Семь лет...

Сидя за столом и слушая музыку, расслаивающую настроение ровно на три части, мы пытаемя понять, откуда все взялось, все то, что сейчас нас так увлекло от жизни. Ты видишь солнце, оно слепит, заставляет закрывать глаза, оно есть боль, вытягивающая слезы из прикрытых век. Слезы текут по щекам, высыхают солью на покрасневшей коже, на припухлости мешков под глазами. Ногти копьями, торчащими из суддоржно сведенных пальцев, царапают мои руки, течет кровь, но я будто этого не вижу, я смотрю тебе в глаза, в эти поцелуи ангелов, целящиеся прямо в мое сердце. Ты смотришь на меня, но мои глаза пусты, пусты и мои мысли, пуст мой разум, будто очищенный метлой, прошедшей дикую круговерть песков и пыли. Но вот мысль режет пустоту, мысль, что я тебе делаю больно, я приношу тебе такую боль, что сам бы не смог перенести, не согнувшись пополам. Я целую твои глаза, обнимаю твои плечи, пачкаю твою одежду своей кровью. Ты успокаиваешься, медленно, несмело. Тебя уже не трясет, тебе становится легче. Твои ногти ушли в пальцы, или ты их просто сгрыз. Вдруг моя голова падает на стол, раздается глухой стук, и в эту же секунду я открываю глаза. Я поднимаю голову, сидя на стуле, смотрю на тебя, вижу тебя, твое лицо, истосковавшееся и скорбное. Я вижу тебя. Я заношу руку, сжимаю кулак. Он медленно, будто в замедленной съемке, опускается на твой образ, разбивая его вдребезги. Семь лет ужаса и боли, еще семь лет.