Станислав МИРОШНИЧЕНКО
ПУГОВИЦА
Эта, почти фантастическая история произошла в городе С — центре одного из наиболее развитых регионов страны.
Тяжёлый военный вертолёт неожиданно застыв в бездонной синеве неба, стал медленно опускаться на площадь имени Ленина, напротив ультрасовременного здания Мэрии. Многометровые винты, со свистом рассекая воздух, вихрем разносили по площади картонные коробки, целлофановые пакеты и прочий мусор, оставленный торгашами, которых, в прямом смысле, сдуло ураганным ветром. Зато наглухо закамуфлированные спецназовцы с автоматами наперевес, повыскакивали из стоявших поодаль воронков и неистово ругаясь для куража, бросились к вертолёту.
Народ, собравшийся тут же, возле Центрального ДК на свой предвыборный патриотический митинг не на шутку обеспокоился, глядя на это захватывающее светопреставление — неужели военный переворот?!
Но из образовавшегося проёма, по-спортивному выпрыгнул поджарый мужчина средних лет, в чёрном кожаном плаще и широкополой шляпе, этакий Бельмондо в молодости и размашистой походкой направился к зданию Мэрии на ходу взмахнув перед носом взводного красной корочкой агента ФСБ. Но тот неожиданно вышиб сию липу из рук мнимого агента, мол, таких сувениров у нас на рынке, словно семечек на вес, и в ту же секунду спецназовцы заломили ему руки.
— Ну гады, хамелеоны долбанные, вы у меня ещё попляшете! — зло выкрикнул мужчина, даже не пытаясь освободиться. И его уже было потащили к воронку, но из дверей здания появился сам мэр Иосиф Райский — маленький лысый крепыш и устремился навстречу неожиданному пришельцу.
— Что вы делаете, отпустите его! Это Антон Солнцев, которого мы с нетерпением ждём! — и самолично схватив того под руку, поспешно увлёк за собой
— А ты всё такой же, неисправимый, — вздохнул мэр удручённо, как только они вошли в кабинет, — как и десять лет назад… Нисколечко не изменился…
— Да и ты то изменился не слишком, — срикошетил Антон, развалившись в кожаном кресле напротив Иосифа, который, устало качая головой не переставал вздыхать — Ну зачем, скажи на милость, тебе понадобилось устраивать излишнюю шумиху? Ведь и так все напуганы последними терактами прокатившимися по стране. Что ли нельзя было по-нормальному, утром, гражданским рейсом прибыть. Мы уже было кортеж лимузинов в аэропорт отправили…
— Извини, Иося. Утром у командующего погранчасти было важное совещание, пришлось должок отрабатывать, вот и задержались. Потому и прибыли прямой доставкой в ДК, боялись опоздать… А потом к чему столько лимузинов и одного бы Рафика хватило…
У мэра глаза аж округлились.
— Ну ты, Антоша, даёшь! Бабкину, Киркорова, Гурченко, Леонтьева…
— Да остановись ты, — перебил Солнцев, — всех кого ты перечислил, и ещё столько же звёзд, будет заложено в одном исполнителе, — и, пользуясь его немым оцепенением, пояснил, — есть такой жанр — музыкальные пародии. Так вот наш молодой актёр Птичкин и заменит всех заказанных тобой поп-див, и изобразит похлеще даже какого-то там Пескова.
Иосиф, схватившись за сердце, плюхнулся в кресло:
— Нет, ты точно загонишь меня в могилу. Надо же, последний день предвыборной агитации — на волоске судьба кандидата в губернаторы Капелевича, который всего лишь на четверть процента опережает ненавистного нам старообрядца Орлова. Не считая Югорского — который совсем на мели, и я специально звёздную группу поддержки заказал, средств не пожалел…
— Я тебя умоляю, Иося… — прервал Солнцев его малахольные стенания, — во-первых, негоже разбрасываться астрономическими суммами, когда область, притом богатейшая, бедствует… Да и верну я тебе всё до копеечки, не дрейфь! А во-вторых — времена звёздной подставы давно уже прошли. Вспомни хотя бы Красноярск, недавние губернаторские выборы… Даже сам знаменитый Ален Делон, француз, не смог повлиять на положительные результаты голосования за своего кандидата. А что уж там говорить об изрядно поднадоевших отечественных попсовиках.
— И что же это он будет два часа один шпарить?
— Почему же один… Ещё ансамбль народного танца из двенадцати танцовщиков, поровну — парней и девчат.
— Э-эх, Антоша,— вздохнул мэр как-то опустошённо, — уже и до самодеятельности опустился… А я ведь когда-то, в бытность свою завотделом культуры, тебя выручал. Вспомни, когда ты, будучи администратором группы «Машеньки-Интернейшел», мятые использованные билеты, при помощи утюжка, дважды прокручивал… На девятку накрутил… За два месяца. Крепко тебя тогда захомутали. А ты на первом же допросе возьми да и брякнись перед следователем: истерия, конвульсии… пена у рта — думали эпилепсия… Хотя перед этим наглотался шампуня, по моему же совету. А дальше дело твоей актёрской техники… И справочку тебе сварганил, отмылил в общем… Теперь вот правительственные концерты ставишь. Заседаешь в Эстрадной комиссии при Президенте России…
— Да, было дело,было… конечно же помню, — самодовольно, вздохнул Антон, — и ещё раз тебе за это спасибочки… Хотя и сам ты тогда не был особенно шёлковым — петля по тебе плакала. Только на одних одиннадцатых палках, что администраторы снимали с артистов за чёсовую скорость, имел львиную долю, на которую себе фазенду тогда под стать министерской отгрохал… И вот, однако, поди же, в мэры угодил! Во как!
На что Иосиф лишь уклончиво отреагировал:
— Ну так… Мир, Антошенька, не без добрых людей, — и взволнованно взглянул на часы, — пора уже… Полтора часа осталось. Капелевич подъедет к началу. Прямо в ДК.
И оба чинно, не спеша спустились к машине.
Вертолёт давно уже покинул площадь, оставив артистов с их концертным саквояжем у подножия памятника Вождю.
Администратор проезжая мимо на мэрской машине махнул им рукой в сторону ДК и те, нестройной колонной двинулись следом, вдоль бурно митингующих за Орлова избирателей.
Первым в шествии дефилировал пародист Птичкин, светловолосый, в экстравагантном цветастом костюме. Шёл мягким, пружинистым шагом, налегке, кокетливо поигрывая округлыми бёдрами, что кто-то из хохмачей в толпе не выдержал и на манер известного попсового пай-мальчика затянул во след тому — «Голубая луна-а-а, го-лу-ба-я-я…», что вся площадь разом грохнула от смеха, но никак не подействовавшего на привыкшего ко всему пародиста. А следом мужеподобные ассистентки-близняшки тащили за собой кофр с костюмами его звёздных героинь. А далее, весело щебеча между собой, шли парами танцоры с танцовщицами, навьюченные спортивными сумками и гумовскими сувенирными пакетами.
Зрительный зал на 1000 мест был заполнен до отказа. И тут не обошлось без неприятного эксцесса. Артисты, расположившиеся за экраном, врубили разом в тройники большие кипятильники, дабы побаловаться чайком и пробки повыбивало к чёртовой матери. И в течение десяти минут, пока устраняли неполадки, зал находился во власти пикантных интимных звуков и хулиганского свиста. И как только вспыхнул свет, тут же на сцену степенно поднялся Капелевич, подъехавший буквально впритык и обратился к своим избирателям с пятнадцатиминутной речью изобилующей благими намерениями по части социально-экономического развития области. Большинство из присутствующих в зале, слушая напевные умасливания кандидата, лишь прыскали в кулачок, прекрасно понимая, что Капелевич скорее удавится, чем хоть какое-то благое дело сделает для простого народа. А потому и будут голосовать за него двумя руками. Ибо, чем больше в стране бардака, тем выше блага у тех, кто в стране правит бал, то бишь у махровых теневиков и бандитского отребья.
И наконец, закончив выступление, Капелевич под бурные аплодисменты и здравицу спустился в зал и сел в первый ряд для VIP-персон, по соседству с мэром. А на сцену буквально вылетел Антон Солнцев в роскошном чёрном костюме, с золотистыми пуговицами и на правах ведущего, поприветствовав публику, объявил о начале звёздной программы, предупредив, что за всех знаменитостей будет отдуваться пародист Птичкин — восходящая звезда эстрады. Но чопорная публика видимо запрограммированная на встречу со своими настоящими кумирами, а не их дубликатами, и оскорблённая за своего кандидата, заметно заволновалась:
— Это халтура… Нас жестоко обманули… Долой со сцены… — раздавались истеричные выкрики.
Антон, поигрывая в руке микрофоном лишь саркастически ухмылялся.
— Минуточку, господа, успокойтесь — и пристальным взглядом уставился в глаза Капелевича, — Аркадий Адамович, ну неужели я похож на жестокого обманщика?!
И кандидат, как-то неопределённо замотав головой, неожиданно поднялся со своего места и, сопровождаемый тем же острым немигающим взглядом ведущего, ватной походкой прошёл на сцену и, взяв у Антона микрофон, рассеянным, помутневшим взглядом окинул зал.
— Господа, — начал он как-то скорбно, тихо и сделал паузу, словно подбирая нужные слова.
Зал мгновенно замер в ожидании.
— Я вынужден снять свою кандидатуру с предвыборной гонки, — наконец он выдавил из себя не без усилия. — Я неизлечимо болен… И всё это время скрывал от вас… что я — олигофрен…Да... да... Олигофрен... А их и без меня во Власти,- ох как предостаточно…
И не успел он договорить, как вдруг конвульсивно задёргался и впал в демоновскую свистопляску и при этом, по-идиотски гогоча, принялся срывать с себя одежду, пока не остался в одних плавках. Публика так и ахнула в изумлении. Тут же, дежурившие в зале медики, всадили ему успокоительную дозу и положив на носилки, вынесли из зала. И зрители, наконец придя в себя, зашумели, что это де провокационные происки спецслужб, пока сами, все как один, не начали вести себя также неадекватно: по-лошадиному ржать и неистово размахивать руками, а затем энергично приплясывая, стали аккуратно, не толкаясь, покидать зал.
Кроме Мэра, который тяжело дыша, нервно поднялся на сцену.
— Да, Антошенька, недооценил я тебя… Ох недооценил… — и меланхолический взгляд его скользнул по одной из золотистых пуговиц на пиджаке, — со свастикой — тибетским знаком, приносящим удачу. Именно эта пуговица, регулируемая нажатием пальца под лацканом пиджака, источала тот самый рассеивающий лучик и воздействующий на мозг непосредственно через глазной нерв. А потому Иосиф, наслышанный про сие тайное оружие спецслужб и воочию узрев его одурманивающие воздействие на Капелевича, поспешил надеть чёрные очки.
— Что же ты натворил, Антошенька, ведь среди его избирателей были и совершенно случайные люди.
— Не дрейфь, старик, — успокоил его Солнцев, — публика получила мизерную дозу облучения и через час протрезвеет. А вот Капелевичу ещё денька три придётся поваляться на казённой койке. Ну а ТОТ со своими мизерными процентами нам не опасен. Так что за Орловым — победа! — не без пафоса воскликнул Солнцев и победоносно хлопнул по плечу обескураженного мэра, — а то ведь жалко, такая богатейшая область — кладезь природных ресурсов, да мимо наших исконных хозяев-трудящихся, попадёт в ненасытную утробу всяких там самозванцев иноземных. Так что, Иосиф, смело зови орловцев, что возле ДК митингуют, приглашай в зал… А то наша Зыкина что-то притомилась, — и подмигнул, облачённому во всенародно любимый образ, Птичкину. — Да и верные наследники Терпсихоры рвутся в бой. Верно я говорю, ребята?!
— Так точно, товарищ Солнцев! — по-военному гарнули танцоры в ярких атласных косоворотках, готовые сию же минуту пуститься в разудалый перепляс! Пуститься от широты души русской, а не под воздействием какой-то там злосчастной пуговицы!