Прислонившись к холодному камню, он смотрел с вершины крепостной стены на багрово-красное солнце, медленно уходящее за край горизонта. Ясное небо предвещало прохладный день. Голоса в крепости медленно затихали, обитатели готовились к предстоящей битве, которая должна была начаться с самого утра.
Тени смерти вновь скользили по шершавым камням, заставляя дрожать от холода и ожидания, изматывающего душу. Его нервные и неровные шаги прозвучали громом в тишине сгущающейся ночи. Пред глазами проносились картины прошлого, которое снова вторгалось в его жизнь.
Много лет прошло с того дня, когда случилась беда. Он был тогда еще ребенком, но до сих пор так и не смог забыть, как жизни всех тех, с кем он жил, разговаривал, праздновал и делился печалью, сгорели в мареве пожаров, растеклись кровавыми ручьями по некогда родной земле, истоптанной стальными подковами вражеских коней. Человек помнил лицо сестры, тонкие черты которого навеки исказила предсмертная агония; руки друга, в бессильном отчаянии протянутые к небу и срубленные, словно увядший цветок, мечом захватчика; голову отца, глаза которого были полны немого упрека и почти детского удивления, покатившуюся по новеньким дубовым , еще пахнущим свежей древесиной, ступеням крыльца… Не забыл он и беременную соседку, пришпиленную к забору копьем, и тело ее старшей дочери, искажающееся в танце огня.
Мальчик забился тогда в собачью конуру, по странной прихоти судьбы еще не разрушенную ни пожаром, ни коваными сапогами захватчиков, ни ногами их коней. Сжался в маленький плотный, замерший в страхе комочек и молил Богиню о том, чтобы позволила ему выжить. Мгновения тянулись для него, как часы: он обезумел от ужаса и чужих криков. Но когда совсем рядом с местом его укрытия раздалось тяжелое дыхание воина, он не выдержал и побежал, не разбирая дороги, по деревне, превратившейся в кровавое месиво. Его ноги еще пытались идти, когда один из воинов поднял его вверх за ворот рубахи.
- Что делать с этим отродьем, повелитель?
- Пусть мальчишка живет, пусть расскажет миру о нашей победе и о славных воинах Гвенхорла. Я сегодня добр.
Повелитель подал сигнал к сбору и не более, чем через десять минут войско исчезло за горизонтом, оставив после себя разрушение и смерть.
С тех пор каждую ночь мальчику снились Война и Боль до той поры, пока старый маг, взявший его в ученики, не смог исцелить его душу. Мальчику дали новую жизнь и новое имя – Эл’андер, что означало - «скорбящий». Он обрел великую силу, ибо только тому может быть подвластна она, кто прошел через великие испытания и пожертвовал частью своей души.
Маг пытался уйти от страдания и от ощущения собственного одиночества, но не смог – они стали неотъемлемыми спутниками его путешествия по миру внутренних видений. Лишь погружаясь с головой в тайны древнего Искусства, манящие своей неизведанностью, он ненадолго мог уйти в мир, лежащий по ту сторону границ его персонального ада.
Власть, дарованная каждому повелителю реальностей, не удовлетворяла его – она являлась лишь средством, но не целью, попыткой забыться, подменить собственную пустоту суррогатом событийного счастья. Она приносила лишь краткое преходящее удовлетворение, оставляющее после себя неприятное послевкусие необдуманных желаний, которые, как водится, обычно оборачиваются усталостью и тоской.
И вот, то, что таилось лишь в дальних уголках души, обречено было снова всплыть на поверхность, вырваться и заполонить сознание. Судьба никогда не упустит своего шанса низвергнуть человека в пучину отчаяния, если он подставляет свои собственные больные места под ее цепкий взор.
Из омута воспоминаний в мир реальный мага вернул мелодичный женский голос, послужив неожиданным спасением, соломинкой, за которую можно было ухватиться.
- О чем ты думаешь, Эл’андер? – спросила хозяйка крепости – одна из немногих, кому позволено было свободно беседовать с величайшим из представителей Гильдии.
Маг печально усмехнулся:
- О милосердии.
- Довольно странную тему ты выбрал для размышлений, друг мой. Я принесла тебе теплого вина и плед – ночь холодна.
Эта женщина была мудра, как и положено властительнице крепости. Как истинная хозяйка и мать, она знала, что тепло материальное согревает и душу.
Женщина исчезла в ночи, так же незаметно, как и появилась, оставив Эл’андера наедине со своими страхами.
Вихрь снов, пустых и безрадостных, вобрал его в свою дурманящую бездну уже ближе к утру. Сновидения были прерывисты и тяжелы, они норовили утянуть за собой в царство печали - туда, где все живое и человеческое гибнет во власти ледяного дыхания бесконечного страдания. Приходилось просыпаться, чтобы удержаться на поверхности, сохранить свое место на линии, разделяющее бытие и небытие. Но сны вновь заманивали в свою ловушку и, казалось, нет конца пытке, но…
(... продолжение следует...)