась точно такая же пара крыльев только их цвета переливались от темно-синего до вечерне-голубого со стальным блеском, в отличие от безупречно белых крыльев Эмили.
Мышцы были еще слишком слабыми, чтобы можно было хоть немножко взлететь. Мы грелись от костра, в котором сжигали осыпающийся пух. Теперь я знал, что влюблен в Бога, Он занимал практически всю мою голову. Мне требовалось поговорить с Ним, увидеть Его, знать, что Он знает о моей любви к Нему. Тогда я первый раз начал покидать Эмили, уходил на прогулки один, днем, ночью, неважно, она упрашивала меня остаться, побыть с ней, но я знал, что должен найти Его, найти контакт с Ним. Я ходил по полям, в своем уме прокручивая монологи молитв и просто речей:
-Я знаю теперь, что Ты есть, теперь меня никто в этом не разубедит, можешь заговорить со мной, ведь Ты уже показал свое существование, тебе больше нечего скрываться.
А Он все молчал, и с каждым разом молчание все сложнее было принимать, я даже начинал злиться. Да и Эмили постоянно раздражала своим нытьем о том, что ей одиноко, что все вдруг изменилось после появления этих чертовых крыльев, как она выражалась.
-Ты болен внутри!
-Заткнись, я иду за своим сердцем
-Прости Сиф, но я давно уже не чувствую твоего сердца.
-Да что ты вообще об этом знаешь?!
-Послушай, пожалуйста, это пройдет, все переменится.
-Да ни черта не изменится! ... Ладно, прости, действительно что-то не то со мной.
-Да и ты меня прости просто мне очень тоскливо без тебя.
-Так много настроено внутри.
-Это моя ошибка.
-Я знаю. Я знаю, что я не прав, но я просто вернулся и начал насмехаться.
-Давай забудем об этом, у нас еще много всего впереди, пойдем просто прогуляемся по саду.
Мы шли по аллее, абсолютно молча, Эмили любовалась заснеженным садом, а я просто молчал. Просто молчал, смотря себе под ноги, немного расстроенный, абсолютно беспричинно грустный. Тут Эмили меня потрепала за локоть:
-Эй, что ты такой поникший, Сиф, посмотри вокруг как здесь красиво.
Я поднял глаза и остолбенел от увиденного, окружавшее меня пространство непонятным образом обрело название в моей голове: Гефсиманский сад. Дело стояло за малым, оставалось лишь найти подходящее, красивое дерево. Я схватил девушку за руку и потащил ее за собой дальше по аллее. В конце, как я и предполагал, нашлось то, что мне нужно.
-НЕТ!!
-Прости меня!
-Сиф, остановись! Что ты делаешь?! НЕТ! Пожалуйста!
-Извини...
-Мне больно! Прошу тебя!
-Бог не хочет слышать меня, дак пускай увидит мой подарок Ему.
-Нет!
-Я знаю, Ты все же слышишь меня! Смотри, как я Тебя люблю! Тебе придется откликнуться! Прими в дар это распятие!
-Остановись, прошу тебя!
-Она все, что у меня есть, и я отдаю ее Тебе, в знак моей любви! Услышь же меня!!!
Не прошло и десяти минут, как Эмили оказалась висевшей на ветках каменного дерева с проткнутыми руками в районе запястья. На ее лице застыла презрительная улыбка. Долго умирать ей не пришлось, вскоре она превратилась в каменную статую.
-Черт бы вас всех побрал! Где твое милосердие?! Что Тебе еще надо?! Как мне доказать свою любовь к Тебе?! Ну ничего, Ты у меня дождешься, я сам к Тебе приду, прилечу если хочешь, Тебе хватило ума дать мне крылья, а силы у меня уже есть чтобы летать.
Смерть не проклятие, хоть и заставляет детей грустить. Крылья резонируют, отражаются в глазах, и мы сглатываем всё. Ветер пробирает до сердечного мешка. Простите?
Приоденьтесь, я вхожу. Ангел бросает копье сквозь мой зрачок, белый, уродливый свет. Слепой не узнает правды. Тени идеального дня растягивает солнце близь холма.
Должен ли я расписать то, что чувствовал? Имитация Христа, вот что я чувствовал. Даже непосредственное отношение к Создателю, если будет угодно. Глупость Адама и Евы заставляет нас страдать. Нет, не глупость в том, что они отведали плоды древа познания, а в том, что они не захватили плод древа жизни. Ничего, мы еще выпьем вина из Его головы. Дорогой Бог, я полон мух, которые поедают мою сущность благодаря Тебе. Но я выражу Тебе свою благодарность за то, что Ты есть. Знаешь, на месте Адама я бы посадил семена древа жизни Еве прямо во чрево. Она, как Ты помнишь, была его женой.
В конце лета, я взошел на мыс, мыс с которым когда-то у меня было что-то связано, но я уже не могу отчетливо вспомнить что. За последние 6 дней я не разу не поднял голову к небу, и сегодня этого тоже не произойдет. Я заметил под ногами в потрескавшейся от жары глине отпечатки чьих-то лиц, видимо кто-то решил оставить их на память, ну значит, кому надо тот пускай и вспоминает, меня это не касается. Солнце начинало погружаться за океан. Теперь все будут поклоняться мне. Взяв разбег метров в 10 я спрыгнул с мыса в низ. Никакая жизнь не промелькнула перед моими глазами, я падал и улыбался, но за пару метров до воды, улыбка стерлась с лица Земли:
- Эмили …
Иногда я чувствую себя немного странно, как будто так уже было, но не могу вспомнить когда. Как будто кто-то уже вонзал нож в спину, говоря что-то о козле отпущения. Опуская лицо в пепел, я видел, как умирает тот, кому этот пепел принадлежит. И все это бесполезно. Бесполезные монархи, в бесполезном материальном мире. Кто мы, когда раздается шепот:
-Раз, два, три, раз, два, три...?
Небольшой ветер прошел по дальне цветных берегов. Солнце растаяло. Я сидел в высокой траве и разглаживал свои перья на темно-синих крыльях. Единственным желанием было крещение. Может это глупо, но я хотел, чтобы меня окрестили. На самом деле я атеист, потому что у меня есть крылья и сколько бы я не летал там, в небесах, Бога я не видел.