Ни свет, ни заря – 18 декабря 1834 года - Александра Сергеевича разбудил дверной колокольчик парадного подъезда: придворный лакей принёс поэту царское приглашение явиться на бал в Аничковый дворец обязательным порядком, в сопровождении супруги камер-юнкера - Наталии Николаевны. Форма одежды определялась дворцовым этикетом.
Пушкин нежным поцелуем пробудил жену от сладкого сна. Натали любила понежиться по утрам на пуховой семейной перине, и, протирая прекрасные близорукие серые глаза, не сразу поняла причину столь раннего поэтического поцелуя:
- Что случилось, Саша?
- Двору хочется, чтобы ты, моя прелесть, танцевала в Аничкове сегодня вечером.
Натали тотчас радостно вспорхнула с пуховика и, как есть – в ночной рубашенции – улетела босиком в костюмерную отдавать приказание Марфе о глажке белого парадного платья для супруга.
Накануне Царь дал Пушкину взаймы 20.000 рублей золотом на напечатание «Пугачёва», и мысли его постоянно переносились в прошлый век.
В дверь кабинета постучали:
- Входи, Наташа! Что ещё?
- Какую шляпу тебе надобно, круглую или треугольную?
- Я не знаю. Полагаю… треугольную…
- И я так думаю. В треуголке ты похож на царя Павла!
- Нет, не похож. У нас разные носы.
В приёмной зале Аничкова дворца гостей встречал граф Бобринской. Графиня Бобринская,при виде четы Пушкиных,сделала сразу же перепуганные глаза:
- Александр Сергеевич! Вы одеты не по форме! В Аничков дворец гости ездят на бал только в круглых шляпах!
- Что же мне делать? Я попал в шляпный ляп!
- Не волнуйтесь! - вставил слово граф. - Мы всё исправим: у нас есть запасные круглые шляпы для рассеянных поэтов.
Слуги тотчас же принесли «кругляшку». Шляпа была так засалена помадой, что белые перчатки придворного поэта промокли и пожелтели. Пушкин не танцевал. Стоял в сторонке, заложив руки в грязных желтых перчатках за спину. Начался контрданс:
- Государь был великолепен в блестящем императорском мундире. Государыня очень похорошела. Она была вся в белом, с бирюзовым головным убором.
Вальсируя с Наталией Николаевной Пушкиной, Государь заметил, скромно стоящего за колонной, её супруга и после танца подошёл к поэту:
- О чём философствуете, Александр Сергеевич? – спросил ласково, подходя к поэту:
– Что вас сегодня волнует?
- Меня волнует, что в семействе Вашего рода мужчины оплешивливаются ещё молодыми. В чём причина?
- Ответ простой: ещё при отце моём, мы, офицеры, носили пудру и зачёсывали волосы; на морозе сало леденело, и волоса лезли.
- При Вашем правлении всё изменилось, слава Богу!
- А что-нибудь осталось?
- Да. Пустяк - этикет при балах – закон о круглых и треугольных шляпах.
Пушкин снял со своей головы густо напомаженную шляпу-кругляшку и поклонился:
- Прошу помиловать меня за мой служебный проступок: я прибыл сегодня на бал в этот дворец не в круглой, а в треугольной шляпе... Прошу разжаловать меня и уволить из камер -юнкеров.
- Хотя это, противу этикета, мой друг, но я вас милую. Вы – гениальный русский сочинитель, а ваша супруга - первая красавица нашей империи. А глупость - при державных дворах - всегда будет налипать на подошвы правителей, идущих по дорогам истории.
Государь взял из рук поэта грязную чужую шляпу, желтые перчатки и выбросил их в окно:
- Когда я прочитаю вашу книгу про Пугачёва? Пугачёв мне более интересен, чем ваша, или - не ваша эта шляпа.