.
На ферму, значит на ферму. Утром встал, пошел в сельпо, взял литру. Прописываться ведь нужно на месте исправительных работ. Прихожу, мать честная, быки в сарае по брюхо в говне ходют. Дали мне в помощники два солдата. Один до обеда куда-то сбежал, а другой после обеда не вышел. Я за вилы и начал. До вечера кидал, как бод-то и не брался.
В четыре часа – прописка. Моя, да они добавили, к семи часам, зигзагам, капитан Ерунда к своей фрау Дусе. Утром опять вилы и говно. После обеда говно и вилы. А вечером скотники ставят, отдариваются за вчерашнее. К семи, опять, Ерунда к фрау Дусе.
Четыре дня я сарай только чистил, а ищо баз.
Моя побегла к директору, говорит, чо это за исправительные работы такие, он кажный день пьяный с работы идет. Верните его – говорит – на машину. А директор, говорит, что пусть побудет там, он хоть бычник вычистит.
Сарай вычистил, а как же баз? Взял проволоки, отгородил быкам площадку возле речки, пусть здеся пока постоят. Зеленку и сюда возить можно.
А сам, за литру, договорился с бульдозеристом из котельной, что бы он мне баз бульдозером вычистил. Пока мы с ним там возились, пока вычистил, пока сбуртовал, время уж вон скока. Пойду быков посмотрю. Пришел, мама родная! Бык зацепил рогом мою проволоку. А быки, ого, килограмм по пятьсот, четыреста. Зацепил и вместе со столбами по полю, по сое. Остальные за им, как за предводителем. Не сильно потравили поле, но повалял сою столбами, как бороной. Агроном бегает по ляжкам себя хлопает: «Аяй, аяй, на корню загубили урожай. Побег к директору жалиться. Приезжает на бобику директор. Посмотрел на поле: «Отойдет. – говорит - А где быки?»
- Где? Где? – промолчал – в базу – говору, где им быть.
Поехали смотреть. Походил директор в ботиночках по сараю, по базу, посмотрел. И говорит: « Следующий раз, Кузьмич, напьешься быть тебе в кочегарке.
Обрадовал! До зимы еще вон скока. На этом исправительные работы закончились. Амнистия!