О НЕКОТОРЫХ АСПЕКТАХ ТРОЯНСКОЙ ВОЙНЫ В КОНТЕКСТЕ БИОГРАФИЙ ЕЕ УЧАСТНИКОВ И СВИДЕТЕЛЕЙ
NY***
И вот конец, хоть не трагичный, но досадный:
Какой-то грек нашел Кассандрину обитель
И начал пользоваться ей не как Кассандрой,
А как простой, но ненасытный победитель.
Владимир Высоцкий
Милый, милый мой Георгий! Джордж, Хорхе, Йорг, Дьёрдь…
Видишь, я уже выучила твоё имя на всех языках: живых, мертвых и еще не родившихся… Оно очень разное, твоё имя, сначала оно твёрдое, как греческий профиль, потом жужжит, как пчела или шуршит, словно хорек, потом похоже на удар молнии или на звон стрелы, вонзившейся в ствол раскидистого дерева…
Скоро я уйду вслед за тобой, а пока прихожу каждый день на твою могилу и украшаю её розами и ветками лавра.
Отсюда хорошо видно море. Я смотрю на него и думаю о тебе.
По заливу часто пробегают легкие парусники, иногда с достоинством проплывёт тяжёлый боевой корабль. А здесь, на пригорке, тишина, только слабый ветерок шевелит верхушки кипарисов. Долина за моей спиной похожа на чашу, расписанную изнутри. Там стоит наш дом, там мы были счастливы.
Мне очень стыдно, но даже сейчас, под конец жизни, я не знаю, кто я такая. Откуда я? Где моя мать? Кто был моим отцом? Всех разметала война… Но среди погибших их не было. Моя память начинается со школы. А еще я смутно помню какой-то веселый шумный дом, там были женщины, мужчины, дети, но я всегда знала, что они мне не родственники. Они были добры ко мне, их глаза светились радостным вниманием и заботой, и я им очень благодарна. Кто-то говорил мне, что моего отца звали – Приам.
А потом была война, и греки захватили Трою. Прости, ведь ты тоже грек.
Но и ты меня пойми. Я же знала, знала, что случится! Я предупреждала, я бегала по городу, кричала на улицах и площадях. Сначала меня слушали. Потом отворачивались. А потом… Потом, когда вы захватили мою страну, во всем обвинили меня. Я, дескать, напророчила! Я виновата. Я – ведьма. Что мне оставалось?
Не знаю, долго ли прожила бы без тебя. Когда я услышала шум у пещеры, где лежала почти без чувств, умирая от голода, я с трудом поднялась и вышла, готовая принять смерть от рук ненавистного грека… И увидела тебя, моего Георгия, моего любимого мужа. На твоем лице был написан такой испуг, будто ты повстречал привидение. Наверное, я действительно, плохо выглядела. Представляю себе, что ты увидел: серый скелет в рваном рубище. Я поняла, что это конец. Аполлон лишил меня дара предвидения, и я даже вообразить не могла, что это было лишь началом.
Я прекрасно помню тот день, помню, что ты сделал. Ты исчез. «Враг испугался», – подумала я. И была права. Мой враг действительно испугался, но ненадолго. Меньше, чем через час, ты вернулся. Ты нёс в руках два кувшина, хлеб и кусок овечьего сыра.
Я больше не могла стоять и упала прямо в твои объятья.
Что было потом? В одном из твоих кувшинов была вода, в другом – вино. Ты помог мне умыться, напоил вином, оставил хлеб и сыр и обещал вернуться на следующий день. Я задремала с одной мыслью: скорее бы он настал, этот день!
Выход из пещеры, где я пряталась, был обращен к востоку, и когда ты пришел во второй раз, - это было на рассвете, - ты заслонил собой встающее солнце. О, боги мои, я помню все, будто это было вчера! Ты принес мне новое платье, помог переодеться и сжег на костре мои гнилые обноски. На том же костре ты зажарил барашка, которого принес на шее. В руках у тебя были два новых кувшина.
Тут со мной случился конфуз.
Я была еще слаба, организм не принимал тяжелой пищи, и я исторгла из себя баранину, которой ты пытался меня накормить. Тебя это не смутило, ты успел пройти суровую школу Эскулапа.
Ты помог мне умыться, устроил постель, уложил меня, укрыл одеялом, а сам сел у костра перед входом в пещеру. Закатное солнце из-за холма освещало твоё лицо. Я любовалась тобой и думала: до чего же вы, греки, красивый народ! Не помню, как я заснула, а когда проснулась, начинался новый день, а ты все так же сидел у костра.
Помню, как ты улыбнулся и спросил, хорошо ли я выспалась. Хорошо? Да никогда в жизни до этого не спала я так глубоко и спокойно!
Ты развел вино водой, отрезал кусок сыра, покормил меня и обещал вернуться вечером. Меня опять сморил сон, и я не могла разомкнуть век до полудня. Сквозь дремоту я слышала какие-то шорохи. Сначала один, другой, потом ещё, ещё, они слились в сплошной шум… Я поняла, что это дождь и снова задремала, но за порогом пещеры вдруг возникли другие звуки. Это было чавканье, как будто рядом прыгала гигантская лягушка… И тут мне стало страшно. Я широко открыла глаза и ждала, что будет дальше.
Вход в пещеру заслонила какая-то тень. Тень колебалась на стене в отсвете факельного пламени. Я сразу догадалась, что это не ты. В проёме обозначилась огромная фигура, она шагнула внутрь… За ней возникла вторая, потом ещё и ещё. Пещера наполнилась людьми. В некоторых лицах я признала соотечественников. Может, видела их в Трое на площадях, может, – во сне, когда смирилась и ждала смерти.
Первый был гигантского роста, всё лицо его было покрыто черной бородой. Он схватил меня за руки и завёл их за спину. Второй был моложе и чисто выбрит. Он стал срывать с меня одежду… Я была в полуобморочном состоянии, и до меня доносилось только одно слово: «ведьма, ведьма»…
Внезапно я услышала другие звуки. Это были крики, доносившиеся снаружи. Толпа в пещере притихла, затем раздалась в стороны. У входа в пещеру стоял ты в сопровождении десятка вооружённых людей. Прозвучала короткая команда, и твои лучники натянули тетивы, а мои обидчики разом замерли. Потом бородатый отпустил мои руки, а тот, что помоложе, одёрнул моё платье… Я решила, что всё кончено и глубоко вздохнула. Но тут бородатый схватил факел и, размахнувшись, швырнул его тебе прямо в лицо. Ты успел увернуться, и факел попал в одного из твоих друзей. Его лёгкая туника загорелась, и, как по команде, в воздухе засвистели стрелы. За моей спиной раздались крики и ругань. От страха я стояла ни жива ни мертва, но тут будто очнулась и бросилась к тебе. Ты нежно обнял меня, и что было дальше, не помню. Потом ты рассказывал, что троянцы подобрали раненых и убрались восвояси. Больше они не появлялись.
Ты стал приходить ко мне каждый день. Очень скоро я окрепла настолько, что сама выходила к тебе навстречу. Мы подолгу гуляли в оливковой роще неподалеку и разговаривали. Ты рассказал, что твоя семья принадлежит к древнему аристократическому роду и что во время войны ты как ученик Эскулапа лечил раненых и в сражениях не участвовал. Я была рада узнать, что ты не обагрил свои руки кровью моих сограждан.
Однажды, во время такой прогулки, я назвала тебя своим мужем. Помнишь, как мы смеялись потом, вспоминая, что было дальше?
Ты страшно расстроился, сел на траву и обхватил голову руками. Ты горевал, будто потерял близкого человека. Я была в недоумении, но ты мне всё объяснил. Оказывается, в вашей семье было принято, чтобы мужчина первым называл женщину своей женой. А ты тем временем готовил для меня сюрприз: строил для нас новый дом в долине.
Как быстро и счастливо промелькнула жизнь, моя вторая жизнь, человеческая! Я вспоминала войну и свои пророчества как страшный сон.
Через месяц ты внес меня на руках в наш новый дом. Еще через год родился наш первенец, Аристарх, наша гордость…
Завтра я приду к тебе и расскажу о наших внуках. Они спрашивают меня иногда, как бы я хотела прожить, если бы мне дали другую жизнь. И я отвечаю: так же, только так, снова и снова, мне бы и тысячи таких жизней не хватило!
«Без умолку безумная девица
Кричала: «Ясно вижу Трою падшей в прах!»
Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев
Во все века сжигали люди на кострах».
Седая сгорбленная старуха дремала, сидя на камне у могилы. На лице ее блуждала счастливая улыбка.