Я знаю, как на мед садятся мухи
Я знаю смерть, что рыщет, все губя,
Я знаю книги, истины и слухи
Я знаю все, но только не себя.
Франсуа Вийон
Никита ждал на мосту, засунув руки в рукава, потому что дул довольно сильный ветер. Правда, ветер был мягкий. И вся обстановка вокруг - тошнотворно - мягкая. Сырой воздух, мокрый снег под ногами. Плюс три зимой, это всегда: сыро и гадко. Смешались нелепо под серым небом белый и черный цвета.
Подъехал здоровенный джип. Из него вылезла девушка. Высокая, худая, как жердь, в коротенькой курточке и невообразимо пестрой индейской юбке. Волосы у девушки были практически до пояса, и тоже все промокли от влажного и некрасивого окружающего мира.
- Привет, Ник.
- Привет, Юльчик.
Юльчик церемонно, на восточный лад, поцеловала Никиту, и отдала ему его черную папку.
- Прочитала.
- Что скажешь?
Юльчик прошла несколько шагов по мосту и внимательно посмотрела на серый лед на реке.
- Такого сорта произведения надо сжигать, облив бензином.
Никита не обиделся. Только удивленно заглянул ей в лицо.
- Так плохо?
- Так страшно. Это подобно препарированию трупа. Только здесь ты препарируешь не труп, а собственную душу. С точки зрения классического буддизма, душа человека является частью души бога. Нельзя резать бога по кусочкам, друг мой.
Потом буддистская девушка резко тряхнула головой и как бы очнулась:
- Издавать надо, вот что! Убойный роман. Гениальный просто.
- Как тебя понимать? - Никита прям оторопел.
- Слушай слова мудреца, и не смотри на его поступки, - подняв палец в гигантском перстне, ответила Юльчик. - Моя подруга Мэл Дорецкая пишет сродни тебе. Вытряхивает кишки напоказ публике. Это больно, друг мой. Если ты умеешь терпеть боль, издавай. Человечество тебя будет избивать, целовать и осыпать золотом и говном. Тебе нужна банальная судьба гения?
- Я не могу не писать, - пожал плечами Никита.
- Надо вас познакомить с Мэл, - сказала Юльчик, и взяла Никиту под руку. - Она обожает разнообразных чудиков. Но не сейчас, поскольку у нее сложный жизненный период. Бойфренд только что из клиники для наркоманов. Реабилитация, вся фигня. Ей приходится быть терпимой, нежной - ласковой и не расставаться с ним ни на миг.
- Что делать с романом, Юльчик?
Юльчик посмотрела на горизонт и снова изрекла буддистскую мудрость:
- Счастлив тот, кто ни разу в жизни не поднял пыли своими сандалиями! Ты уже поднял немало пыли. Посему допиши роман, сделай непременный хэппи - энд, и я найду тебе издателя.
Юльчик же была специалист по связям с общественностью.
Потом они вдвоем сели в Юльчикин джип и поехали исследовать еще одно поле деятельности по ее специальности. Выставку моделей Нины Красовской в Салоне Барби. Выставка уже прошла презентацию, и три дня городская элита и интеллигенция охреневали от Нининых фантазий.
- Добрый день, моя фамилия Олещук, можно просто Юльчик. Ваш телефон дал мне Никита Беляев. Я имею к вам предложение относительно вашей коллекции.
Нина сидела на работе, перепечатывала сценарий "Здравствуй, здравствуй, Новый год!" и морщилась от отвращения. К сценарию и программе Word. От имени "Никита Беляев" она побледнела. И написала вместо "Дед Мороз" - "ДЕДМОРОЛЛД". Дальше буква Д повторялась столько, сколько Юльчик с Ниной говорила.
- Конечно, я согласна. Гонорар? Не знаю я, какой гонорар... а какой бывает?
Юльчик сказала важно:
- Все с вами ясно. Короче, я сама все делаю. И гонорар выбью вам такой, чтобы хватило на вашу безбашенную жизнь до следующего декабря.
Про себя Юльчик всегда удивлялась - откуда берутся такие недоделанные люди, как Нина, Никита, Мэл. Гениальные, а пять рублей от пятисот не отличают. Или бог их метит прямо в околоплодном пузыре?
После этого Нина не могла не позвонить Никите, конечно. Чего она не делала с момента второго взрыва.
- Ты свободен? Приедь ко мне, я дома.
Нина после показа у Барби отвезла Лягушке торт и бутылку коньяка, и теперь могла сруливать, когда захочется. Сруливать особо было некуда, показ они с Барби уже устроили. И у Нины купили несколько моделей. Конечно, экстравагантные дамы, каких в провинциальном городе было немного. Актрисы театра, две художницы и жена Леонардо, композитор Лика.
После убийства Майи Ванштейн покупать экстравагантные модели стало не у кого.
- Вот и я, - сказал Никита. Вошел в прихожую и стряхнул снег с волос и шарфа.
- Я довязала твой шарф. Выброси, пожалуйста, эту заношенную тряпку.
Никита тихонько обнял Нину за талию и поцеловал в губы.
Она не заругалась, а поцеловала его в ответ. Это было обусловлено, наверное. Подразумевалось. Сидело в потайных мыслях.
- Я знаю, что ты будешь меня ругать, - зашептал Никита ей в ухо, - я знаю, что ты на самом деле не хотела. Но я не мог оставить ее в живых. Она ранила тебя почти насмерть. Почему за телесные ранения судят, а за душевные - нет?
- Ник, люди - не мошки. Нельзя их убивать только потому, что они попали тебе в глаз.
- Она тебе не в глаз попала, а в сердце.
Нина прижалась лицом к его груди и вздохнула с трудом.
- Ники, я не понимаю сама себя. Я люблю Вадима. А думаю постоянно о тебе. Я хочу быть женой Вадима. А во сне мне снится, что я с тобой занимаюсь сексом. И просыпаюсь с настоящим ощущением оргазма. Что это такое? Что?
- Ты сама знаешь, - сказал Никита, - что я тебе буду объяснять...
Он прижал ее к себе и стал расстегивать у нее на спине кофточку, связанную крючком, огромными петлями.
Откуда он знал, что пуговица там? Он же только что вошел...
Нина давно старалась на такие вопросы себе не отвечать.
Он больше не был девственником, и сразу почувствовал, что она желает силы. Может быть, слегка злой силы. Поэтому он врывался в нее быстро и даже немного грубо, без прелюдий, без стонов.
Нина чувствовала, как каждый раз его стрела попадает в самую цель. У части женщин самая чувствительная зона - шейка матки. И Нина относилась к этой категории. Но очень немногие мужчины могут ударить в эту глубину, и притом - без боли. Здесь нужны размер, страсть, нежность и совпадающее по силе желание.
Вадим так умел. А Никита умел еще лучше. Нину словно током дергало, до того сладко.
- Еще! Умираю, еще! Пожалуйста, не останавливайся!
Никита прижимался лицом к ее шее, усиливал темп, задыхался, пот лил с него и навсегда соединял его гормоны с Ниниными.
Остановить его сейчас не смогло бы даже землетрясение.
Потом они долго лежали, расслабленные, мыслями путешествующие в одном и том же придуманном пространстве: там, где рыцари, драконы, феи, и там, где убить врага не считается аморальным.
Заигравший "Одинокого пастуха" мобильник Нины вернул их в полупустую и сумрачную спальню.
- Алло, - сказала Нина слабым голосом.
- Нинок, это ты, детка? Это баба Таня, хозяйка Никитина... он же у тебя? скажи, сестренка ему звонила. Умер у них кто - то...
Никита поспешил домой, чтобы перезвонить в Оврагино. На всю деревню имелся один телефон - у фельдшера на ФАПе. Конечно, там знают все новости.
Никита предполагал - мать или бабка. Обе пили так, что внезапная смерть не была бы удивительной в любой момент. Никита шел и думал, что вот, странно, его нисколько не волнуют человеческие смерти!
Когда убиваешь врага, не страшно и не стыдно. Он - враг, этим все сказано.
А когда умирают те, кто тебе безразличен, естественно, никаких эмоций.
Но оказалось, умер старый сапожник, Олег Васильич. Тот самый, который подарил Нине свои инструменты.
- Никита, ты плачешь, что ли? - спросила Нина, когда он перезвонил ей.
Он помолчал.
- Ну, да. Он мне дом свой оставил по завещанию, представляешь? Он всегда меня любил. Я у него и ночевал, и обедал, когда мои в запой уходили. У него или у Романыча, это наш физкультурник в школе был. Нина, меня наверное, высшие силы наказали за эту мразь Ванштейн.
- Нет, - сказала Нина, - никаких высших сил нет. Я это уже давно знаю.
- Что же, и бессмертия нет?
- Бессмертие есть. В творчестве. Ты напишешь книгу, и в ней останешься жить. Я сделаю модель, и тоже останусь. Больше никак.
- А если я был бы просто водителем троллейбуса? Ничего бы не писал?
- Ничего и не осталось бы.
Нет, Никита не мог смириться с такой доктриной. Хотя в бога по стандартным меркам не верил, и в церковь никогда не ходил. Он поменялся дежурствами с Алексеем, и поехал на похороны.
А Нина осталась в городе. До возвращения Вадима с работы вышла на улицу и ходила печально по окрестным переулкам. Все здания здесь были старинные, дворы - маленькие, и так хорошо пахло нездешностью, давними тихими временами. Тогда и машин не было, тогда и чувства были проще...
Попробуй, разберись в себе!
- Ко мне менты приезжали, - сказал Вадим, - интересовались про этот конфликт с Ванштейн.
- Да?! - с ужасом спросила Нина.
- Ну, им положено все версии проверить. Хотя, ихний парень сам мне сказал, что дело висячее. Все прекрасно знают, что это Барби заказала Майю Ванштейн. Трудно ей, что ли? Ее бойфренда папа - ну, ты же в курсе, что он здесь главная крыша.
"Это я", - подумала Нина, - "это я Майю заказала. И главная крыша здесь - Никита."
И никто не знает, что это сделали мы. И никто не знает, что он - мой любовник.
Вот так Нина стала объединять себя мысленно с Никитой. Прониклась его сумасшествием и сама стала сумасшедшей.
- Нина, ты совсем совесть потеряла. Не приходишь, даже не звонишь! А тем временем, скоро твоя свадьба!
Нина вздохнула в трубку и сказала сдавленно:
- Мам, у нас свадьбы не будет. Мы просто запишемся, и все.
- Дочь! Ты меня, пожалуйста, не позорь на весь город! Меня в администрации люди знают. Я должна людей пригласить. И ты теперь известный человек. И Вадим. Не выдумывай глупостей. Приезжайте сегодня с Вадимом, мы все обговорим.
- Что - все?
- Все. Какой ресторан, сколько машин, сколько гостей. Как будто замуж не выходила, задаешь детские вопросы...
Нина нажала "Отбой" . Поскольку мобильник трещал, не переставая, она вообще его выключила. Но мама не угомонилась, недаром же она была Большое Начальство. Позвонила Вадиму, и Вадим сказал Нине, что так делать - нехорошо.
- Как - нехорошо?
- Я тоже не хотел свадьбу, но если родители так просят... Мои тоже просили, вообще - то.
- Я не хочу! И я не буду! - крикнула Нина. - Я это все ненавижу! Чтобы сбежались все мамашины подружки, и разглядывали меня, как ****ый манекен! Чтобы все напились и плясали под "Золотое Кольцо"! Ни за что! Слышишь! И не говори мне об этом!
- Нинуль, я тебя прекрасно понимаю. Мне это сто лет не сдалось. Но отношения с родителями портить не стоит. Он же, наверняка, нам чего - то подарят... Что ж мы сидим в голой квартире, как бомжи.
- А! Деньги - основа материального мира! - совершенно внезапно для себя крикнула Нина Никитиными словами.
- Да брось ты, это фальшь, когда люди говорят, что не нужны деньги! - примирительным тоном сказал Вадим. - Тебе самой приятно, когда за заказы платят. Если не хочешь, я сам к твоим поеду и все обговорю. Скажу - ты заболела.
- Я от вас всех скоро точно заболею. Психически!
Нинам схватила Снежка в охапку и убежала из дома в пальто нараспашку.
Вадим ее ловить не пошел. Он свою возлюбленную прекрасно знал. Походит по улицам, остынет, и придет. Взял мобильник, и стал звонить Нининой матери.
Нина поехала к Анне, даже без предварительного звонка. А куда было еще деть свою больную голову? В троллейбусе Нина прижималась лбом к холодному стеклу. Ночь опускалась на город, и не было в этой ночи места для странной девушки из мира, выдуманного странным юношей.
- Все очень легко объяснить с точки зрения восточных философий, - сказала Нине Анна, впустив ее без всяких упреков и даже без удивления. - Душа неродившегося ребенка ищет себе родителей и внедряется в зародыш. Твоя душа заблудилась в космическом пространстве. Должна была выбрать зародыш дамы из хрен знает какого четырнадцатого века. А попала в безбашенную девку на стыке неинтересных двадцатых столетий.
Нина успокоилась немного от вида Анны (та была в пижамке совершенно детского вида), от свиста ее канареек, от запаха ее одинокой квартиры. На самом деле, у Анны не было одиноко. Здесь жили призраки самых разных философов. Анна постоянно говорила про них. А про реальных людей выражалась только грубо и не всегда цензурно.
- Потому что они - уроды. Помешанные на деньгах и выпивке - жрачке. И Вадим твой - урод того же сорта. Брось ты его.
- Никак, - сказала Нина, - не могу. Хотя у меня есть любовник, и мы соединены двойной кровью.
И рассказала Анне про второе убийство.
Анна не сильно и удивилась, у нее была такая черта - циничное спокойствие. Пусть мир на куски рассыпается, а я буду сидеть и полировать ногти.
- А я ошибалась, - отметила она в конце, - он не псих.
- Да?! А как же?
- Ни как же. Это ты не в порядке. Ты его притянула своей неуравновешенностью. Истерички вообще очень нравятся мужчинам. Весь этот типа неземной флёр... он притягивает. Только быстро надоедает. Ничего ненормального в твоем деревенском писателе нет. Он просто обделен любовью. Родителей нормальных нет, жизни приличной нет. Взгляд упал на тебя, а ты вся такая - небесная, неземная...
- Издеваешься? - недоверчиво спросила Нина.
- Как я могу над тобой издеваться? Я тоже тебя из - за этой небесности люблю. Сама - то я баба грубая и злая.
- Нет, - сказала Нина, - какая же ты злая. Ты всех так понимаешь...
- Тебя я не понимаю.
- Почему, Аня?
- Ты любишь не Вадима, а Никиту. Ну, прости, я ошиблась и дала ему не ту характеристику. Не совсем он псих. Он просто воплощается до безобразия в свою писанину. Вбил себе в голову четырнадцатый век. А тогда запросто сносили башку тому, кто обидел Даму.
- Я люблю Вадима, Аня. Только мне обидно, что он не такой. Что он приземленный... а ведь душа у него чуткая...
Анна посмотрела на Нину и сказала:
- Любишь - тогда не крути мозги ни мне, ни Вадиму своему. Иди в загс или куда там ходят, и женись по полной программе. Если ему это в радость, ты обязана уступить.
Нина набрала полную грудь воздуха и хотела еще спросить про Никиту. Но Анна перебила ее:
- Послушай, у тебя ведь сестрица, кажется, гинекологиня? Отведешь меня к ней? У меня нехорошие какие - то вещи творятся с месячными.
Волей - неволей пришлось звонить Диане. А ее дома не оказалось, муж сказал, что она - у родителей.
Все понятно. Устроена конференция всепланетного масштаба по поводу Нининой свадьбы. Обсуждают хором без нее.
- Я в семье на положении дебильного ребенка.
Нина позвонила родителям, позвала Диану, договорилась. И таким образом, Вадим узнал, где она. После конференции приехал за ней на такси.
- Мы решили все сделать в стиле модерн. То есть, никаких платьев - кринолинов и машин с шариками. Платье ты можешь сама себе сшить. И возьмем зал в "Черном принце", это ресторан такой в Заречье...
Нина слушала, лежа головой на его плече, и думала - а как играли свадьбы в средние века, когда ни машин, ни ресторанов не было? Какая тогда была простая и понятная жизнь...
Диана назначила Анне на четыре часа дня, и это было удобно. Нина срулила с работы чуть пораньше, Анна приехала за ней, и они вместе отправились в клинику, мимо которой Нина всегда ходила с отвращением. Из - за Дианы и страшных плакатов с половыми органами в разрезе.
- Ну, что? - спросила Нина.
Анна вышла бледная и с устремленным в стенку вглядом. Под глазами у нее за время пребывания в кабинете возникли темные круги.
- Беременность десять - двенадцать недель.
- Ой, - только и смогла сказать Нина.
Анна села на стул у стенки и долго мяла в руках ручку сумки.
- А ты не знала? - спросила Нина.
- Нет, конечно. У меня были "дела" в том месяце. Но как - то нетипично. Мазня странная два дня, и все.
- И ты не хочешь? - спросила Нина столь же перепуганным шепотом.
- Я вышла с тобой посоветоваться. Мне твоя сестрица сказала - думайте быстро. Или направление на УЗИ, или на аборт. И то, и другое - пора.
Нина прямо задрожала.
- Конечно, - сказала она, - конечно, надо рожать! Аня... У меня был выкидыш от Сашки. На двадцатой неделе. Я его видела. Аня... он уже рот открывал... он совсем как настоящий был, только крошечный... не убивай, пожалуйста, Аня!!!
И Нина заплакала так неожиданно и бурно, что теперь Анна испугалась и вышла из своего ступора. Обняла свою нелепо устроенную подружку, ощутила, какие у нее тонюсенькие ребра под шелковой кофточкой, и быстро сказала:
- Конечно, ничего я не буду делать, только не реви так, ради бога!
Следующие несколько дней Нине было чем заняться. Она ездила с Анной на УЗИ, и узнала, что плод не имеет пороков развития. А потом села шить себе свадебный наряд. Новость про Аннин благополучный плод внесла во взгляд Нины неожиданный свет. Анна не очень - то понимала этот восторг.
- Я тебе все приданое сделаю, - пообещала Нина, - сошью, свяжу. Даже ботиночки сделаю из замши. Тебе ничего покупать не придется.
- Ты, главное, Горлуму не трепанись, - сказала Анна серьезно, - я его вышибу под каким - нибудь предлогом. А ты молчи, что ребенок от него!
- Почему?
- Потому что он станет навязываться мне в мужья. А он мне не пара.
Нина понять не могла, почему не пара. Ведь Анна с ним спала, вела многочасовые умные разговоры, даже ездила с ним как - то на три дня в загородный санаторий. Конечно, Горлум был малый некрасивый. Но далеко не дурак. Нина весьма высоко его ценила - как друга.
- Обойдусь без него. У меня сбережения на книжке есть. А потом я на работу пойду и найму няньку. В крайнем случае, машину можно продать...
Нина думала про себя, что отдаст Анне весь свой гонорар, если Юльчик устроит ей показ. Ей денег не жалко. Ей жалко ребенка, пусть у него все будет.
Свадебный наряд, кажется, получался просто изумительный. Конечно, продавщица из магазина "Ткани" выпучила на Нину глаза, когда та попросила отрезать органзу двух цветов (сиреневую и черную) - по двадцать сантиметров.
- Девушка, двадцать?! Этого даже на воротник не хватит!
- По двадцать, - упрямо повторила Нина.
Продавщица посмотрела на Нинино пальто, у которого один бок был короче другого на четверть метра, на черного кота на плече, и, сделав определенные выводы, отрезала органзу.
Весь вечер Нина мастерила из органзы мелкие цветочки. В сиреневых чашечках были черные серединки. А в черных серединках - сиреневые бусинки. Из цветочков Нина собрала пышный венок. Венок бросал особый лиловато - прохладный свет на Нинины пепельные волосы.
- Шикарно, - сказал Вадим. - Лесная фея!
Поцеловал Нину в плечо, и поспешил отпереть дверь. Зазвонили во время поцелуя.
- Это Никита, - объявил Вадим.
Никита увидел Нину в венке и застыл на пороге. Нина даже засмеялась над ним. Хотя один вид его баламутил в сердце целые тучи больно кусающихся эмоций.
- Вот, - Никита протянул ей папку, - я еще три главы набросал. Почитай, когда время будет.
А потом он, такой же офигевший, повернулся и ушел. Без намека на "До свиданья".
- Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша, - прокомментировал Вадим - И охота тебе время тратить на его мудистику?
- Это не мудистика, - сердито ответила Нина, - зачем ты обсираешь то, что не читал?
Она стала читать уже ночью, когда Вадим уснул после секса, а ей не спалось. Луна била прямо в лицо. Нина закрыла ее занавеской, но сон не приходил. А когда прочитала одну из глав, пришло ощущение чудного кино, в котором она играет роль против своей воли.
"К свадьбе Мод сама сшила себе наряд. Особенно много времени отнял венок, на который пошло пятьдесят четыре цветочка из византийской кисеи. Цветочки были нежно - лиловые, и придавали глазам Мод дивный свет, совершенное сияние иного мира".
- Господи, - сказала Нина шепотом, - или я схожу с ума, или мне все это снится. Причем, давно так снится...
(продолжение следует)