...а потом была осень, да.
Листья попрощались друг с другом и разлетелись в разные стороны, думая, что отправляются по тёплым странам вслед за птицами, а на самом деле ложась на холодный и начинающий уже промерзать по ночам асфальт; покрываясь по утрам хрусткой белой корочкой-глазурью и думая, где же оно - обещанное птицами солнце.
А солнце просто-напросто отправилось в долгий круиз, готовясь уже мысленно к тем поздним морозным рассветам, когда придётся торчать на небе, оправдывая строчки про тот самый "день чудесный" - начальство приказало. В конце концов, самому-то солнцу всегда на всё наплевать - характер такой.
Человек сидел в своей небольшой комнате у окна. Человек был похож на ангела с нимбом из клубов табачного дыма; от запаха у человека болела и кружилась голова, но он, не обращая на это внимания, продолжал щёлкать зажигалкой, подпаляя сухую листовую крошку. И лишь когда начинало покалывать где-то в глубине грудной клетки, зажигалка и последняя недокуренная сигарета летели в узкую тёмную щель окна, и тлеющий красный огонёк становился всё меньше и меньше, пока не исчезал совсем. Человеку становилось скучно, он закрывал окно и подходил к книжному шкафу. По пути попадался телефон, и человек тянул ладонь, рассеянно шевеля пальцами, но потом, вдруг внезапно припомнив что-то, резко отдёргивал руку. Книги топорщились потрёпанными корешками и ехидно напоминали человеку о том, что все они давным-давно прочитаны. В тишине квартиры, кажется, даже можно было различить тонкие писклявые голоса книг, выкрикивавшие на разные лады цитаты из самих себя, и тогда человек, поморщившись, захлопывал пыльную стеклянную дверцу и садился на краешек дивана, не отрывая взгляда от больших напольных часов в углу комнаты. В часах кто-то возился и тихонько сопел: человек всегда знал, что там живут маленькие люди, похожие на эльфов, только вот крыльев у них нет, а кожа лиц - желтоватая и сморщенная; иногда человек даже видел, как кто-то из них приставляет к гладкой деревянной боковине часов маленькую лесенку, чтобы забраться вовнутрь. Порой он специально рассыпал по полу хлебные крошки - подкормить своих невидимых соседей, но симметрия рассыпанных по паркету крупинок всегда оставалась нетронутой, а шум в часах затихал и они начинали опаздывать: на час,на два, а то и на целую вечность. Человек вздыхал, но по крайней мере, у него появлялся повод для уборки. Впрочем, гонять пыль с места на место - дело неблагодарное.
Человек медленно сходил с ума в своей двухкомнатной каморке, а время словно бы застыло на одной ноте и не двигалось: за окном был всё тот же ноябрь, а кошка на пианино смотрела на стену не меняющимся взглядом зелёных стеклянных глаз. Раз за разом тонкий белый столбик улетал в неподвижную темь окна, словно отсчитывая таким образом ещё один закончившийся день.
Человек тихо и терпеливо ждал солнца, но оно, своенравное и взбалмошное, не торопилось возвращаться на небо; застряло, небось, где-нибудь в Австралии, упросив продлить отпуск на месяцок-другой и забыв, что в каждой тёмной глубине окна только его, как единственного блудного сына, и ждут.
...а потом была осень.