ТАНЯ СМИРНОВА
(Этот текст - отрывок из повести)
Татьяна живёт в другом конце Москвы. Залезаю в набитый микроавтобус маршрутного такси.
- Девушка, Вы не скажите, сколько проезд стОит?
- А ты голову подними и впереди себя посмотри, тогда узнаешь.
Какой вежливый и краткий ответ! Неужели нельзя ещё короче? Например, 20 рублей. Девушка красивая, с длинными волосами, без шапки смотрит на меня, как будто я у неё кошелёк украл. Я устраиваюсь на заднем сиденье, достаю бумажник.
- Девушка, - обращаюсь я к другой пассажирке, в белой пушистой шапке. - Вы не скажете, далеко ли улица Доватора?
- Вместе со мной сходИте.
- Благодарю Вас.
Примерно через полчаса девушка сходит. Я тороплюсь за ней. Она переходит улицу. Я – за ней.
- Девушка, Вы не знаете, где эта улица?
- Вот она, - девушка указывает рукой.
- Дай Вам Бог любящего мужа.
Она улыбается.
- Есть у меня такой.
………………….
Вход в дом Татьяны – свободный. В подъезде мусор и грязь, на стенах написано, что Юлька сожительствует с Васькой, а Колька – педераст. Кнопки в лифте окурками прожжены, запах – словно конница Будённого здесь стояла. Посчитал кнопки. Наверное, вот эта пятнадцатому этажу соответствует. Нажал. Поехал. Вышел. Не та оказалась кнопка. Пошёл выше пешком. На площадке пятнадцатого этажа стоит, покуривая, ватага девчат молоденьких. Среди них я сразу Татьяну узнал, женщину средних лет, без сигареты.
Поздоровались, поцеловались. Она меня в квартиру повела. На пороге пудель серый, почти голый на меня набросился.
- Капур, на место! – скомандовала Татьяна, и пудель убежал вглубь квартиры.
- Ужинать будешь? – спрашивает Татьяна.
- Не откажусь.
Она уходит в кухню. Я осматриваю квартиру. Точнее, квартирку. Маленькая комнатка. Крохотная прихожая. И кухня, в которой копошится хозяйка. Больше ничего. Не очень прибрано, но не хаос. Не очень чисто, но и не грязно. Я кладу на стол пряник, на котором глазурью написано «С любовью».
Татьяна приносит с кухни тарелку щей, хлеб, баночку сметаны.
- Откуда пряник, Сергей?
- Из магазина, вестимо.
- Какая прелесть. Можно я его для подруги сохраню? Она обожает пряники.
- О чём речь! Делай что хочешь.
Про себя я отмечаю, что по возвращении надо будет послать Татьяне пару пряников по почте.
Я принимаюсь за щи, дабы с утра ничего не ел, если не считать шоколадки в поезде и пары глотков пива у Геннадия.
- Как вы там поживаете? – спрашивает Татьяна.
Я рассказываю. Про сына, который поступил в институт, но предпочитает не учиться, а кататься на велосипеде. Про дочь, которая увлекается бегом и мечтает стать олимпийской чемпионкой. Про родителей, которые стареют и всё больше болеют. Про крышу в доме, которую надо перекрыть. Про мачеху жены, с которой не ужился с первых дней, но живу под одной крышей уже двадцать первый год.
Татьяна про свою жизнь рассказывает. Сын недавно женился, ушёл жить к жене, так как здесь негде. На свадьбу не пригласил. Навещает совсем редко. За квартиру не платит, хоть в ней прописан и она ему достанется. А ей с мизерной инвалидской пенсии платить тяжело. Сын работает шофёром. Возит начальника. Брат Сашка в прошлом году умер. Пройдоха был ещё тот. Во времена социализма и хронического дефицита работал мясником. Попался на обвесе. Был выслан из Москвы. Вернулся. Занялся валютными махинациями. Попался. Отсидел. Вернулся. Тут приватизация и пирамидизация начались. Сашка недвижимостью занялся. Создал фирму. Собрал деньги, обещал клиентам квартиры. Никому ничего не дал, естественно. Сбежал в Америку. Там занялся сомнительным бизнесом. Попался. Американцы посадили его за решетку на пару лет, а по истечению срока выдворили в Россию. Здесь его уже ждали бывшие клиенты. Сашке стало тоскливо. Он запил. Тридцатого апреля приходил к ней. Был сильно пьян, хвастал, что у него всё прекрасно и деньги на долги он нашёл. На следующий день он умер, захлебнувшись в собственной блевотине. С женой он давно развёлся. Жил с разными любовницами. Жена Света попробовала уехать в Канаду к родственникам. Но те её не приняли. Света и раньше баловалась лёгкими наркотиками. А сейчас перешла на тяжёлые.
- Я одно время квартиру кавказцам сдавала, - говорит Татьяна. – Они в кухне жили, а я в комнате. Их двое было, Али и Казбек. Хорошо платили. Часто гостей принимали. Готовили прекрасно, меня всегда угощали. Но всю плиту жиром залили. И даже потолку досталось. Теперь ремонт надо делать.
- А не страшно было с ними, - спрашиваю я.
- Чего страшного? Хорошие были люди. Али мне шубу подарил…
На ночь она раздвигает диван в кухне. Приносит простыни.
- Утром меня не будет, - предупреждает она. – Я в больницу хожу на процедуры. Если Капур скулить начнёт, выпусти его на улицу.
- Отчего он такой голый, Татьяна.
- Я его подобрала таким. Он больной, я его лечу.
Она уходит в комнату. Я выключаю свет. Накрывшись колючим одеялом, быстро засыпаю.
………………
Разбудил меня Капур. Он стоял возле дивана и, глядя на меня, требовательно скулил. Я вышел в прихожую, открыл дверь и Капур тут же выскочил в подъезд.
Примерно через час вернулась Татьяна в сопровождении Капура.
- Татьяна, у вас тут поблизости продуктовый магазин есть?
- Зачем тебе?
- Купить кое-что.
- Не надо. У меня всё есть.
- Мне что же, в магазин сходить нельзя?
- Ладно, я тебя провожу. Мне хлеба надо купить и программу телевизионную.
Мы вместе выходим из дома. Это окраина столицы. Недалеко – лес. Она объясняет мне, где сесть на автобус, идущий в центр Москвы. Показывает где продуктовый магазин. Я иду туда. Она идёт за газетами.
Московские магазины нынче хороши! Почти как иностранные. И цены такие же. Вот только заработки у нас русские. Но у меня с собой деньги есть. И рубли, и доллары. Чай, не к тёще на блины собрался.
Надо купить чего-нибудь вкусненького. Беру колбасу докторскую, сыр голландский, апельсины марокканские, сардины португальские, окорок датский. И пить что будем? С крепкими напитками воздержаться надо – у меня сегодня самолёт. Возьму-ка пиво немецкое «Heineken» Уложил всё в корзину, на выход собрался. И тут Татьяну увидел. Значит, она тоже в магазин пришла, купив свои газеты. Я к ней подхожу. У неё в руке одна-единственная коробочка кефира.
Тут я себя почувствовал чуть ли не меценатом Саввой Морозовым.
- Что пить будете, Татьяна Николаевна? Коньяк? Джин? Виски?
- Что, ты, Серёж! Мне нельзя спиртное. Но Коку Колу я люблю.
Я кладу в корзину баллон Коки.
- Пошли!
Дома мы устраиваем пиршество. Кажется, Татьяна хмелеет от Коки. Или это я пьянею от Хайнекена?
- Татьян, а что с твоим мужем случилось?
- От аппендицита умер. Живот всё болел и болел. А он всё терпел и терпел. И дотерпелся пока у него кишка прорвалась. Такой человек был хороший, такой ласковый. Слова грубого не скажет, даже когда Спартак проигрывал.
- А мать отчего умерла?
- Диабет у неё был, ты же знаешь.
Да, знаю. Этот диабет гуляет в моих родственниках по линии жены. Он сильно посодействовал кончине дяди Вани, моего тестя. Дядя Ваня соблюдал режим, придерживался диеты. А тётя Нюра, мать Татьяны, диет не признавала. Садилась перед телевизором с бокалом сладкого чая и хорошим куском торта на блюдце. Курила только Беломор-Канал. Лихая была женщина. Одно время охранником работала. Пистолет на поясе имела. Полез однажды один гражданин на объект, который тётя Нюра охраняла. Она, согласно уставу, сделала предупредительный выстрел в воздух. А следующую пулю послала точно в ягодицу расхитителя социалистической собственности. За что и получила благодарность и денежную премию. Она умерла на шестьдесят первом году жизни.
- Татьяна, а что это за кассеты на полке стоят?
- Это индийские фильмы. Все про любовь. Я их обожаю.
- И много их у тебя?
- Какие в России выходили – все есть. И все смотрела. Мне Радж Капур очень нравится. Я поэтому и пёсика своего так назвала.
Сидеть и разговаривать с Татьяной настолько приятно, что я не замечаю, как время летит.
- Ты не опоздаешь? – спрашивает она.
Я смотрю на часы.
- Ого! Мне надо поторапливаться.